Леонид Бершидский - Восемь Фаберже
– Твой друг согласился помочь? – Иван даже задержал дыхание.
– Никакой он мне не друг. Просто сосед. Ты уже в Калифорнии?
– Да.
– Как с тобой можно связаться?
Иван назвал телефон «Шератона» на Фишермэнс Уорф.
– Хорошо. Рейеса нашли в Тихуане. Тебе повезло – сосед сказал, что он как раз недавно отправил четырех парней на север урегулировать один вопрос, и они еще не успели вернуться. Попробуют выяснить у сеньора Эдуардо, где твой друг.
– Виктор, я не просил ни о чем подобном! – Иван залился краской. Затевать бандитскую разборку у него уж точно не было никакого желания. – Рейеса что, станут допрашивать с пристрастием? И вы теперь окажетесь в долгу у этого вашего соседа?
– Я попросил без насилия; он обещал, что обойдутся, если не будет крайней необходимости. А в долгу я не останусь. Мы договорились, что я сделаю его бюст. У него очень интересная голова. Такой… я бы сказал, ярко выраженной яйцевидной формы. Совпадение, а?
Через несколько часов Контрерас позвонил в гостиницу и сказал, что Рейеса везут в Сан – Франциско.
– Кажется, у него мало что удалось выяснить, – расстроенно сказал скульптор, явно уже вошедший в азарт. – Решили, что будет лучше, если ты сам его расспросишь.
Теперь Иван уселся в оранжевое кресло напротив Эдуардо. Черноусый спутник бывшего менеджера с интересом разглядывал Ивана: что это за человек, ради которого шеф заставил его катать какого-то старого пердуна по всей Калифорнии?
– Сеньор Рейес, – сказал Штарк. – На самом деле я не просил, чтобы вас доставляли сюда. Простите, мне правда очень жаль. Надеюсь, с вами хорошо обращались.
Черноусый перевел взгляд на Эдуардо.
– Жаловаться не на что, – пожал плечами Рейес.
– Как мне вас называть, сеньор? – спросил у черноусого Иван.
– Гусман, – коротко представился тот.
– Сеньор Гусман, вы позволите мне поговорить с сеньором Рейесом наедине? Думаю, так ему будет немного спокойнее.
– Я буду снаружи, – сказал Гусман скорее Эдуардо, чем Штарку. Он подошел к стойке, принял из рук бармена свой эспрессо и неспешно удалился с чашечкой в руке.
– Я ищу моего друга Тома Молинари, Эдуардо, – сказал Штарк. – Если вы знаете, где он, скажите, пока я не опоздал.
– У вас серьезные друзья, – сказал Рейес. – Молинари спас мне жизнь. А Гусман, я думал, убьет меня. Может быть, еще и убьет.
– Вам нечего опасаться меня. И Гусмана тоже. Его… босс, шеф, хозяин, я не знаю… просто помогает мне по просьбе общего друга.
– Вот я и говорю, у вас серьезные друзья.
– Вы сказали, Том спас вам жизнь. Как это было?
Эдуардо без лишних слов описал страшную ночь после убийства «сеньоры».
– Я оставил его у друзей Чуко в Модесто, – закончил он. – Они перебинтовали ему рану, и все было хорошо. Я уехал в Тихуану, у меня там сестра, мать Чуко. Не хотел, чтобы она узнала от кого-то другого, что он умер. А сегодня ребята сказали Гусману, что отдали вашего друга каким-то русским.
Эдуардо замолчал. Он вспомнил, как парень из Морелоса сунул в карман использованные перчатки, и только сейчас до конца осознал, чем закончился недолгий разговор в доме, где держали Молинари.
– Что же мы теперь будем делать, сеньор Рейес? – спросил Штарк. – Ведь ваши друзья, конечно, не взяли у тех русских адрес, куда они повезли Тома.
– Если и взяли, теперь уже не смогут рассказать.
Теперь и Штарку стало ясно, какой дорогой к нему везли Эдуардо. Он похолодел, представив себе сцену в Модесто.
– Гусман? – спросил Штарк. Рейес кивнул.
– Я даже не представляю, что теперь делать, – сказал Штарк тихо, почти про себя.
Эдуардо молча смотрел на носки своих ботинок, потом на сложенные на столе руки и невыпитый кофе. Наконец решился и поднял взгляд на Штарка.
– Молинари сказал мне, что вы ищете яйца Фаберже.
– Искали. Теперь больше не ищем – важнее всем остаться в живых.
– Люди, которые убили сеньору, тоже искали яйца.
– Я знаю.
– Вы знаете, как с ними связаться?
– Это будет нетрудно, – сказал Штарк. – К чему вы клоните, Эдуардо?
– Как вы считаете, они согласятся обменять Молинари на яйцо?
В этот момент Штарк понял, что ему еще предстоит придумать, как адекватно отблагодарить Контрераса.
– У вас есть яйцо Фаберже, Эдуардо?
К чаю Иван так и не притронулся, как и Рейес – к своему кофе. Бармен поглядывал на них с явным неудовольствием. Обычно Штарку стало бы от этого неудобно, но сейчас он сжал кулаки в ожидании ответа; для него существовало только невозмутимое коричневое лицо напротив.
– Не у меня, – сказал Рейес. – У сеньоры.
Штарк сник.
– Эти ребята забрали его, Эдуардо, когда убили княгиню Наталью.
– Я говорю не о том яйце, которое было у нее дома. Второе в банке. «Фармерс энд Мерчантс», в Терлоке. Сеньора не складывала все яйца в одну корзину.
Если это и была шутка, Эдуардо не улыбнулся. А Штарк и без всяких каламбуров сиял.
– У меня есть доступ к ячейке, – сказал Рейес. – Сеньора мне доверяла. Я думаю, она согласилась бы отдать яйцо. Молинари жалел, что не смог ее спасти.
– Я этого не забуду, Эдуардо, – сказал Штарк. – Думаю, и Том будет вашим должником на всю жизнь. Если поедем прямо сейчас, можем успеть до закрытия банка.
– Сегодня воскресенье, – сказал Рейес. – Банк не работает.
Иван осознал, что давно не следит за днями недели. В нынешней его жизни они оказались совершенно не важны. Хорошо: если не сегодня в банк, можно попытаться выйти на связь с Фалиным и предложить ему обмен.
– И кстати, – продолжал бывший менеджер. – Едва ли нам надо ехать вдвоем. С Гусманом, по-моему, безопаснее. Если будет обмен. Только мы все не поместимся в машине.
Эдуардо был прав: «научно – исследовательский институт» Юрия Геннадьевича Фалина, обнаружив очередное яйцо, вел себя всякий раз нетерпеливо и не останавливался ни перед грабежом, ни перед убийством. Оставив Рейеса за столиком, Иван вышел на улицу. Гусман курил маленькую сигару возле гигантского черного внедорожника. Трое мексиканцев, чуть помоложе, толкались и пересмеивались под его хладнокровным взглядом.
– Сеньор Гусман, – позвал Штарк. – Можно вас на минуту?
Мексиканец кивнул, подошел по-прежнему неспешно.
– Вы в курсе ситуации с заложником, я правильно понимаю? – спросил Штарк.
Гусман снова ответил кивком.
– Я хочу попробовать устроить обмен. Завтра в Терлоке. Могу я попросить вас о помощи?
Гусман задумался. Наверняка захочет связаться с шефом, подумал Иван. Но, поразмыслив с минуту, мексиканец кивнул в третий раз. Жестом подозвав одного из своих спутников, он что-то сказал ему по-испански. Парень открыл багажник внедорожника, вытащил оттуда сумку, закинул ее на плечо и зашагал прочь. Штарк понял, что Гусман только что освободил ему место в салоне.
– Ехать надо будет завтра рано утром, – сказал Иван. – Пойдемте, я оплачу вам гостиницу.
Штарку показалось, что Гусман сейчас откажется – он даже поднял руку, чтобы отмахнуться от предложения, но, помешкав, опустил ее и улыбнулся.
– О’кей, – сказал он. Это было второе слово, которое Иван от него услышал.
Проводив мексиканцев на ресепшн и заплатив за двухместный и одноместный номер, Штарк вернулся в бар. Рейес потягивал пиво из высокого стакана: Гусман не угадал со своим кофейным заказом.
– Они согласны, – сказал Иван. – Только, Эдуардо, вы не думаете, что в Терлоке вас сразу заберет полиция? А с вами и остальных?
Эта мысль только что пришла Штарку в голову. Как там было в газете: полиция надеется найти Рейеса живым и допросить?
– Менеджер банка – мой друг. Попросим его не звонить копам, пока я не передам вам яйцо. Вы уедете. А там уж не беда, пускай забирают. Я ничего плохого не сделал, а в том доме мне еще жить. Хотя… скорее продам его и вернусь в Мексику. Сеньора умерла, да и магазин, честно говоря…
Иван вспомнил, как пусто было в «Вэлли Хоум Импрувмент», когда он впервые увидел Рейеса. «Не поспоришь», – подумал он. А вслух сказал:
– Вы давно знали княгиню?
Он пока не решил, как лучше выйти на связь с Фалиным, но показывать этого Рейесу не хотел.
– Тридцать три года, – сказал Эдуардо, пошевелив губами, – считал. – С тех пор, как она переехала в Терлок.
– После смерти отца, да? Я читал в газете. Только там, кажется, было написано – двадцать три года?
– В газете вранье. Сеньора давно не жила с отцом. Она переехала из Лос – Анджелеса, когда… Когда ее уволили из «Оксидентал петролеум».
– Княгиня работала в «Оксидентал петролеум»? Это же компания Арманда Хаммера, верно?
– Сеньора работала у Хаммера, – подтвердил Эдуардо. – Занималась его коллекцией картин.
Наследница Романовых работает у лучшего американского друга СССР – вот это поворот в духе двадцатого века, подумал Штарк.
– Я заметил, что княгиня недолюбливает евреев, – заметил он. – А Хаммер ведь был еврей.
