Хеннинг Манкелль - На шаг сзади
Он долго рассматривал фотографию. Как будто она идет по воде. Интересно, кто снимал?
Мартинссон вдруг присвистнул.
– Думаю, тебе стоит на это посмотреть, – сказал он.
Валландер быстро встал.
У Мартинссона в руке был парик. Очень похожий на те, что были на Буте, Норман и Хильстрём. К одному из локонов аптечной резинкой была прикреплена бумажка. Валландер осторожно высвободил ее.
– «Хольмстед. Прокат маскарадных костюмов», – прочитал он. – Копенгаген. Адрес и номер телефона.
Он посмотрел с обратной стороны – парик был взят девятнадцатого июня и должен был быть возвращен двадцать восьмого июня.
– Позвоним, не откладывая? – поинтересовался Мартинссон.
– Лучше бы съездить, – сказал Валландер. – Ладно, начнем со звонка.
– Звонить надо тебе, – решительно сказал Мартинссон. – Датчане меня не понимают.
– Это ты их не понимаешь, – дружелюбно заметил Валландер. – Поскольку не умеешь слушать как следует.
– Я лучше узнаю, где находится Бернсё, – сказал Мартинссон, – кстати, почему это так важно?
– Хотел бы я знать ответ на этот вопрос. – Валландер уже набирал номер на своем мобильнике.
Ответила женщина. Валландер представился и объяснил, почему он звонит. Парик, взятый напрокат девятнадцатого июня и не возвращенный вовремя.
– Парик взяла Иса Эденгрен. Из Скорбю в Швеции.
– Минуточку, я посмотрю, – сказала женщина.
Он ждал. Мартинссон вышел из комнаты. Он тоже говорил с кем-то по телефону – по-видимому, со службой спасения на водах. Наконец на том конце послышался голос.
– Иса Эденгрен не брала у нас никакого парика, – сказала женщина. – Ни в этот день, ни раньше.
– Может быть, на другое имя?
– Я одна в магазине, и у меня много клиентов. Это не может подождать?
– Нет. Иначе я буду вынужден обратиться к датской полиции.
Она не протестовала. Он назвал остальных – Мартин Буге, Лена Норман, Астрид Хильстрём. Пока он ждал, появился раздраженный Мартинссон, посетовал, что его все время отсылают от одного к другому, и снова исчез. Наконец женщина ответила.
– Все правильно, – сказала она. – Лена Норман взяла напрокат четыре парика девятнадцатого июня. И костюмы. Все это она должна была вернуть двадцать восьмого июня. Но пока не вернула. Мы как раз собирались послать напоминание.
– Вы ее помните? Она была одна?
– Ее обслуживал мой коллега, господин Сёренсен.
– Могу я с ним поговорить?
– Он в отпуске. Вернется в конце августа.
– А где он?
– В Антарктиде.
– Где?!
– В Антарктиде. Направляется к Южному полюсу. К тому же он собирался посетить старые китобойный станции. Отец господина Сёренсена был китобоем. Кажется, даже гарпунером.
– То есть опознать Лену Норман некому? Или хотя бы сказать, одна она была или нет?
– Очень сожалею. Но нам бы хотелось получить все это назад. Конечно, мы потребуем возмещения.
– Боюсь, что сразу это не получится. Сейчас этим занимается полиция.
– Что-нибудь случилось?
– Можно сказать и так, – буркнул Валландер. – Позвольте вернуться к этому разговору позже. И пусть Сёренсен сразу позвонит в Истадскую полицию, когда вернется.
– Я передам. Как вы сказали, ваша фамилия – Валландер?
– Курт Валландер.
Он положил телефон на стол. Значит, Лена Норман была в Копенгагене. Одна или с кем-то?
Вернулся Мартинссон.
– Бернсё находится в Эстергётланде, – сказал он. – Еще точнее – в Грютских шхерах. А еще один остров с таким же названием есть у берега Норрланда. Но это скорее не остров, а отмель.
Валландер рассказал о разговоре с прокатной фирмой.
– Значит, надо поговорить с родителями Лены Норман.
– Лучше бы выждать несколько дней, – задумчиво сказал Валландер, – но, боюсь, мы не можем себе это позволить.
Они замолчали. Оба понимали, насколько жестоко тревожить убитых горем родителей.
Снизу послышался звук открываемой двери. Они переглянулись – не Иса ли? – и бросились к лестнице. Но это был Лундгрен, он стоял у дверей в своем комбинезоне. Увидев их, он сбросил сапоги и стал подниматься по лестнице.
– Иса? – спросил Валландер. – Она позвонила?
– Нет, – сказал Лундберг, – не позвонила. Я вообще-то не хотел вам мешать. Только вы говорили там что-то… там, у дома. Насчет того, что я звонил и спрашивал, как Иса себя чувствует.
Валландер решил, что Лундберг почему-то стесняется своего звонка в больницу. Или возможно, считает, что он не должен был этого делать.
– Да нет, это совершенно естественно, что вы позвонили.
Лундберг глядел на него с видимым беспокойством:
– Но я никуда не звонил! Ни я, ни жена. Ни в какую больницу мы не звонили и ничего не спрашивали. Хотя, конечно, следовало бы позвонить.
Валландер и Мартинссон уставились друг на друга.
– Не звонили?
– Нет.
– И жена не звонила?
– Нет. Ни я, ни она.
– Может быть, есть еще какой-нибудь Лундберг?
– Кто бы это мог быть?
Валландер внимательно смотрел на стоявшего перед ним крестьянина. Зачем ему врать? Значит, был кто-то еще, кто знает, что Иса поддерживает связь с Лундбергами. Знает, что она в больнице. И что этот неведомый персонаж хотел выяснить? Выздоравливает ли Иса? Или может быть, уже умерла?
– Ничего не понимаю, – сказал Лундберг. – Кто мог позвонить и сказать, что он – это я?
– А вы, наверное, смогли бы сами ответить на этот вопрос, – сказал Валландер. – Кто знал, что Иса к вам заходит, когда у нее трения с родителями?
– Считайте, все в поселке знали, – сказал Лундберг. – Но вот кто мог воспользоваться моим именем… ума не приложу.
– Наверное, многие видели «скорую помощь», – заметил Мартинссон. – Вам никто не звонил и не спрашивал, что случилось?
– Карин Перссон, – вспомнил Лундберг, – вот кто звонил – Карин Перссон. У нее хутор подальше, в логу у шоссе. Любопытная, как муха. Всюду нос сунет. Но позвонить в больницу, словно это я… да у нее и голос тонкий. За мужика не сойдет.
– Кто еще?
– Оке Нильссон заехал после работы. Котлеты привез. Ну, мы ему рассказали. Но он Ису-то даже и не знал, чего ему звонить в больницу.
– Больше никто?
– Почтальон приходил, принес перевод. Оказалось, мы выиграли три сотни в Бинго. Спросил, где Эденгрены. Ну, мы сказали, что Иса в больнице. Но зачем ему туда звонить?
– И все? Может быть, кто-то еще?
– Нет. Больше никто.
– Хорошо, что мы это выяснили, – сказал Валландер, намекая, что разговор окончен. Лундберг спустился по лестнице, сунул ноги в сапоги и ушел.
– Я сегодня ездил туда, в лес, – сказал Валландер, – и мне показалось, что за мной кто-то следит. В темноте, незаметно. Скорее всего, просто воображение разыгралось, но полной уверенности нет. Во всяком случае, я вызвал Эдмундссона с его собакой. Что, если за нами кто-то следит?
– Я точно знаю, что сказал бы Сведберг по этому поводу.
Валландер ошарашенно поглядел на него:
– Сведберг?
– Сведберг иногда рассказывал про своих индейцев. Помню, мы как-то с ним наблюдали за паромным терминалом… это было, по-моему, в восемьдесят восьмом году, ранней весной. Была какая-то афера с контрабандой, если ты помнишь. Сидим мы в машине, и, чтобы не заснуть, Сведберг травил всякие истории про индейцев. Мне запомнилось, как индейцы проверяют, не следит ли кто за ними. Надо остановиться. Надо знать, когда остановиться, спрятаться и подождать того, кто идет по твоему следу.
– И что сказал Сведберг?
– Что нам тоже иногда полезно остановиться и оглянуться.
– И кого мы увидим?
– Того, кто там есть, а быть не должно.
Валландер задумался.
– То есть в нашем случае это означает, что надо организовать наблюдение за домом. На тот предмет, если кому-то взбредет в голову сделать то же, что и мы – порыться в Исиных вещах. Это ты имел в виду?
– Примерно.
– Давай без «примерно». Это или не это?
– Я говорил только о том, что сказал бы Сведберг, – обиделся Мартинссон.
Валландер понял, насколько он устал. Все раздражает. Надо бы извиниться перед Мартинссоном… и там, на тропе, надо было бы поговорить с Анн-Бритт Хёглунд. Но он опять-таки промолчал. Они вернулись в комнату Исы. Парик по-прежнему лежал на письменном столе, рядом с телефоном Валландера. Валландер опустился на колени и заглянул под кровать. Там было пусто. Он встал, и вдруг у него сильно закружилась голова. Он покачнулся и схватился за рукав Мартинссона.
– Ты плохо себя чувствуешь?
– Когда-то я мог не спать несколько ночей подряд – и ничего. А теперь… Сам поймешь в свое время…
– Надо сказать Лизе, что нам не хватает людей.
– Она сама говорила мне об этом. Я сказал, что мы вернемся к этому вопросу. Мы что-то еще должны здесь посмотреть?
– Не думаю. В шкафу нет ничего такого, чего там быть не должно.
– Чего-то не хватает? Ну, чего-то такого, что обычно есть в шкафу у каждой женщины?
– По-моему, все на месте.
