Джон Адамс - Когда мертвые оживут
Мы повели лошадей к потоку. Густой подлесок цеплялся за ноги, ветви касались лиц. Над головой вились тучи мошек и москитов, но мы не обращали внимания. В отличие от мертвых эти твари кусают понемножку.
Лошади пили жадно, люди тоже. Мы смеялись и плескались. Вода оказалась очень холодной, что странно, — на окрестных горах нет никаких снегов. Ручей в пустыне не может быть настолько холодным, чтобы аж зубы ломило. Но этого я не замечал: пил, пока не скрутило желудок, прямо вывернуло наизнанку. Отдышавшись, я выпил еще, умылся.
Дик с лихим криком прыгнул в поток, зашел по пояс. Мы с Терри и Хорхе сбросили пояса с кобурой и пошлепали следом. Жанель и преподобный наблюдали за нами с берега.
— Давайте к нам! — обернулся я, стараясь унять дрожь. — Вода отличная!
— Сомневаюсь, — улыбнулась Жанель. — Вы уже посинели от холода.
— О черт! — Дик расхохотался. — У меня яйца в горошины сжались!
Все захихикали, даже Жанель. Терри с Хорхе принялись брызгать друг на друга. Дик нырнул, выскочил на поверхность, отплевываясь. Я махнул рукой преподобному и Жанель:
— Серьезно, идите к нам, освежитесь!
— Мне и здесь хорошо, — ответила Жанель. — Леди не купаются таким образом.
Преподобный покачал головой:
— Я, мистер Хоган, к сожалению, не умею плавать.
— Да здесь неглубоко! — заорал Дик.
Преподобный хотел что-то ответить, но Хорхе вдруг предостерегающе крикнул.
— Что такое? — Дик обернулся.
Хорхе приложил палец к губам, приставил ладонь к уху, прислушиваясь.
— Я не слышу ничего, — пожаловался Терри.
У берега зашелестели камыши. Лошади заржали, захрапели, переминаясь с ноги на ногу. Я потянулся за револьвером и запоздало понял, что оставил его на берегу вместе с прочим снаряжением. Затем камыши раздвинулись — и Жанель с преподобным завизжали.
Я ожидал увидеть мертвую тварь, лошадь или человека, но из лесу вышло нечто иное — жуткая здоровущая ящерица, я таких в жизни не видел. Футов пятнадцать от морды до кончика хвоста, ростом выше лошади, весом с тонну, она ходила на задних лапах, причем весьма проворно для своего размера. Вытянув передние лапы, она устремилась к преподобному и Жанель. Я успел заметить, что на каждой передней конечности у нее по три пальца, на среднем коготь величиной с хороший серп. Голова здоровенная, пасть утыкана зубами размером с наконечник стрелы. Змеиный язык так и мельтешил в воздухе. При этом тварь хрипло и мощно ревела.
Жанель с визгом бросилась в поток, преподобный за ней, описавшись со страху. У самого ручья святой отец замер, глядя то на воду, то на ящера, словно пытаясь решить, что же страшней.
А ящер тем временем разорвал глотку лошади Терри. Бедное животное шагнуло два раза и шлепнулось замертво. Прочие лошади кинулись прочь, но из лесу выскочили еще три гигантских ящера и бросились вдогонку. Мало чего услышишь более неприятного, чем ржание умирающей лошади.
Мы устремились к другому берегу. Ящеры тем временем занялись добычей. Они грызли и терзали, совали окровавленные морды в распоротые конские животы, что-то там отдирали и заглатывали. Я оглянулся: преподобный зашел в воду по колено и там застрял, глядя на трапезу ящеров и трясясь от ужаса.
— Скорее! — закричал я. — Скорее, пока они отвлеклись!
Он в ответ только замотал головой.
— Помогите пастору! — крикнула Жанель. — Кто-нибудь, идите к нему!
— Да черт с ним! — заявил Дик, выбираясь на берег. — Я даже за своим барахлом назад не полезу. А ради попа рисковать с какой стати?
— Он же Господу служит! — ахнула Жанель.
— Тогда пусть Господь его и спасает! Или они вот-вот встретятся, третьего не вижу.
— Я его спасу! — оповестил нас Терри и устремился к тому берегу.
Чертыхаясь, я снова прыгнул в ледяную воду.
— Хоган, ты сдурел? — заорал Дик. — Назад, черт тебя дери, назад!
— Там наши пушки! Их надо забрать!
На самом-то деле оружие было всего лишь поводом, — наверное, мне захотелось понравиться Жанель, вот я и последовал за Терри. Ящеры, занятые едой, на преподобного пока внимания не обращали. Он же стоял как вкопанный, глядя то на нас, то на них. Подбородок его трясся, ноги дрожали.
Я ему махнул и позвал вполголоса:
— Преподобный, пойдемте!
Но движение привлекло ящера. Он поднял окровавленную морду, фыркнул, повернулся, рассматривая Терри и меня. Однажды, когда я шел по пастбищу, на меня напал бык — так выражение глаз у ящера было точь-в-точь как у быка перед тем, как тот бросился.
— Терри, не двигайся! — прошептал я. — Стой столбом.
Он кивнул, вмиг побледнев.
— Преподобный, слушайте меня, — позвал я тихим уверенным голосом. — Вам нужно зайти в ручей. Идите прямо сейчас. Не важно, что вы не умеете плавать. Мы с Терри вам поможем. Черт возьми, зайдите в ручей!
Он кивнул и медленно двинулся вперед. Вот он по колено зашел в бурлящую воду; губы двигаются в беззвучной молитве, глаза закрыты.
— Так, правильно, — прошептал я. — Медленно, без резких движений. Отлично.
Я глянул на ящеров: теперь на нас смотрели все четверо. Один был кривой: вся левая сторона морды — сплошной заросший шрам, последствие давней драки.
— Были на земле исполины, — бормотал преподобный, но за шумом воды сложно было что-то разобрать. — Левиафан…
— Что? — спросил я.
— Это из Библии, мистер Хоган. На земле в давние дни обитали исполины.
— Я из Библии знаю только «Господи помилуй». Так что я вам верю. Но вы идите, не стойте!
Когда вода достигла паха, преподобный остановился и поморщился. А ящер подвинулся к воде.
— Холодно, — пробормотал священник. — Т-так х-холодно…
— Все хорошо, — заверил я. — Мы вас ждем. Терри, подай ему руку.
— Хоган! — позвал Дик.
— Я сейчас немного занят.
Ящер на берегу опустил морду и принюхался к месту, где преподобный только что стоял. Остальные повернулись к лесу. Я тоже посмотрел на лес и понял, что отвлекло ящеров: замеченные мною в пустыне койоты пошли за нами в каньон. Теперь стояли у кромки леса, глядя на нас блеклыми мертвыми глазами. У одного не хватало уха, у другого торчали сквозь шкуру сломанные ребра. Койоты не дышали и не рычали. Просто стояли и смотрели. Над ними вилось облако мух.
— Ох ты черт! — выдохнул Терри.
— Что еще такое? Новая напасть? — в испуге спросил преподобный и хотел обернуться, но я не позволил.
— Не важно. Просто подайте Терри руку, и давайте выбираться отсюда, пока ящеры не скушали нас на десерт.
Терри потянулся к дрожащей руке преподобного, и в этот миг ящер прыгнул в поток. Мертвые койоты уже вышли на открытое место, и прочие ящеры бросились на них. Одноглазый страшными челюстями схватил койота поперек туловища, затряс, ломая кости.
Преподобный и Терри не устояли на ногах и вместе ушли под воду, потом вынырнули, отплевываясь и барахтаясь. Преподобный уцепился за плечи Терри, повис, будто камень. Ящер с ревом устремился к ним. Я стал плескать на него водой, но оттого тварь поплыла еще быстрее.
— Отпусти-и! — прохрипел Терри. — Ты меня задушишь…
Но преподобный, повизгивая, только вцепился в него еще сильнее, и оба снова ушли под воду. И тут ящер их настиг. Он был так близко, что я чувствовал, как у него из пасти воняет гнилым мясом. Мощные челюсти сомкнулись на голове Терри и выдернули парня из воды. Тот дрыгал руками и ногами, вопил, но ящер своим серповидным когтем мигом распорол его от шеи до бедер, притом наступив на преподобного задней лапой и не давая вынырнуть.
Жанель, Дик и Хорхе на другом берегу вопили в один голос. Я попятился, не в силах оторвать взгляд от жуткой сцены. Ящер, занявшись Терри и преподобным, меня пока не замечал. Трое его сородичей на берегу тоже, они пожирали лошадей и койотов.
Я вскарабкался на берег и заорал: «Бегите!» Мы без оглядки кинулись в лес, перепуганные насмерть, и вскоре зеленые дебри поглотили нас.
На отдых устроились на дереве. Я такого огромного никогда раньше не видел, хоть и слышал, что в Калифорнии подобные встречаются: в его дупле мы вчетвером поместились свободно. Верхушка обломилась, но ствол остался, и мы соорудили что-то вроде крыши из ветвей и листьев. Внутри была тьма всяких ползучих тварей: гусениц, жуков, муравьев, тоже куда здоровее обычных, но безвредных, они не кусались. Жанель их боялась, но тварей снаружи боялась еще больше.
Вся наша поклажа осталась при лошадях, и теперь мы располагали только содержимым своих карманов: клочок бумаги и карандаш, компас Дика, кисет с жевательным табаком, кружевной платочек Жанель, немного денег и подобные же мелочи.
Солнце зашло, стало холодно, но огонь развести было нечем, и мы сбились в кучу, чтобы греться друг об друга. Жанель заснула, уложив голову мне на плечо. С каждым вдохом ее мягкие теплые груди терлись о мою руку. Было хорошо. Я даже подумал, что за такое не жаль было и пройти через ужасы вчерашнего дня. Ну почти не жаль.
