Гэвин Лайл - Успеть к полуночи
— Пока что вам придется ограничиться шампанским, — отрезал я.
— Однако же вы по-прежнему настроены чересчур спокойно, — заметил он.
— Разумеется. У генерала есть план. И он намерен нам его продать.
* * *— В самом деле, Кейн? — после непродолжительной паузы спросил генерал.
— Ну да. Вы пока что на нас ничего не заработали, генерал. И проблему эту затронули именно вы. Да, у вас. безусловно, имеется какой-то план.
— Ах. — Он кротко вздохнул. — Может, и имеется. Но вы уверены, что он вам по карману?
Я пожал плечами.
— Это решать мистеру Маганхарду. Однако… он знаком с Лихтенштейном. И ему известны все проблемы.
Я украдкой глянул на Маганхарда. Он взирал на генерала с таким видом, словно готов был предложить парочку пфеннигов — и не больше.
— Думаю, нам нужен этот план, — поспешно вмешался я. — Однако большую часть вознаграждения вы можете выплатить по завершении операции — в конце концов план может и не сработать.
В голосе Маганхарда вновь зазвучали металлические нотки.
— Я согласился заплатить вам определенную сумму, чтобы вы доставили меня в Лихтенштейн. Теперь же…
— Плюс расходы, — вставил я.
— Да. И они значительно превысили мои расчеты, — задумчиво продолжал он. — Мы уже разбили одну из моих машин, моя яхта арестована в Бресте, мой багаж где-те во Франции, а теперь вы хотите еще и…
— Конечно, конечно, — примирительно сказал я. — И вам уже начинает казаться, что овчинка не стоит ваших десяти миллионов фунтов стерлингов в «Каспаре», Правда? А я просто пошлю все это дельце к черту, сяду на поезд и мотну на несколько деньков отдохнуть на озеро Комо[73].
Он нахмурился.
— Нам действительно необходим этот план? У вас нет никаких собственных идей? Я развел руками.
— Кое-какие имеются. И, если вам захочется, мы можем испытать их на практике. Но с генеральскими им все равно не сравниться. — Я всего лишь пытался сбить его цену. Конечно же, я хотел заполучить этот план.
Маганхард резко повернулся к старику, сидящему у камина.
— Хорошо. Сколько? Я заплачу одну треть сейчас.
— Десять тысяч франков, — сказал генерал. — И половину сейчас.
— Пять тысяч, и я дам вам половину, — предложил Маганхард.
— Десять тысяч. Но я возьму одну треть.
— Плачу вам одну треть от семи. Что у вас за план?
— Чертовски хороший план. Возьму треть от девяти. Тут вмешался я:
— Дайте ему треть от семи с половиной.
— Беру половину от шести, — тотчас же возразил генерал.
— Хорошо, — поспешно сказал Маганхард. — Три тысячи сейчас и еще столько же, если мы прорвемся.
Голова генерала шевельнулась в едва заметном кивке; он закрыл глаза и вздохнул.
— Старею я. Ладно, Маганхард. Выпишите мне чек на один из ваших швейцарских банков и распорядитесь о его реализации. Сержант! Мне нужна папка по Верхнему Рейну.
Морган потопал в соседнюю комнату, а Маганхард тем временем достал из внутреннего кармана пачку чековых книжек и принялся их перебирать.
— Женева вас устроит? — спросил он. Генерал снова кивнул, и Маганхард стал выписывать чек.
Харви испытующе смотрел на меня. Я подмигнул ему, он отвернулся к окну и принялся созерцать серое, унылое, открытое всем ветрам озеро.
Вернулся Морган с зеленой папкой, и генерал углубился в изучение ее содержимого. Наконец, добравшись до большого листа бумаги, сложенного вдвое, он развернул его, внимательно рассмотрел, а затем аккуратно оторвал от него уголок.
Закончив выписывать чек, Маганхард небрежно бросил его на столик. Генерал в обмен отдал ему бумагу.
— Покажите это Кейну. Возможно, он уловит в этом какой-нибудь смысл.
На первый взгляд это показалось мне невозможным. Это был крупный фотостат чертежа, состоявшего из множества извилистых линий и дуг, поверх которых были проведены жесткие геометрические линии — зигзаги, ряды маленьких треугольников, прямые, пересеченные крестиками через каждые полдюйма… И через все это разнообразие извивалась одна линия, проведенная красными чернилами.
Я внимательно изучил рисунок, и все встало на свои места: это был план современных оборонительных сооружений Санкт-Люциштайга. Волнистыми линиями были обозначены их контуры, геометрическими значками — траншей, проволочные заграждения, противотанковые окопы. А красная линия…
— Ну? Знаете, что это такое? — проскрипел генерал.
— Да, пожалуй. Мы последуем путем, обозначенным красными чернилами, и отыщем конец радуги. Только вот что это такое?
— Патрульная тропа. По которой разводили патрули.
Я покачал головой и постарался придать своему лицу несколько неуверенное выражение.
— Наверняка этот план устарел лет на двадцать и…
— Чертов дурак. За двадцать лет они не изменяли эти оборонительные сооружения. Да и зачем?
Маганхард всматривался в рисунок из-за моего плеча.
— Эта штука чего-нибудь стоит? — подозрительно спросил он.
— План подлинный, это точно. Зачем бы ему держать у себя фальшивый? Возможно, он хранит его в папке с сорокового года, дожидаясь кого-нибудь, кому он мог бы его продать.
Генерал издал дребезжащий смешок.
Маганхард указал пальцем на оборванный уголок плана.
— Что вы отсюда оторвали?
— Имя человека, от которого я это получил, — ответил генерал.
Я сложил план и запихнул в карман.
— О'кей, — отрывисто бросил я. — Итак, оказавшись там, мы сумеем перейти границу. Но каким образом мы доберемся до границы?
Генерал откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
— Все это включено в сумму. Вас туда отвезет Морган.
— Да? А к чему такой сервис? Я мог бы взять машину напрокат где-нибудь по пути.
— Ну да, — хмыкнул генерал, не открывая глаз. — И тем самым сообщить им, в какой именно машине вы едете. Это выяснят первым делом. Но они никогда не остановят мою машину. Они все ее отлично знают.
— Стоящая, должно быть, машинка, — буркнул Харви. Он явно был настроен подозрительно. Как, впрочем, и Маганхард, но у него это было врожденным.
— Машинка стоящая, как вы изволили заметить, — невозмутимо отозвался генерал.
Я был склонен ему верить. Да, собственно, в любом случае у нас было больше шансов на удачу, передвигаясь в его машине, нежели в любой другой, взятой напрокат. Швейцария — страна небольшая, и, как ни крути, нам все равно пришлось бы ехать вдоль центральной долины, где расположены почти все крупные города: Фрибур, Берн, Люцерн, Цюрих — таким образом, выбирать нам предстояло всего лишь из трех автомагистралей.
— Послушайте, я не уверен, что мне по вкусу эта идея… — медленно протянул Харви.
— Департаментом идей заведую я, — резко оборвал его я. — Заткнитесь и полюбуйтесь лучше на эти чудесные пистолеты!
Он вздрогнул, как будто я ударил его по лицу. Затем медленно повернулся и принялся разглядывать оружие, висевшее над камином.
Мисс Джармен с негодованием уставилась на меня.
— А не пора ли нам отправляться в путь? — поинтересовался Маганхард.
Я посмотрел на часы — почти полдень. Нам предстояло преодолеть триста километров. Примерно пять часов езды.
— Особенно торопиться нам ни к чему, — сказал я. — Границу мы сможем перейти только после наступления темноты, то есть после половины девятого. И незачем растягивать поездку — безопаснее отсидеться здесь.
— В таком случае вы составите мне компанию за ленчем? — осведомился генерал.
— Значит, мы будем в Лихтенштейне не раньше девяти? Чудесно, процедил Маганхард. — А что, если машина сломается?
— Сержант! — окликнул генерал. — Когда в последний раз ломался наш автомобиль?
Морган нахмурился и принялся рассуждать:
— Сэр, у нас были проблемы с глушителем в пятьдесят шестом году. Но это нельзя назвать настоящей поломкой. По-моему, в последний раз у нас испортилась электропроводка — и было это, пожалуй, в сорок восьмом.
Я улыбнулся.
— Ладно. Ленч подадут сюда?
— Разумеется, — отозвался генерал.
Ленч накрыли на столе в противоположном конце комнаты. Морган принял у дверей подносы и сам расставил еду — видимо, чтобы официанты не углядели Маганхарда. Первой моей мыслью было, что это только вызовет у них лишние подозрения, но затем я вспомнил. что генерал живет в этом отеле более сорока лет. Сорок дет — срок, конечно, недостаточный для того, чтобы перестать вызывать подозрения у официантов, однако вполне достаточный для того, чтобы приучить их проявлять забывчивость, когда полиция заявляется с расспросами.
Мы отведали форели и эскалоп из телятины, который оказался мягким, как масло, — судя по всему, генерал не принадлежал к движению за пережаренные ростбифы, которых настоятельно требовали большинство английских гостей Монтрё. Он продолжал потягивать из бокала свое выдохшееся шампанское, а остальные получили свежее холодное «Айлер Херренберг».
