Сидни Шелдон - Ничто не вечно
– Но не Лоуренс Баркер.
– Забудь о Баркере.
– Я так и сделаю. Потому что увольняюсь из больницы.
Джейсон обнял ее.
– Пейдж, я же знаю, как сильно ты любишь свою работу, ты не сможешь ее бросить.
– А я и не собираюсь бросать. Просто больше не желаю работать в этой больнице.
Джейсон достал носовой платок и вытер ей слезы.
– Мне очень неудобно беспокоить тебя своими проблемами.
– Но ведь для этого и существуют будущие мужья, не так ли?
Пейдж улыбнулась через силу.
– Мне так приятно это слышать. – Она глубоко вздохнула. – Я уже чувствую себя лучше. Спасибо, что успокоил меня. Я позвонила доктору Уоллису и сообщила ему, что увольняюсь. Сейчас собираюсь поехать в больницу и поговорить с ним.
– Увидимся вечером за ужином.
***Пейдж шла по больничным коридорам, понимая, что видит их в последний раз. Знакомые звуки, спешащие по делам люди. Больница стала для нее домом. Пейдж вспомнила Джимми, Чанга и всех тех замечательных докторов, с которыми ей довелось работать. Вспомнила милого Джейсона, который ходил с ней на обход в белом халате. Прошла мимо кафетерия, где вместе с Кэт и Хони сотни раз завтракала, мимо комнаты отдыха, где они пытались устроить вечеринку. Коридоры и палаты были полны воспоминаний. «Я буду скучать без всего этого, – подумала она, – но все равно не желаю работать под одной крышей с этим монстром».
Она вошла в кабинет доктора Уоллиса. Он ожидал ее.
– Должен сказать вам, Пейдж, что ваш телефонный звонок удивил меня! Это ваше окончательное решение?
– Да.
Бенджамин Уоллис вздохнул.
– Ладно. Но доктор Баркер хотел бы поговорить с вами до того, как вы уйдете из больницы.
– Я тоже хочу поговорить с ним. – Гнев, который Пейдж старалась сдерживать, вырвался наружу.
– Он в лаборатории. Что ж…, желаю удачи.
– Спасибо. – Пейдж направилась в лабораторию. Когда она вошла туда, доктор Баркер рассматривал под микроскопом какие-то снимки. Он поднял голову и взглянул на Пейдж.
– Мне сказали, что вы решили уйти из больницы.
– Совершенно верно. Наконец-то ваше желание исполнилось.
– Какое желание?
– С первого же момента, как только увидели меня, вы желали, чтобы я уволилась. Что ж, вы победили. Я больше не могу бороться с вами. Когда вы сказали мне, что я убила вашего пациента… – голос Пейдж дрогнул, – я…, считаю вас садистом, бессердечным сукиным сыном, и я вас ненавижу.
– Сядьте, – предложил доктор Баркер.
– Нет. Мне нечего вам больше сказать.
– А у меня есть что вам сказать. Какого черта вы думаете?…
Внезапно он замолчал и начал хватать ртом воздух.
Пейдж в ужасе смотрела, как он схватился за сердце и повалился на бок в кресле; его рот перекосило.
Пейдж моментально подскочила к нему.
– Доктор Баркер! – Она схватила телефонную трубку и закричала в нее:
– Код «Красный»! Код «Красный»!
***– У него обширный паралич, – сообщил доктор Петерсон. – Пока еще рано говорить, выкарабкается он или нет.
«Это моя вина, – подумала Пейдж. – Ведь я желала смерти». Она чувствовала себя ужасно.
Пейдж вернулась в кабинет доктора Уоллиса.
– Мне очень жаль, что это случилось, – сказала она. – Он был прекрасным врачом.
– Да, очень жаль. Очень… – Уоллис внимательно посмотрел на нее. – Пейдж, но если доктор Баркер не сможет больше работать у нас, то, может быть, вы останетесь?
Пейдж замялась.
– Да. Разумеется.
Глава 28
В его медицинской карте было записано: «Джон Кронин, белый, мужчина, семьдесят лет. Диагноз: опухоль на сердце».
Ему предстояла операция. Пейдж еще не видела пациента. Она вошла в его палату в сопровождении медсестры и лечащего врача, тепло улыбнулась и сказала:
– Доброе утро, мистер Кронин.
После ингаляции вокруг рта пациента остались следы липкой ленты, к левой руке тянулась трубка капельницы.
Кронин посмотрел на Пейдж.
– Кто вы, черт побери?
– Я доктор Тэйлор. Сейчас я осмотрю вас и…
– Черта с два! Держите подальше от меня ваши поганые руки! Почему мне не прислали настоящего врача?
Улыбка исчезла с лица Пейдж.
– Я кардиохирург. Сделаю все возможное, чтобы вы поправились.
– Вы собираетесь оперировать мое сердце?
– Совершенно верно. Я…
Джон Кронин посмотрел на ординатора и спросил:
– Господи, неужели в этой больнице не нашлось никого получше?
– Уверяю вас, доктор Тэйлор очень квалифицированный врач, – ответил ординатор.
– Квалифицированный, как моя задница.
– Может быть, вы предпочтете своего хирурга? – резким тоном осведомилась Пейдж.
– У меня его нет. Я не могу позволить себе оплачивать этих дорогостоящих шарлатанов. Вы, врачи, все одинаковые! Интересуетесь только деньгами. А на людей вам наплевать. Мы для вас просто куски мяса, разве не так?
Пейдж с трудом сдерживала себя.
– Я понимаю, вы сейчас расстроены, но…
– Расстроен? Из-за того, что вы собираетесь вырезать мне сердце? – Кронин сорвался на крик:
– Я знаю, что умру на операционном столе. Вы меня убьете, но надеюсь, что ответите за это убийство!
– Ну хватит! – заявила Пейдж.
Он посмотрел на нее и злобно усмехнулся.
– Если я умру, то это плохо отразится на вашей репутации, не так ли, доктор? А может быть, я и позволю вам оперировать меня.
Пейдж почувствовала, что ее терпение вот-вот лопнет. Она повернулась к медсестре.
– Сделайте ЭКГ и анализы. – Она последний раз взглянула на Джона Кронина, повернулась и вышла из палаты.
Когда через час Пейдж вернулась с результатами анализов, Джон Кронин поднял на нее глаза и проворчал:
– Опять явилась эта сучка.
***Пейдж оперировала Джона Кронина на следующее утро, в шесть часов.
Едва вскрыв грудную клетку, она поняла, что нет никакой надежды. И дело было не в сердце, все органы оказались пораженными злокачественной опухолью.
– Боже мой! – воскликнул присутствовавший на операции ординатор. – Что же мы будем делать?
– Будем молиться, чтобы его страдания поскорее закончились.
Когда Пейдж вышла из операционной в коридор, ее там поджидала женщина и двое мужчин. Женщине было около сорока. Ярко-рыжие волосы, чрезмерный макияж. От нее исходил тяжелый запах дешевых духов. Одета в платье, обтягивавшее фигуру с пышными формами. Мужчинам было за сорок, оба рыжеволосые. Вся группа напомнила Пейдж цирковых клоунов.
Женщина обратилась к Пейдж:
– Вы доктор Тэйлор?
– Да.
– Я миссис Кронин. А это мои братья. Как мой муж?
Пейдж замялась, потом уклончиво ответила:
– Операция прошла без каких-либо неожиданностей.
– Ох, слава Богу! – драматично воскликнула миссис Кронин, прижимая к глазам кружевной носовой платок. – Я умру, если с Джоном что-нибудь случится!
У Пейдж сложилось впечатление, что она наблюдает за игрой актрисы в плохой пьесе.
– Могу я увидеть моего дорогого мужа?
– Пока нет, миссис Кронин. Он в реанимации. Советую вам прийти завтра.
– Мы так и сделаем. – Она повернулась к мужчинам. – Пошли, ребята.
Пейдж проводила их взглядом. «Бедный Джон Кронин», – подумала она.
***На следующее утро Пейдж доложили о состоянии пациента. Метастазы распространились по всему телу больного. Применять радиотерапию было уже поздно.
Онколог сказал Пейдж:
– Ему ничем нельзя помочь, надо только постараться облегчить его страдания. Его ждут страшные мучения.
– Сколько ему осталось?
– Неделя, максимум две.
***Пейдж зашла в реанимацию навестить Джона Кронина. Он спал. Для нее он уже не был грубым и злобным мужчиной, а стал человеческим существом, отчаянно борющимся за свою жизнь. Лицо его закрывала кислородная маска, к руке тянулась трубка капельницы. Пейдж села рядом с кроватью и посмотрела на своего пациента. Он выглядел усталым и сломленным. «Несчастный, – подумала она. – Мы не можем помочь ему. Его уже не спасут никакие чудодейственные препараты». Она ласково погладила его по руке и через некоторое время ушла.
***После обеда Пейдж снова пришла в реанимацию проведать Джона Кронина. Кислородную маску уже сняли. Открыв глаза, он увидел Пейдж и вялым тоном спросил:
– Операция закончилась, да? Пейдж бодро улыбнулась.
– Да. Я просто зашла узнать, как вы себя чувствуете.
– Чувствую? – Кронин фыркнул. – Черт побери, о чем вы говорите?
– Прошу вас, не будем ссориться.
Кронин лежал молча, внимательно глядя на Пейдж.
– Врачи мне сказали, что вы отлично выполнили операцию.
Пейдж промолчала.
– У меня рак, да?
– Да.
– И как плохи мои дела?
Вопрос таил в себе дилемму, с которой рано или поздно сталкивался любой хирург.
– Очень плохи.
Кронин помолчал несколько минут, потом спросил:
– А как насчет облучения или химиотерапии?
– Мне очень жаль, от этого вам станет только хуже, а результата никакого не будет.
