Елена Корджева - Рукопись из тайной комнаты. Книга вторая
И – Марис. Вот уж кого, точно, невозможно было понять. Да если бы он, Алекс, увидел, что само присутствие какого-то гостя-пришельца угрожает безопасности Сони, он, ни минуты не сомневаясь, выставил бы из дома источник опасности и не побеспокоился бы о нем. А этот здоровяк, безусловно преданный своей невесте, тем не менее, – Алекс чувствовал это – взял под свою защиту и его, и вообще чужачку Соню. Ведь в любой момент он мог вмешаться в ход событий. Да в конце концов, кто ему мешал открывать второе дно шкатулки за закрытой дверью? Так нет же, открыл при всех, ни словом не возразил против решения Евы поделиться, да ещё и спрятал тот зелёный – Алекс так и не разобрался, из какого камня – кулон, или что это там было, для спасения его, Алекса.
А Соня! Эталон женственности в глазах Алекса, капризная кокетливая вертушка, вдруг проявляет себя в совершенно неожиданном качестве лихого бойца за правое дело.
Черт знает что!
Пока он, Алекс, колебался в благородных метаниях, эти трое точно знали, что надо делать: своих нужно защищать. И даже сейчас, пока он сидит здесь, пусть под арестом, но вполне себе с удобствами и в безопасности, эти трое по-прежнему – под ударом. И снова он, Алекс, не может им помочь, в то время как они, каждый по-своему, работают для его освобождения. Не смотреть правде в глаза больше не получалось, и единственным правильным – Алекс был уверен – решением было во что бы то ни стало отплатить добром за добро. Дайте только выйти отсюда – и он никогда более не будет «слабым звеном»!
С этим решением он и уснул, свернувшись калачиком на казённом матрасе.
12
Утром действительность выглядела уже совсем в ином свете. Что ни говори, а чистая совесть – лучшее снотворное, Алекс, несмотря ни на что, выспался даже на казённой койке и теперь был готов с новыми силами встречать любые испытания.
Которых сегодня, вопреки ожиданиям, оказалось не густо.
Как, впрочем, и в последующие дни.
В первый день, правда, казалось, что недоразумение вот-вот разрешится. Инспектор Круминьш в присутствии представителя посольства – видного мужчины в тёмно-синем с иголочки костюме – выглядел сдержанным и совсем не страшным. Да и молодой адвокат вёл свою роль, по мнению Алекса, весьма достойно.
Но чем дальше, тем понятнее становилось, что из цепких лап закона даже ни в чем не виноватому гражданину не так-то просто вырваться. Воронка бумажного водоворота разверзалась глубже и глубже.
Надо признать, воронка эта засасывала не только Алекса, но и юристов. Янчук, во всяком случае, ухоженным отнюдь не выглядел: покрасневшие глаза, неожиданно густая тёмная щетина и мешки под глазами, день ото дня становившиеся более явными, говорили сами за себя. Да и капитан Круминьш не демонстрировал очевидного счастья от сложившейся ситуации.
На вопрос Алекса, как долго это будет продолжаться, ответа дать не мог никто. Как бы ни были уверены присутствующие в его невиновности, закон оставался законом, и не было силы, способной вызволить подследственного из-под следствия, даже затеянного по навету.
Не было и силы, чтобы противостоять также чувству бессилия и пустоты, наваливавшемуся на молодого человека в долгие одинокие часы в тесном пространстве. Гнев, переполнявший его в первый день, вытеснил липкий страх, лишавший сна и надежды.
– Не падай духом, – Янчук не забывал подбадривать своего клиента при каждой встрече. – Всё будет хорошо, нужно только немного времени. Соня привет передаёт, она тоже старается помочь.
Умом Алекс понимал, что его адвокат изо всех сил трудится, чтобы распутать столь искусно поставленные силки и, по возможности, старался держаться стойко. Но едва наступала ночь, он вновь оказывался лицом к лицу с безысходностью.
И конца не было видно.
Но даже бесконечному ожиданию когда-нибудь приходит конец.
Через неделю, показавшуюся Алексу вечностью, начались перемены.
В комнате для допросов, куда его привели под конвоем, кроме Янчука и капитана вновь оказался уже знакомый по первому разу сотрудник российского посольства, выглядевший, по контрасту с остальными, на редкость свежим. Удивительным было то, что за столом сидела Лига, о чем-то оживлённо шептавшаяся с двумя незнакомыми господами в штатском.
– Здравствуйте, господин Берзин, знакомьтесь, – капитан Круминьш взял на себя обязанность представить собравшихся. – Ваши адвокаты из Германии, господин Трауб и господин Скриванек. Они вам расскажут, зачем прибыли.
– Guten Tag, Herr Berzin! Erlauben Sie mir, einzuführen. Rechtsanwalt – Axel Traub, – высокий мужчина с впалыми щеками на длинном вытянутом лице пожал Алексу руку под аккомпанемент перевода, мастерски исполненного Лигой: «Добрый день, господин Берзин. Позвольте представиться – адвокат Аксель Трауб».
Второй незнакомец, по контрасту с длинным герром Траубом казавшийся как раз наоборот – каким-то квадратным, возможно из-за коричневого в крупную клетку пиджака, придававшему ему сходство с плиткой шоколада Ritter, – встряхнул руку Алекса энергичным рукопожатием:
– Теодор Скриванек, адвокат.
«Квадратный» говорил по-русски с заметным акцентом, но довольно уверенно.
– Мы здесь по заданию фройляйн Готлиб. Она поручила нам представлять ваши интересы.
«Соня! – Алекс почувствовал, как кровь бросилась ему в голову, – Соня тоже воюет на моей стороне!» Ему как-то сразу представилась Соня, но не та мягкая и домашняя, а та, какой она была там, на хуторе, когда на них напали бандиты. Она стояла, уверенно держа в руке оружие, и эта рука – не дрожала. Почему-то, по какой-то невероятной прихоти разума, оба адвоката сразу представились Алексу в виде дротиков, пущенных ему на выручку маленькой, но твёрдой рукой, и настроение сразу же поднялось.
Янчук тоже выглядел гораздо счастливее, чем несколькими днями ранее. И даже капитан Круминьш обрёл относительно довольный вид.
И было отчего. Как видно, неделя прошла не зря.
Поставив на стол объёмистый, рыжей кожи портфель, приезжий адвокат в клетчатом пиджаке извлекал из него один за другим документы, веером ложащиеся на блестящую в утреннем солнышке столешницу. Подборка выглядела весьма внушительной. Алекс даже представить себе не мог, как сильно, оказывается, документирована вся его жизнь. Копии свидетельства о рождении, школьного аттестата, институтского диплома, куча копий патентов и других бумаг… Казалось бы, хорошо знакомые, теперь – снабжённые нотариальными, с красными печатями переводами – документы выглядели более чем официально. Но ими дело не ограничивалось.
Дальше пошли бумаги незнакомые.
Герр Скриванек подробно пояснял суть и смысл каждого документа. Он старался говорить по-русски, но временами терял слова, вставляя немецкие фразы, которые Лига немедленно переводила присутствующим. В остальное время она переводила для герра Трауба, держа его в курсе происходящего.
Алекс, хоть дело напрямую касалось его и его свободы, никак не мог сосредоточиться – оказывается, он отвык от такого количества людей и теперь сидел, разглядывая присутствующих и пытаясь понять, что будет дальше.
Что будет дальше, судя по всему, было интересно всем, потому что посольский чиновник, в прошлый раз сидевший с постным лицом, оживился и с любопытством следил за происходящим.
Постепенно стало ясно, что простым приездом новых адвокатов дело не ограничивается.
Историей взаимоотношений Алекса с Интерполом полиция заинтересовалась всерьёз и намерена расследовать дело до полной ясности. Но с ясностью-то как раз и было туго. С одной стороны – очевидный подозреваемый, личность которого предстоит проверить и установить, равно как и справедливость обвинений. С другой стороны – если верить документам, вовсе и не подозреваемый, а молодой, перспективный учёный, к тому же гражданин другого государства… С третьей стороны, господа адвокаты, нанятые невестой подозреваемого и весьма рьяно отрабатывающие свой гонорар.
Бумаги, извлекаемые из бездонного рыжего портфеля, все, как и положено, заверенные круглыми красными печатями, ложились на стол, образовав в итоге своего рода royal flush[5], противопоставить которому латвийской полиции было нечего.
В отличие от покера «карт» было куда больше пяти. И что из этого изобилия было младшей картой, а что – джокером, сказать трудно. Ясно было только то, что эта комбинация бьёт всё, что бы там ни было подготовлено у капитана Круминьша.
Джокером, завершившим столь впечатляющую подборку, стало выступление сменившего «клетчатого» герра Трауба, выложившего на стол заявление от имени Алекса Берзиня в немецкий суд против корпорации DMG за мошенничество в оформлении патентов с отметкой об оплате пошлины размером чуть ли не в сто тысяч полновесных евро. А также заявление в немецкую полицию против Конрада Шварца и Рудольфа Шварца за организацию бандитского нападения на Алекса во время его пребывания в Латвии. Оба документа имели отметки о принятии к рассмотрению, датированные вчерашним днём.
