Джеймс Тейбор - Заледеневший
— А как он работает? — спросил Барнард.
— Ненапряженный человеческий голос генерирует звуки внутри известного диапазона, выраженного определенным числом герц. Обман непроизвольно генерирует звуковые аномалии, называемые «треморами Липполда». Более высокие голосовые частоты, выражаясь доступным языком.
— И это устройство работает со звукозаписями?
— Еще как.
Бауман открыл программу, и на экране компьютера появились два окна одного размера, разделенные черной вертикальной линией. Тонкая оранжевая линия пробежала прямо посредине белого поля окна, расположенного внизу.
— Эта линия будет показывать его голос таким, каким его воспринимает любое звукозаписывающее устройство.
На нижней части экрана виднелась зеленая линия на черном фоне. Сверху и снизу этой зеленой линии виднелись красные.
— Это показывает присутствие «треморов Липполда». Если зеленые линии ответов проходят выше красных, то это значит, что имеет место ложь.
Бауман промотал запись встречи Барнарда с молодым человеком, сидевшим в приемной и исполнявшим обязанности секретаря и включил воспроизведение.
«— Дэвид Геррин. Искренне рад вас видеть.
— Дональд Барнард. Спасибо, что нашли время встретиться со мной, доктор Геррин.
— Я был очень рад встретиться с вами».
— Взгляни-ка сюда. — Бауман показал на аудиографик: зеленая линия надулась, распухла и пересекла обе красные линии. — Он совсем не рад тебя видеть.
— Ну это еще ни о чем не говорит. Возможно, он думал об обеде или о своей даме сердца, или об одном из тысячи дел, от которого я его оторвал.
— Ладно, давай продолжим. — Бауман снова включил аудиозапись.
«— Поскольку я заметил, как вы смутились, позвольте кое-что вам объяснить. Это имя, Дэвид Геррин, не соответствует моей внешности. Это не то имя, которое мне дали при появлении на свет. В том имени такое множество слогов, что даже коллеги из Бангладеш находят его трудным.
— Вы правильно поступили.
— Не хотите ли чего-нибудь выпить, доктор Барнард?
— Нет, благодарю вас.
— Итак. Вы директор БАРДА.
— Да. — Пауза в разговоре. — Какая интересная фотография у вас висит, — сказал Барнард.
— Вы говорите о той, что над сервантом?
— Она из Бангладеш?
— Это столица страны, город Дакка. Там я рос.
— Там всегда бывает именно так? Столько народу? Я не понимаю, как ходит транспорт, если на улицах такие скопления людей.
— Нет, не всегда.
— Значит, это час пик.
Геррин улыбнулся:
— Этот снимок был сделан в десять часов утра в воскресенье. Представьте себе час пик на Таймс-сквер, который никогда не кончается. В Дакке всегда так.
— А как было в то время, когда вы жили и росли в этом городе?
— Тогда было ужасно. Конечно, не так, как сейчас. Сейчас ситуация просто невообразимая. Но достаточно плохо, в этом я могу вас заверить.
— Вы там бывали? Я имею в виду в последнее время, — спросил Барнард.
— Я недавно присутствовал на конференции, которую там устроила ООН. Но, как я понимаю, ваше время бесценно. Поэтому мы должны поговорить о причине, которая привела вас сюда. К сожалению, у меня нет копии того отчета».
Бауман остановил запись.
— Какой ему был смысл врать в этом месте? — спросил Барнард.
— Либо он не пытался получить копию отчета, либо она у него есть, и он не хочет, чтобы ты об этом знал.
— Ну а какой для него в этом смысл?
— Он опасается, что ты поймешь, что в нем что-то не так.
— Чертовски верно. Эмили Дьюрант не принимала наркотики, — в сердцах выпалил Барнард.
— Ну, поехали дальше, — сказал Бауман, снова включая запись.
«— Так, значит, у вас нет никаких предположений насчет того, отчего она умерла? — спросил Барнард Геррина.
— Абсолютно никаких.
— Но ведь из Новой Зеландии вам должны были прислать отчет?
— Я сам не обращался к ним по поводу розыска. Мой ассистент…»
— Взгляни-ка на это, — сказал Барнард.
— Сплошная ложь.
«— …но я могу попросить ее заняться этим вплотную, — продолжал Геррин».
— И снова ложь, — с трудом сдерживая злость, сказал Барнард.
«— Могу ли я спросить, чем вызван ваш интерес к этому делу? — задал вопрос Геррин.
— Эмили Дьюрант некоторое время работала со мной. Известие о ее смерти буквально привело меня в состояние шока.
— Да, понимаю. Вы, помнится, упоминали об этом. — Голос Геррина звучал озадаченно. — Это было так неожиданно, что и говорить. Печально, что такие события вовсе не редкость на Южном полюсе. Совершенно негостеприимное место. Кстати, а вы там бывали?
— Да. Один раз. А вы?
— О, нет. Я теплолюбивый человек.
— Вы знали Эмили? — неожиданно сменил тему Барнард.
— Знал ли я ее? Вы имеете в виду лично? Боюсь, что нет. Она была… вам это известно, исследователем. Но вы-то ее, наверное, знали?
— Да, — подтвердил Барнард.
— А почему она перешла от вас к нам? — поинтересовался Геррин.
— В БАРДА мало перспектив. Можно отработать двадцать лет и оставаться сотрудником 13-го разряда по шкале ставок заработной платы.
— Понятно. Даже ученые оцениваются деньгами, — сочувственно произнес Геррин.
— Так вы знаете, от чего она умерла?
— Вы только что уже спрашивали меня об этом.
— Что вы говорите? Тогда простите, — ответил Барнард, а экран показал степень обмана, допущенного им при произнесении этой реплики.
— Не стоит извиняться. Но я действительно понятия не имею, отчего она умерла».
— Вот дерьмо, — злобно прошипел Барнард. — Это уже гигантская ложь.
«— Вы разве еще не получили протокол вскрытия? — спросил Барнард Геррина.
Ясно различимый вздох:
— Всем известно о том, что все, что исходит из Новозеландского центра медицинских исследований, идет чрезвычайно медленно. Сначала материалы поступают в местную полицию. Потом в ведение госаппарата. А уже после этого к нам. Возможно.
— Единственное, что действует медленнее, чем бюрократ, — это два бюрократа, — резюмировал Барнард.
— Лучше и не скажешь, — засмеялся Геррин. — А как поживает там ваш ученый? У вас есть какие-либо вести от него?»
Бауман остановил запись.
— А о чем он врал здесь?
— Не знаю, — ответил Барнард.
— Ложь не в первом вопросе, — заметил Барнард, — где-то во втором.
Оба вперили взгляд в экран. Первым заговорил Барнард:
— Он…
— Что?
— Он знает, что на замену послана женщина.
— А какой ему смысл врать по этому поводу? — спросил Барнард.
— Он не хочет, чтобы мы знали о том, что ему известно, что на замену послана женщина. Черт побери, Уил. Что вообще происходит?
Бауман нажал клавишу «воспроизведение».
«— От нее. От Халли Лиленд, — ответил Барнард Геррину. — Вам знакомо это имя?
— Нет. Никогда не слышал».
— Еще одна гигантская ложь, — прокомментировал его ответ Барнард.
«— Так у вас есть какие-нибудь вести от нее? — спросил Геррин.
— Нет. Может быть, у вас есть какие-либо новости оттуда?
— Нет, уже несколько дней. НАСА использует большую часть времени, когда возможна связь через спутник. К тому же эти волнения на Солнце».
— Ну хоть это-то правда, — сказал Бауман.
«— А вам известно, над чем работала Эмили Дьюрант? — спросил Барнард.
— В подробностях? Да нет, я как-то не брал это в голову.
— Что вы говорите! Просто удивительно, — изумился Барнард.
— Ха-ха. Мне нравится это выражение, — шутливым тоном произнес Геррин. — «Не брать в голову». Как вы думаете, откуда оно появилось?
— Я уверен, что «Гугл» может тут же указать вам первоисточник. — В голосе Барнарда слышалось явное раздражение.
— Я мог бы поручить кому-нибудь из моих сотрудников подробно ознакомиться с исследованиями, которые проводила доктор Дьюрант».
— Вот сукин сын, — сказал Барнард Бауману. — Он и не собирался делать это.
«— Могу я попросить вас еще об одном одолжении? — обратился Барнард к Геррину. — Когда вам станут известны подробности смерти Эмили, известите меня об этом.
— В тот самый момент, когда я узнаю что-либо, я сразу позвоню вам».
— Сомневаюсь, — прокомментировал его ответ Бауман.
Несколько минут ничего не значащего разговора. Звуки двигающихся тел.
«— Очень приятно было встретиться с вами, доктор Барнард».
— И даже тут он не удержался от лжи, — поморщился Дон. — Гнусная задница.
Бауман выключил аппарат. Некоторое время мужчины сидели молча, затем Барнард сказал:
— Почему он нагромоздил такое количество лжи?
— Почему он притворялся, будто не знает о том, что на замену Эмили направлена женщина? — спросил Бауман. — И отрицает, что ему известно ее имя.
