Иори Фудзивара - Зонтик для террориста
В полдевятого я вошел в больницу при Медицинском университете Тоё. Больных в амбулаторном отделении было немного, впрочем, как и посетителей, пришедших навестить лежавших в больнице. По телефону мне сказали, что свидания разрешены с десяти часов.
Я встал у регистратуры хирургического отделения. Серьезного вида мужчина средних лет в голубой форме посмотрел на меня. Мой ровесник, но по лицу заметно: жизнь у него совсем не такая, как у меня. Форму он начал носить в молодости, так что она стала частью его тела. Наверное, непривычный пиджак навел меня на эти странные мысли. Если бы не Асаи, я бы даже галстук себе завязать не смог.
Я обратился к работнику регистратуры:
— Я хотел бы узнать номер палаты одной из ваших пациенток. Маю Миядзака, шести лет. Где она лежит?
Почему-то он насторожился:
— А кто вы?
— Первый отдел расследований Управления полиции. Синто моя фамилия.
Он перестал хмуриться. Даже удостоверения не проверил.
— Виноват. К нам часто приходят журналисты. Полиция строго-настрого запретила сообщать номера палат. А они все ходят, надоедают. Происшествие серьезное, понятное дело.
— Я вообще-то первый раз здесь. Потерял записную книжку. Но спрашивать по телефону из управления как-то неловко, вот я и пришел сюда сам.
Он радушно улыбнулся:
— Триста шестая палата в корпусе «Ц».
— А ребята из участка Синдзюку еще дежурят?
— Вот не знаю. До позавчерашнего дня дежурный полицейский сидел даже ночью, чтобы никто не ходил. А сейчас? Могу позвонить на пост медсестер и спросить у них.
— Не надо. Я как раз туда собираюсь. Большое спасибо.
Больничный корпус был новый, просторный, чистый. Мимо проходили врачи и медсестры, но никто из них не обращал на меня внимания. Я стоял в конце коридора с палатами трехсотых номеров. Полицейских видно не было. Нужная мне палата находилась вне зоны видимости поста медсестры. Я пошел по коридору, встал перед триста шестой. На двери — имя «Маю Миядзака» и больше ничего. Отдельная палата. Я прислушался. Изнутри не доносилось никаких звуков.
Я тихонько открыл дверь. Никого. Только маленькое тельце на кровати. Девочка лежала, закутавшись в одеяло, повернувшись к окну. Капельницу сняли. Я бесшумно подошел к кровати и встал рядом.
Тельце перевернулось на бок. Я посмотрел на девочку. Рана на лбу заметно уменьшилась. Когда-нибудь ее вообще не будет видно. Девочка тихо спала. Я взял складной стул, прислоненный рядом и сел на него. Девочка приоткрыла глаза, наверное, ее разбудил скрип стула. Поморгала и с удивлением посмотрела на меня.
— Доброе утро, — негромко сказал я проснувшейся девочке.
— Дядечка? — тонким голоском спросила она. — Дядечка из парка? — Голосок ее стал погромче.
Я приложил палец к губам.
— Не забыла. Да, тот самый дядечка-алкаш. Еще рано. Говори тихо.
— Дядечка, а ты сегодня опять пьешь?
Внезапно я понял. Не пью. Со вчерашнего вечера, когда я пришел к Токо, я не брал в рот ни капли. Я посмотрел на руки. Дрожи не было. Я бессильно улыбнулся.
— Нет. Похоже, я забыл сегодня выпить. С тобой все в порядке?
— Ага, — ответила девочка. На щеках появился румянец. — Голова как в тумане. Но ничего страшного. Все в порядке.
— Вот и хорошо, — сказал я. — Скоро опять сможешь играть на скрипке. Говорят, ты получила премию на конкурсе.
Она кивнула. И тихонько проговорила, будто вспомнила впервые:
— Точно. Я и забыла, что нужно заниматься.
— Давно забыла, не помнишь?
— Даже не знаю. Сегодня какой день недели?
— Четверг.
— Значит, я с субботы не занималась.
— Да. Ты долго спала, с самой субботы. Хочу спросить тебя: ты не помнишь, что случилось в тот день?
— Ага. Сейчас увидела тебя и вспомнила. А до сих пор все было как в тумане… Скажи, где мой папа?
Ей не сказали о смерти отца. Можно только посочувствовать тому, кто первым объявит ей об этом.
— Он лежит в другом месте. — Когда я вру, на языке появляется привкус ржавчины. — У него небольшая травма. Но он скоро поправится. Ты часто ходила с папой в парк?
— Да, иногда. Но когда он повстречался с тетей, он стал ходить в парк по субботам.
— С тетей?
— С тетей Юко. Она красивая. Дядечка, ты не скажешь папе? Я знаю его тайну.
— Не скажу. А что у папы за тайна?
— Папа влюблен в тетю Юко. Поэтому в этот день он всегда наряжается и берет меня с собой в парк.
— Каждую третью субботу месяца, да?
— Да. Третья суббота месяца — особый день. Я называю его парковым.
— И давно так?
— Э-э, с начала лета.
— А почему папа берет тебя с собой?
— Ну, как объяснить. Я же… не Кюпи-тян…[69] а… Ну кто соединяет мужчину и женщину…
— Купидон.
— Точно, Купидон. Я Купидон. Это я первая заговорила с тетей Юко в парке. Мы с ней подружились, и папа стал ходить в парк вместе со мной. Я была с ним, и он мог разговаривать с тетей Юко. Дядечка, почему ты смеешься?
— Да так. Смешной у тебя папа. А тетя Юко? Она тоже влюбилась в папу?
— Папе, по-моему, не на что было надеяться. Безнадежная любовь.
Я давился от смеха. Маленькие девочки быстро растут. Я проникся симпатией к ее отцу, которого больше не было на этом свете. Мужчина моего поколения испытывал платоническое чувство. Скромная безнадежная любовь высшего чина Управления полиции. Я вспомнил его галстук с узором «огурцами».
— Значит, в ту субботу вы опять встретились с тетей Юко, да?
— Да. Только тетя Юко всегда приходила вместе с другими тетями. Папа разговаривал с ними, но на самом деле ему хотелось общаться с одной тетей Юко. Я видела, как он пытался договориться с ней о свидании. Но у него не получилось.
— Они собирались на площади с водопадом?
— Да.
— А что было потом в тот день?
— Тетя стала странная.
— Странная?
— Она отпихнула меня.
— Почему?
— Я не знаю. А дальше совсем ничего не помню.
— Эх, — сказал я. — А что было до этого, помнишь? Около водопада лежала большая сумка.
— Лежала, — тут же ответила она. — Я села на нее верхом и играла, но папа накричал на меня. Перед тем как пришли тети, когда я играла одна, сумку забрал дедушка. Он лег на нее и уснул.
— Дедушка? А какой дедушка, не помнишь?
— Такой, как ты. В галстуке. Дядечка, только тебе совсем не идет этот галстук.
— Мне тоже так кажется. И для чего придумали эти удавки? Ты помнишь лицо того дедушки?
— Ну, у него был шрам вместо уха.
— Какая у тебя хорошая память.
— Еще бы. Ведь тот дедушка был такой странный. Как будто наполовину уснул. Может быть, пьяный? Дядечка, ты тоже бываешь пьяный?
— Бываю. Но днем я не сплю. Как же этот дедушка дошел до парка, если он спал?
— Его дядя привел.
— Дядя? Какой?
— Невысокого роста. А потом оставил дедушку, а сам куда-то ушел.
— А ты не помнишь его лица?
— Нет, не помню. Он тоже был в галстуке… А, вспомнила. На нем были темные очки.
В этот момент послышался стук открываемой двери. Я оглянулся — на меня уставилась пожилая медсестра с подносом в руках.
— Как же можно! Вы ведь обещали предупреждать нас, когда будете брать показания.
— Простите. Я заглянул на пост, но вы отсутствовали. — Я посмотрел на девочку. — Что ж, на сегодня закончим.
— Ты уже уходишь?
Я кивнул, уже вставая, а девочка сказала:
— Дядечка.
Я оглянулся:
— Ну, чего тебе?
— Ты придешь на мой концерт?
— Приду. Обязательно.
— Тогда скажи, какую музыку ты любишь.
Немного подумав, я ответил:
— Японские рок-группы шестидесятых.
— Японские рок-группы шестидесятых? А что это за музыка?
— Чем-то похожа на этно. Только они давным-давно распались.
— Я найду ноты и разучу. Ты еще придешь ко мне?
— Да. Приду в ближайшее время.
Ощущая на себе холодный взгляд медсестры, я помахал рукой у двери. Девочка радостно улыбнулась мне с кровати.
Я вышел в коридор. На глаза мне попался полицейский в форме, шагавший в мою сторону. Наверное, увидел, как я выхожу из триста шестой. Он окликнул меня:
— Ты кто такой?
— Я Синто из первого отдела расследований Управления полиции. Приходил взять показания у свидетеля.
Похоже, эта фамилия была известна и среди патрульных участка Синдзюку. Полицейский вытянулся по струнке.
— Виноват. Простите.
— Ничего страшного. Спасибо за службу, — сказал я, повернулся к нему спиной и медленно пошел. За поворотом я ускорил шаг, а по лестнице вообще побежал.
Я запыхался, выскочив на улицу. Поймал такси, назвал адрес: Западный Симбаси. Мне необходимо было сейчас снова связаться с Асаи. Позвоню, когда выйду из такси. В это мгновение диктор сказала по радио бодрым голосом:
«Сегодня опять будет ясная погода».
Я посмотрел в окно. Точно. Сегодня опять будет ясно.
