Билл Видал - Смертельное наследство
— И с тех пор он жил мирно и не высовывался?
— Как бы не так! Ведь оставалась еще Северная Ирландия, и дело освобождения надо было продолжать. Шон принял деятельное участие в расколе Шин фейн. В результате часть партии перешла на официальные рельсы и ее члены стали политиками. Но новые «временные», в руководстве которых оказался Шон, превратились в самых крутых парней современности.
— Он еще жив?
— Если жив, то сейчас ему уже за восемьдесят.
— Что ж, давайте вернемся к цюрихскому счету. Как Джо Салазару удалось наложить на него лапу?
— Ему не пришлось ничего делать, так как деньгами всегда заведовал он. Пат занимался практическими делами и заводил связи. Джо осуществлял все необходимые платежи. Когда они обзавелись швейцарскими счетами, Джо просто делил прибыль и оставшиеся от торговых операций деньги на две равные части и отсылал в Европу.
— Пат до такой степени ему доверял?
— Нет. Просто каждый из партнеров знал, что если один сделает что-нибудь не так, то другой убьет его.
— И что же случилось со счетом Пата после его смерти?
— Джо продолжал его использовать, подписываясь за Пата. Но, опасаясь, что рано или поздно подделка обнаружится, равно как и факт смерти Пата, он решил покончить с этим и подделал его подпись в последний раз, когда составлял официальное письмо относительно передачи всех прав по счету вашему отцу.
— Вы намекаете, что мой отец вступил в деловые отношения с Салазаром?
— Боже сохрани! Майк ни о чем таком даже не подозревал. Подпись Майка под документом также дело рук Джо Салазара. А несколько лет назад Джо подписал именем вашего отца целую пачку чистых листов и передал их своему сынку Тони, который с тех пор и вел все операции по этому счету.
— А что за средства поступали на счет?
— Деньги, предназначенные для отмывания, Том. Большие деньги больших людей, чьи имена я, конечно, назвать вам не могу. Я их просто никогда не знал, — соврал Суини.
— Стало быть, вы хотите, чтобы я передал Салазару его сорок три миллиона, так?
— Если вы не сделаете этого, его люди вас убьют. Что бы вы обо мне ни думали, я приехал сюда исключительно из дружеского к вам расположения. Я всегда выступал против использования цюрихского счета от имени вашего отца. И сказал об этом своему отцу, когда он сообщил мне о счете, что произошло не так давно. Вам придется поверить мне на слово, Том, но Салазар в своем стремлении заполучить эти деньги ни перед чем не остановится. И знаете почему? Да потому что истинные владельцы денег скорее всего убьют его самого, если он не вернет их.
— Но кто же эти истинные владельцы?
— Лучше вам ничего о них не знать.
— Кто они, Дик? — жестко повторил Том.
— Как по-вашему, кто более всего нуждается в отмывании средств? Ну же, умник, думайте, подключайте свое богатое воображение! — В голосе Суини проступала агрессивность, источником которой, несомненно, был страх.
Том решил сменить тактику:
— Сколько времени вы собираетесь пробыть в Лондоне?
— Ровно столько, сколько потребуется, чтобы уладить это дело.
— А потом?
— Потом вернусь домой. Я могу вам гарантировать, что, если вы вернете деньги, вас оставят в покое. Есть способы, позволяющие закрепить такого рода сделку.
— Я подумаю об этом. Пару дней. Мы можем встретиться в пятницу?
— Все это нужно провернуть куда быстрей, Том.
— Не вижу необходимости так спешить. Ну а пока я буду думать, задайте от моего имени этому вашему Салазару пару вопросов. В частности, спросите у него, как он расценивает то обстоятельство, что, когда Пат умер, на цюрихском счете лежало полмиллиона. Из того, что вы мне сообщили, не трудно сделать вывод, что это были деньги деда. Из вашего рассказа я также уяснил, что если бы Салазар покусился на деньги Пата при его жизни, то этого Джо сейчас не было бы на свете. Так что вы, быть может, все-таки позвоните ему? Посмотрим, что он мне предложит.
— Предложит вам, Том?
Клейтон встал и направился к двери.
Суини последовал за ним.
— Но что я должен ему сказать? — осведомился он жалобным голосом, когда они ехали вниз на лифте. — Что вы хотите получить полмиллиона долларов?
— Не совсем. — Том дождался, когда они выйдут из лифта, и предъявил свои требования: — Я хочу получить пятьсот шестьдесят семь тысяч триста восемьдесят четыре доллара двадцать два цента плюс банковский процент за пятьдесят четыре года, а также серьезную денежную компенсацию за использование имени моего отца.
— Ну и как, по-вашему, я должен довести все это до сведения Салазара?
— Не знаю, Дик, вы у нас адвокат. Мой семейный адвокат, если уж на то пошло, — добавил Том с мрачной улыбкой в тот самый момент, когда швейцар распахнул перед ним дверцу такси. — Так что извольте защищать мои интересы.
Суини некоторое время оторопело смотрел вслед удалявшейся машине и не заметил молодого человека в темно-синем костюме, читавшего газету в вестибюле. Но специальный агент Дрейк заметил Тома Клейтона, запомнил его внешность, а также взял на заметку тот факт, что последний говорил с американским акцентом.
В ту самую среду, когда Клейтон и Суини разговаривали в Лондоне, в трех других городах произошли события, которые, узнай о них договаривающиеся стороны, придали бы беседе иное направление и вызвали осложнения совсем другого порядка.
В Женеве служащий банка «Креди Сюисс», распределявший по счетам межбанковские платежи, полученные в предыдущую ночь, обнаружил на дисплее объявление, требовавшее уведомлять Гвидо Мартелли об определенных транзакциях. Просмотрев соответствующий бланк и приняв к сведению, что из банка «Гранд-Кайман» пришел перевод в сорок семь миллионов долларов на счет фирмы «Суини, Таллей и Макэндрюс», шеф службы безопасности, прихватив с собой, помимо этого бланка, два платежных ордера, выписанных предыдущим вечером, отправился на встречу с директором банка. После короткого обсуждения они оба пришли к выводу, что пока нет никаких причин не выполнять данные им клиентом инструкции. Так что директор лично проследил, чтобы переводы в двадцать три и двадцать четыре миллиона долларов были отправлены в «Банко насьональ» в Монтевидео и «Банесто» в Севилье.
Трансферты ушли в четыре часа дня по швейцарскому времени, после чего Гвидо Мартелли перезвонил Вальтеру Лафоржу в «Юнайтед кредит банк» в Цюрихе. Обоих шефов служб безопасности подобное развитие событий удовлетворило полностью. В частности, Лафорж испытал облегчение при мысли, что необходимые средства для адвокатской конторы «Суини, Таллей и Макэндрюс» материализовались из другого источника и что в этой связи дальнейшие попытки изъять деньги с депозита Тома Клейтона, возможно, предприниматься не будут, каковое мнение и поторопился довести до сведения доктора Ульма.
Утром того же дня посол Соединенных Штатов в Испании, выехав из своей резиденции в Пуэрта-де-Иерро в пригороде Мадрида, вместо того чтобы ехать в посольство, как он это обычно делал, отправился прямиком во дворец Санта-Крус, где министр иностранных дел согласился дать ему аудиенцию.
После обмена привычными дипломатическими вежливостями посол заявил официальное требование американской стороны относительно немедленного замораживания счета некоей строительной корпорации, находящегося в «Банко эспаньол де кредито» («Банесто») в Севилье. При этом посол сослался на полученные из Вашингтона документы, свидетельствовавшие о вовлеченности данной корпорации в серьезное международное преступление.
Министр иностранных дел выразил в этой связи озабоченность и сказал, что подобные дела находятся в ведении генерального банковского контролера, но для скорейшего решения проблемы американским официальным лицам лучше сразу обратиться в более высокую инстанцию, каковой в данном случае является министерство финансов.
Посол согласился, что при нормальном развитии событий подобный подход был бы совершенно правильным и американский государственный секретарь, разумеется, отдает себе в этом отчет. Однако он, посол, принимая во внимание срочность дела, надеется добиться понимания в этом вопросе у министра иностранных дел.
В результате министр лично предпринял ряд действий, направленных на подключение к делу соответствующих высоких испанских инстанций для достижения немедленного разрешения проблемы к удовольствию посла и государственного секретаря Соединенных Штатов. Для него, сказал министр, обращаясь к послу, большое счастье оказать услугу старому надежному союзнику. Затем министр осведомился, не составит ли посол ему сейчас компанию за завтраком, дабы они могли в неофициальной обстановке обсудить позицию Соединенных Штатов по Гибралтару.
Посол ответил, что, хотя был бы счастлив принять любезное приглашение господина министра, его ждут неотложные дела и он вынужден, как это ни прискорбно, ехать в посольство — в частности, для того чтобы проинформировать государственного секретаря о более чем удовлетворительном результате этой встречи. Но он, посол, немедленно затребует из Вашингтона подробно изложенную позицию его правительства по вопросу Гибралтара, каковая и будет доведена до сведения министра иностранных дел в любое удобное для того время.
