Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство
Комиссар недовольно уставился на подчиненного:
— Речь идет о жизни ребенка! А вы опять мне про бюрократические штучки толкуете?!
— Я просто напоминаю вам некоторые факты.
— Неужели? Вот что, ступайте и разыщите Джорджио Браманте. И тащите его сюда.
На это ушло пятнадцать минут, за которые Фальконе успел еще и выслушать телефонное сообщение, которого ожидал. Браманте был с группой полицейских и гражданских, прочесывавших поросший травой участок поля, спускавшегося от Апельсинового садика к извилистой дороге к Тибру. Он пошел за детективом, не сказав ни слова, не выразив никакого протеста, мрачный и усталый. Но это не помешало ему накоротке побеседовать с журналистами, когда те его обнаружили, и еще раз обратиться через них к общественности за помощью. Ссадина на лбу уже побледнела.
Фальконе дождался, когда завершится это короткое интервью. На вопросы журналистов Лео ответил и более всего сожалел, что не может завести Браманте в отдельный кабинет и немного порасспросить наедине. Они пошли к Артуро Мессине, который по-прежнему стоял над входом в катакомбы, глядя вниз, на дренажную штольню и старые железные ворота, сейчас отпертые. Здесь в склоне Авентино имелось небольшое углубление, похожее на воронку от разорвавшегося снаряда, а в нем — небольшой горизонтальный участок, к которому снизу, от парка тянулась узкая извилистая тропинка. По ней сюда и взобрались маленькие экскаваторы. Их водители сидели в кабинках, которые вибрировали в такт работающим на холостом ходу моторам. Эти механизмы напоминали сейчас каких-то фантастических железных зверей, набирающихся сил перед тяжкими трудами.
— Есть какие-нибудь новости? — спросил Браманте.
— Нет… — начал было Мессина, но Фальконе перебил:
— Мы нашли Лудо Торкью, комиссар. Взяли в баре в Тестаччо, где любят бывать студенты. Он успел немного поддать. Сейчас парень уже в квестуре.
Мрачное лицо комиссара озарила улыбка:
— Вот видите, Джорджио! Есть кое-какой прогресс!
Но тот не обратил на это особого внимания. Смотрел вниз, на экскаваторы.
— Что это вы собираетесь делать? — устало спросил профессор.
— Ничего особенного, — ответил Мессина. — Без вашего разрешения — ничего особенного.
Браманте помотал головой:
— Ведь это же… — Водители машин с нетерпением смотрели на них, ожидая распоряжений. — Это же историческое место. Нельзя его вот так разрушить… Это же необратимо…
Артуро положил руку на его плечо:
— Без этих машин нам дальше вниз не пройти. Если мальчик все еще в катакомбах, мы можем снять верхний слой и увидеть весь этот чертов лабиринт как на ладони.
— Это будет необратимо… — Браманте вновь помотал головой, потом горько добавил: — Полагаю, вряд ли можно ожидать, что вы в состоянии это понять и оценить.
Полицейский поморгал, несколько ошарашенный таким заявлением.
— Вы просто устали. И это вполне понятно. Вам не следует здесь оставаться. Ступайте лучше домой, к жене. Вы уже сделали все, что могли. Теперь наша очередь. Я пошлю кого-нибудь вас проводить. Фальконе например. Или кого-нибудь еще, менее подверженного хандре.
Браманте посмотрел на них и облизнул губы.
— Значит, вы взяли Лудо, — тихо сказал он. — Я его знаю. Если я с ним побеседую, может, он что-то нам сообщит. Парень ведь тоже не хочет, чтобы вы тут все разрушили. Дайте мне возможность с ним поговорить.
Фальконе переминался с ноги на ногу и настоятельно кашлял в кулак. Допросы подозреваемых в квестуре должны проводиться офицерами полиции и адвокатами, а вовсе не отчаявшимися отцами пропавших детей.
— Я подумаю и скажу вам, — ответил Мессина. — Фальконе, проводите Джорджио в квестуру. Я вскоре тоже туда подойду. Сначала хочу посмотреть, что тут делается. И допрос начну я сам, и никто другой! Понятно?
Детектив не двинулся с места.
— Допрос, проведенный в присутствии потенциального свидетеля, каковым, несомненно, является профессор Браманте, будет… довольно необычным нарушением правил. И может потом привести к проблемам с адвокатами. Значительным проблемам!
Мессина улыбнулся, положил руку на плечо подчиненному и сжал. Крепко сжал.
— К дьяволу адвокатов, Лео, — весело сказал он. — Ступайте!
Полицейский перехватил взгляд начальника и понял, что он означал. Мессина желал, чтобы оба убрались отсюда. Ему не нужны были тут лишние свидетели.
— Хорошо, комиссар. — Агент повел Джорджио Браманте к полицейской машине, усадил, захлопнул за ним дверцу и велел водителю отвезти свидетеля в квестуру, где он должен будет дожидаться его, Фальконе, возвращения.
После чего закурил сигарету, быстро затянулся пару раз и швырнул окурок под одно из иссохших апельсиновых деревьев.
«Все, теперь отношения испорчены окончательно. Ладно, семь бед — один ответ».
Вернулся и присоединился к Мессине, окатившему подчиненного яростным взглядом.
— Вы не подчинились моему приказу! Как, по-вашему, это будет выглядеть в рапорте, когда дело дойдет до очередных повышений?
— Здесь все делается неправильно, — ответил Фальконе. — И вы это знаете. И я это знаю. Нам следует…
— Нет! — рявкнул Мессина. — Мальчик же пропал! Как только эти машины пойдут внутрь, мы в любой момент можем на него наткнуться! И пока мы не доберемся до самого конца, мне плевать, что вы по этому поводу думаете или что замышляет Джорджио Браманте! Понятно?!
ГЛАВА б
Карабинер постарше засмеялся. Не самая неприятная реакция.
— Думаете, мы незнаем, кто такой Джорджио Браманте? — спросил он. — Мы же на Авентино дежурим. Мы здесь всех знаем.
— Значит, вы его видели? — спросил Коста.
Карабинеры обменялись лукавыми взглядами. В их планы явно не входил обмен информацией. Полиция и жандармерия всегда были соперниками: одна служба принадлежала гражданскому ведомству, другая — военному. Не бодались, конечно, но и не очень-то сотрудничали.
— Послушайте, — начал Перони самым приятным и располагающим голосом, не совсем соответствующим его огромной фигуре и совершенно бандитскому виду, — мы, разумеется, можем продолжить эти игры и сделать вид, что здесь никого нет. Но лучше нам мило побеседовать, а потом разойтись. И никто ничего не узнает. Неужели это так плохо?
— Он появлялся здесь недели две-три назад, — начал тот, что постарше, и более молодой тут же бросил на коллегу злобный взгляд. — И возложил цветы там, в парке. Надо думать, где пропал его сынишка.
— Никто и не думал утверждать, что он плохой отец, — заметил Перони.
Это явно задело молодого карабинера.
— Это самый лучший отец, какого только можно представить. Какие-то подонки явились сюда и убили его парня. Чего еще от него можно было ожидать? Если у вас есть дети…
— А у вас они есть? — перебил его Коста.
— Нет, — ответил молодой с полной уверенностью.
— Тогда… — начал Ник, но болезненный тычок в ребра от Перони заставил его замолчать.
— У меня есть дети, — сообщил Джанни. — И если кто их хоть пальцем тронет…
— Вот именно, — согласно кивнул молодой карабинер.
— И больше он не появлялся? — спросил Коста.
Стражи порядка вновь переглянулись.
— Его жена приходила, — ответил старший. — Мы и не знали, кто она такая, пока одна синьора из школы нам не сказала. Тут никаких секретов не утаить — такое уж место.
— И что она тут делала? — спросил Перони.
Жандарм скорчил гримасу. Карабинер явно был человеком добрым и чувствительным.
— Принесла цветы. А потом сидела в этом парке, долго-долго. Стало уже совсем темно, и я уже хотел было пойти и поговорить с ней. Было так холодно, Господи помилуй! Но в конце концов она ушла.
Карабинер умолк, не зная, рассказывать ли все, что пришло ему в голову.
— Вы считаете, что он может болтаться где-то неподалеку? После того, что вчера ночью произошло в квестуре? Жуть какая! Не завидую вам, теперь столько возни будет!
Перони похлопал его по плечу, выражая благодарность за сочувствие.
— Профукали вы Браманте, — усмехнулся молодой. — Слабая у вас дисциплина, вот в чем дело.
Старший закатил глаза, посмотрел на коллегу и грустно бросил, с видом полной покорности судьбе:
— Знаешь, тебе лучше бы почаще держать пасть на запоре. А то из нее такое дерьмо прет…
— Да я же просто сказал… — Молодой покраснел.
— Мне плевать, что ты сказал. Эти ребята просили помочь. И если это в наших силах, мы должны помогать.
Ни слова в ответ.
— Вот что, — продолжил старший. — Он говорил с Браманте. Ведь говорил же?! Подошел прямо к нему, словно это какая-нибудь кинозвезда или что-то в том же роде. Может, ты и автограф у него взял, а, Фабиано? И руки потом, наверное, не мыл?
