Рассел Эндрюс - Икар
Она повернулась на кровати. Медленно провела рукой по спине лежавшего рядом мужчины. Тот пошевельнулся и проснулся. Не надо было ему говорить. Она совершила ошибку. Но она почему-то подумала, что ему это понравится, что это их сильнее сблизит. Но нет. Это его испугало. Он ничего не сказал, однако она прочитала это в его глазах. Это его встревожило, будто в этом было что-то нездоровое, почти извращенное.
Ну ладно. Теперь все равно слишком поздно, так ведь?
Она часто думала о том, что где-то должно быть такое место, где отстоишь в очереди и получишь билет, с помощью которого можно будет заново прожить какие-то кусочки своей жизни. Переделать их. Сыграть заново, как товарищеский матч по теннису.
Но в жизни ничего переиграть нельзя, верно? И она была тому живым доказательством. И боль в сердце. Она гадала, исчезнет ли когда-нибудь эта боль.
Она уже была склонна думать, что эта боль — ее неотъемлемая частица. Физический придаток. «Встретимся и попьем чаю? О да, меня легко узнать. Мой рост пять футов и шесть дюймов, у меня короткие черные волосы, серые глаза и огромная дырка в сердце».
Мужчина открыл глаза и улыбнулся. Ему нравилось легкое прикосновение ее ногтей к его спине.
Он был красивым парнем, Кид Деметр. Ей нравилось лежать с ним в постели. Ей нравилось быть с ним — нравилось, нравилось, нравилось. Только нравилось, не больше.
Но любила она Джека Келлера.
И как обычно, она гадала, сумеет ли хоть когда-нибудь что-нибудь с этим поделать.
25
Был понедельник, шла последняя неделя чудесного мая, и Дом занимался тем, чем обычно занимался в полдень по понедельникам. Или в одиннадцать утра по средам, или в четыре пополудни по пятницам. Он работал. Рубил на части тушу теленка — одну из двух, заказанных самым лучшим шеф-поваром города для приватного банкета. Дом пребывал в замечательном расположении духа: он не просто получал удовольствие от работы, но и содрал с шеф-повара двойную цену за этих красавчиков, даже торговаться не пришлось. Он бросил взгляд на человека, старательно разделывавшего вторую телячью тушу справа от него, и улыбнулся.
— А ты не разучился, Джеки-бой.
Джек оторвал взгляд от туши, довольный своей работой. Он положил на стол разделочный нож. Острое как бритва лезвие блестело, с него капала кровь.
— Люблю эти ножи, — признался Джек и посмотрел на восемь ножей разных размеров, разложенных Домом в линеечку на одном из столов.
Этим ножам было лет по сорок, ими тут работали со времен детства Джека. Толстые, темные деревянные рукоятки, грубо сработанные, стесавшиеся, но при этом по-своему элегантные и приятные на ощупь. Лезвия, которые точили каждый день. Они легко разрезали мышцы, хрящи и даже кости. Джек подошел и выбрал тесак. Повертел, любуясь им со всех сторон.
— Настоящее произведение искусства, правда?
— Ну, это ты загнул, — усмехнулся Дом. — Ножи хорошие, это верно. Главное, чертовски острые и дело свое делают как надо. Но мне приятно, что они тебе так нравятся. Если захочешь вернуться на работу…
— Все забываю, с кем говорю, — сказал Джек и посмотрел на часы. — Я же ему велел не опаздывать.
— Кид никогда не приходил вовремя. С тех самых пор, как ему было двенадцать, — заметил Дом. — Расслабься.
— Но это…
— Да, да, я знаю, что это такое. Это значит, что ты не бывал в ресторане с тех пор, как… — Он остановился, заметив страх в глазах Джека, но решил все же закончить начатую фразу. — С тех пор, как она погибла, и поэтому ты психуешь. Имеешь полное право психовать, приятель. И знаешь что? Какое-то время ты будешь чувствовать себя дерьмово, а потом тебе станет легче. Надо же когда-то это сделать, так что можно и сейчас. И не думай, что я просто пытаюсь тебе зубы заговаривать, но я должен сказать: ходишь ты уже почти нормально. И выглядишь отлично. Ну кто бы подумал, что Кид знает, что делает, а?
— Я все слышал.
Это был Кид. Его голос донесся откуда-то из-за подвешенных на крюках кусков мяса, но его самого пока не было видно. Раздались шаги, потом приглушенные удары, как будто кто-то стукнул по тяжелому мешку кулаком. Джек увидел, как качнулась в сторону свиная туша, и из-за нее вышел Кид, потирая кулак правой руки. Он кивком указал на тушу.
— Парень задал мне перцу, но я знал, что к седьмому раунду он выдохнется. Прошу прощения за опоздание.
Дом фыркнул, и Кид взглядом спросил у Джека: «Что это с ним?» Джек пожал плечами.
— Так что это за колоссальная идея насчет бизнеса, которую ты желаешь обсудить? — спросил Дом. — И надо ли мне в этом участвовать?
— У тебя будет такой шанс, — ответил Кид. — Если Джек решит, что в этом что-то есть.
— Не поверю, что ты отдаешь ему решающий голос. Я научил этого парня всему, что он знает про бизнес.
— Верно, — кивнул Джек. — Вот почему можно считать чудом, что мне удалось заработать хоть грош.
— Одни огорчения от вас, — пробормотал Дом. — Одни огорчения.
Затем они с Джеком уставились на Кида, стоявшего посреди цеха с задумчивым видом. Но вот он вопросительно посмотрел на Джека. Тот снял белый фартук, в котором разделывал телячью тушу, и торжественно кивнул.
— Я даже не сообразил, когда назначил тебе встречу здесь… Подумал, тебе это понравится.
— Я бывал тут с тех пор, — отозвался Кид. — И мне тут нравится. Я не всегда об этом думаю. Но сегодня… Не знаю, просто… Сегодня мне вдруг стало не по себе. — Он посмотрел под ноги. — Это ведь здесь случилось, да?
— Он нес говяжий бок к погрузочному выходу, — сказал Дом. — Как шел, так и рухнул. Даже вскрикнуть не успел.
— Просто умер, — тихо проговорил Кид. — Сорок четыре года — и умер от инфаркта. — У него перехватило горло, и он с горечью добавил: —Совершенно не заботился о себе. Пил и ел всякую гадость. Жирный боров с пузом, как пивная бочка! Какой же он был глупый!
— Твой отец был хорошим человеком, — сказал Дом.
— Точно, был, — согласился Кид. — Он был жирным и тупым ублюдком, но хорошим человеком.
Джек швырнул на пол окровавленный фартук и надел спортивную куртку.
— Ты готов перекусить? — спросил он и обнял Кида за плечи. — Пошли. У нас сегодня будет денек, битком набитый призраками.
Странно было появиться в «У Джека», но не так страшно, как он боялся.
Персонал немного поменялся, но он узнал большинство официантов и даже многих завсегдатаев. Декор не изменился — по крайней мере, не настолько, чтобы это бросалось в глаза. Ресторан больше не принадлежал ему, он стал частью гигантского синдиката, но все же атмосфера «У Джека» сохранилась. И Джек подумал, как же замечательно снова оказаться здесь, с призраками или без них.
— Мне всегда казалось, что тут очень стильно, — признался Кид, когда их повели к столику.
— Потому что интерьером занималась Кэролайн, — сказал Джек.
Из кухни вышел шеф-повар, увидел Джека и бросился к нему с объятиями.
— Ненавижу все это, — вот были первые слова, которые он прошептал Джеку на ухо. — Они уже суют нос ко мне в кухню и интересуются, как это получается, что у меня уходит на десять фунтов больше репчатого лука, чем в Чикаго. И что мне, спрашивается, делать?
— Сам решай, — сказал ему Джек. — Меня тут нет.
— А я думал, ты консультант.
— Ну да. «Консультант» — это так говорится вместо «меня тут нет».
— Мы скучаем по тебе, Джек.
— Я тоже по вам скучаю, ребята.
— Хочешь, я приготовлю вам что-нибудь особенное?
— Что угодно, но с фирменной картошечкой.
Шеф-повар бросил вопросительный взгляд на Кида, и тот сказал:
— Что угодно, только не мясо.
Джек пожал плечами, словно хотел сказать: «Что я могу поделать?», а Кид проговорил:
— Послушайте, между прочим, тело — это храм.
Выслушав такое заявление, шеф-повар развернулся и поспешил в кухню.
Через минуту появилась официантка, и тут Джек впервые увидел Кида, так сказать, в действии. Он заказал всего-навсего газированную минералку, но как это выглядело!
— «Пеллегрино» подойдет? — спросила официантка, и Джек подумал: если бы Кид ответил отрицательно, девушка залилась бы слезами или бросилась в магазин за бутылочкой «Перье».
— «Пеллегрино» — отлично, — ответил Кид и одарил официантку улыбкой.
Она кивнула и застенчиво улыбнулась в ответ.
— Принести вам что-нибудь еще?
— Например? — осведомился Кид.
— Не знаю, — смутилась официантка. — Шеф уже принял у вас заказ?
— Принял, — ответил Джек, но на него девушка даже не взглянула.
— Если нам что-то понадобится, я вам скажу, — пообещал официантке Кид. — Непременно.
И она заскользила по полу, несколько раз оборачиваясь, чтобы посмотреть на Кида, пока не добралась до барной стойки и не отдала бармену заказ на напитки.
