Хуан Марторель - Маска майя
26
Древний город майя Караколь, 2001 год
С того момента как их автомобиль въехал в Караколь, Николь охватило какое-то неопределенное ощущение, которое она ни тогда, ни потом не смогла объяснить. Но чувство было реальным, сильным и затрагивало все ее тело. Позже она призналась Жану, что это было похоже на внезапный контакт с чем-то почти осязаемым, окутывавшим ее, одновременно духовным и физическим, необычайно сильным и властным, непостижимым для человеческого разума. И у нее также появилось ощущение дежа вю, когда она осматривала развалины метрополии, простиравшиеся перед ней. Хулио, Аугусто, а также Ги говорили с ней о Караколе и о его большой пирамиде, но теперь она была в состоянии ощущать город как нечто живое, могла представить себе его высокие горделивые здания и наконец-то услышала пульс жизни тысяч его обитателей.
Жан заметил, как она вздрогнула, и спросил ее взглядом, что с ней. Николь кивнула, как бы отвечая «ничего», но крепко сжала его руку и прижалась щекой к его плечу.
Эспланада, на которой они остановились, была чистой, полностью свободной от сорняков. Архитектурный ансамбль производил впечатление тщательно ухоженного. Большая пирамида — «небесный дворец» — возвышалась неподалеку, и, глядя на нее, Николь перестала сомневаться в том, что они прибыли к месту назначения.
Она встретилась взглядом с Аугусто Фабрисио, опиравшимся на дверцу автомобиля, из которого он только что вышел. Казалось, маленькие глазки гватемальца загорелись странным светом, и что-то подсказало Николь, что им также овладело это неясное ощущение. Казалось, мужчина прочитал мысли девушки и улыбнулся ей, однако сразу же его взгляд обратился в сторону Кааны. Огромная серая пирамида жила собственной жизнью.
Николь видела фотографии Караколя, большинство из которых сделали археологи в процессе очистки и реставрации строений, и ей пришлось признать, что была проделана огромная работа, возымевшая значительные результаты. Место, полностью захваченное сельвой, больше похожее на огромную груду земли, чем на дело рук человеческих, превратилось в хорошо ухоженную ровную площадку, покрытую зелеными газонами, на которой отдельные строения смотрелись просто великолепно. Но девушку интересовала только пирамида, чья вершина едва слышно звала к себе.
Она увидела, что Аугусто Фабрисио и Хулио Ривера оживленно беседуют с человеком, подошедшим к ним, которого они, похоже, хорошо знали. Жан находился возле нее, с изумлением рассматривая впечатляющее строение.
Оба археолога распрощались с собеседником, пожав ему руку, и поспешно направились к Жану и Николь. Они были чем-то сильно удивлены.
— Он был здесь! — воскликнул Хулио Ривера. — Ги был здесь вчера утром.
— Но странно, что он появился здесь один, — продолжил Аугусто Фабрисио. — Эрнандес, ответственный за комплекс, только что нам об этом рассказал. Конечно, он не знает, ждал его кто-то или нет, потому что тот явился к нему в офис, но он уверен, что Ги в одиночестве поднялся на вершину пирамиды.
— Но он был ранен? — перебил Жан.
— Эрнандес посмотрел на нас с удивлением, когда мы его об этом спросили. Он ответил, что не заметил ничего необычного. Хотя, возможно, Ги был несколько возбужден Они знают друг друга уже давно.
— И что он там наверху делал?
— Эрнандес не в курсе. Ги попросил Эрнандеса выставить щит с объявлением, запрещающим посетителям забираться на вершину, потому что ему нужно было кое-что проверить, как он сказал.
— Да, — вмешался Хулио, — и этот человек очень расстроился, потому что Ги даже не зашел попрощаться. Вечером сам Эрнандес взобрался на Каану и увидел, что там никого нет. Он убрал щит с объявлением.
— Однако сейчас он вернулся, чтобы поставить его обратно. — Фабрисио позволил себе улыбнуться. — Мы сказали ему, что на этот раз мы хотим взглянуть на вершину. Он, должно быть, думает, что мы все сошли с ума.
— Но он не задавал вопросов, — добавил Хулио. — Настоящий профессионал.
— И никто не видел, как Лаланд уезжал? Он приехал на внедорожнике?
— Эрнандес больше ничего не знает. Мы также не хотели задавать слишком много вопросов, поскольку предполагается, что нам должно быть известно местонахождение Ги.
— А дальше что?
— Он попросил дать ему двадцать минут, чтобы выставить щит с объявлением и выпроводить людей с вершины пирамиды. А пока мы можем что-нибудь выпить. Тут есть очень хорошее кафе.
Николь нехотя кивнула. Больше всего она сейчас желала подняться на крышу «небесного дворца». Казалось, Фабрисио ее понимал, поскольку нежно подмигнул ей, пожав при этом плечами.
Группа исследователей находилась у самой вершины: Николь, Жан, два археолога и Пьер, который со своей тяжелой камерой на спине уже задыхался. Они добрались до первой площадки, расположенной приблизительно на середине высоты пирамиды и служащей для того, чтобы посетители могли перевести дыхание. Когда Николь посмотрела вниз, у нее началось сильное головокружение. Она удивилась крутизне лестницы. Девушка с силой вцепилась в Жана, думая при этом, каким трудным для нее будет спуск.
Достигнув вершины, она предпочла не вспоминать больше об этом и сосредоточиться на картине, открывшейся ее взору. На самом верху пирамиды возвышались строения, сориентированные в направлении трех сторон света. Свободным оставался лишь юг, откуда они пришли. У Николь снова появилось явственное ощущение, что она находится в хорошо знакомом ей месте, особенно когда она смотрела на центральное строение, расположенное на северной стороне. Оно было выше остальных и служило основой каменной лестнице, построенной словно бы с единственной целью — подняться как можно выше к небу. По обе стороны от лестницы находились небольшие комнаты с сохранившимися крышами. Николь помнила, что, по мнению Хулио и Аугусто, рельефы Наранхо указывали на правую комнату, но теперь она сама могла подтвердить это: темнота, царящая за узкой дверью, влекла ее с огромной силой.
Она знала, что под полом левой комнаты есть пустое пространство, похожее на погребальную камеру, но ей также сообщили, что не все помещение обследовано.
«Что-нибудь мы найдем, — снова сказала себе девушка. — Мы не для того добрались сюда, чтобы скучать».
Пьер начал съемку и, хотя еще было светло, включил мощный прожектор, с которым он не расставался. Таким образом, вошедшие смогли осмотреть маленькое помещение. Николь испытала некоторое разочарование. Единственным, что здесь заслуживало внимания, был сильно испорченный рельеф на задней стене. Сначала она его не узнала, но потом ее сердце забилось быстрее, и ей не понадобились объяснения Хулио Риверы, чтобы догадаться, что там было представлено. Она уже видела это, хотя и с небольшими отличиями, на рисунках в храме в тот день, когда начались их приключения.
— Это глиф Ун Симиля, — сказал мексиканец. — Боги появляются по очереди в каждом из этих мест. Это третье… и последнее.
Николь испытывала предвкушение, но все же посмотрела на Жана, пожимая плечами. Пол из больших прямоугольных плит и несколько толстых стен — вот все, что они могли здесь увидеть.
И больше ничего.
27
Между городами майя Караколем и Наранхо, 628 год н. э.
Они шли так быстро, как только могли выдержать их натренированные тела воинов. Им следовало бы двигаться медленнее, выслав вперед наблюдателей с эстафетой, которые могли бы предупредить о возможных засадах, но, как подчеркивал король перед выступлением, фактор внезапности — это лучшее оружие, которым они располагали. Войско Наранхо, конечно же, не более многочисленное или лучше подготовленное, было все-таки лучше вооружено, потому что сюда доставляли из Теотиуакана обсидиан. Тольтеки торговали со всеми королевствами майя, но все же они были союзниками Тикаля, их врага.
Впрочем, Караколь рассчитывал и на другое преимущество, но его секрет знали только трое: король К’ан И, которому сообщил об этом Белый Нетопырь, сам шаман и Балам. Даже Улилю, военачальнику, не открыли, кто станет необычным проводником, на которого его войско сможет полагаться во время марша на Наранхо. Утром, когда солнце еще было на линии горизонта, проведя короткое совещание с монархом и своим учеником, халач виник вновь переселился в тело большой летучей мыши и поднялся над зеленым морем сельвы.
Улиль получил инструкции от короля:
— Ты будешь командовать и принимать решения, но при случае Балам будет указывать тебе направление, в котором тебе следует отправиться со своими воинами. Не обсуждай это и следуй его указаниям, как если бы приказ исходил из моих уст. Он будет знать то, что останется для тебя тайной. — Улиль лишь склонил голову перед К’аном II, не выказывая при этом ни малейшего удивления.
