Дин Кунц - Черные реки сердца
Но Рой прочитал правду в глазах капитана. Они были огромными, темными и блестящими. Но кроме этого они были такими пронзительными, а взгляд — прямой, как на портретах Рембрандта.
В его глазах светились ум, терпение и удивительное любопытство. Это был именно такой человек, который мог сильно помешать работе Роя. Рой в ответ на милую улыбку капитана улыбнулся еще шире. Он был убежден, что его взгляд молодого и добродушного Санта-Клауса вполне мог нейтрализовать карибское очарование. Потом он сказал:
— Мне вообще-то помощь не нужна. Мне не нужны поддержка или другие услуги. Мне нужна всего лишь информация.
— Если мы ею располагаем, то с удовольствием поделимся с вами, — ответил ему капитан.
Две лучезарные улыбки на какое-то время даже помогли лучше осветить офис.
— До того, как вас перевели в центральную администрацию, — сказал Рой, — я знаю, вы были капитаном отделения.
— Да, я командовал отделением в западном Лос-Анджелесе.
— Вы не помните такого молодого офицера, который служил у вас немногим больше года, — Спенсера Гранта?
Дескоте широко раскрыл глаза:
— Да, конечно, я помню Спенса. Я прекрасно его помню.
— Он был хороший полицейский?
— Самый лучший. — Дескоте сказал это, ни минуты не думая. — Он закончил полицейскую академию, имел степень по криминологии, проходил специальные тренировки в армии — у него была великолепная подготовка.
— Он был очень компетентным, не так ли?
— Применительно к Спенсу это слово ничего не значит.
— Он — умный человек?
— Очень умный и знающий.
— Он убил двоих похитителей машин. Это убийство было оправдано?
— Черт, да, они получили по заслугам. Одного из похитителей разыскивали по обвинению в убийстве, а второго обвиняли в трех тяжких преступлениях. Оба преступника были вооружены и стреляли в него. У Спенса не было выбора. Его оправдали так же быстро, как сам Господь Бог пропустил святого Петра в рай.
Рой заметил:
— Но после этого он перестал патрулировать улицы.
— Он больше не желал носить с собой оружие.
— Но он же был в войсках диверсионно-разведывательного подразделения.
Дескоте кивнул головой:
— Да, он участвовал в действиях в нескольких районах в Центральной Америке и на Ближнем Востоке. Ему приходилось убивать, и наконец он понял, что не желает больше служить в армии.
— Это произошло из-за того, что он чувствовал, убивая людей?
— Нет, скорее, потому… Мне кажется, он всегда был не уверен, действительно ли нужно убивать. Вне зависимости от того, что говорили политики. Но это всего лишь мои предположения. Я не могу точно знать, что сам Спенс думал по этому поводу.
— Если человеку трудно применять оружие против другого человека, что ж, это вполне можно понять, — заявил Рой. — Но меня поражает, что человек может променять армию на полицию…
— Он считал, что, будучи полицейским, он сам сможет решать, когда нужно, а когда нет пускать в ход оружие. Ну, это была его мечта. А мечта умирает последней…
— Он что, мечтал быть копом?
— Необязательно копом. Просто он мечтал быть нормальным парнем в униформе, рисковать жизнью, помогая людям, спасать жизни и выполнять законы.
— Молодой человек — настоящий альтруист, — с иронией заметил Рой.
— Да, у нас работают подобные люди. Даже можно сказать, что весьма многие ему подобны, особенно в начале своей карьеры…
Дескоте посмотрел на свои угольно-черные руки, которые сложил на зеленом сукне стола.
— В случае Спенса высокие идеалы привели его в армию, потом в полицию… но во всем этом было что-то большее. Иногда… помогая людям, как это делают копы, Спенсер старался лучше понять себя и, может, примириться с чем-то в себе.
Рой сказал:
— Значит, у него были какие-то психические отклонения?
— Никаких, которые могли бы ему помешать стать хорошим полицейским.
— О-о! Тогда что же он пытался понять в себе?
— Я не знаю, но мне кажется, что все дело в его прошлом.
— Прошлом?
— Да, казалось, что прошлое давит ему на плечи, как тонна камней.
— Это каким-то образом связано с его шрамом? — спросил Рой.
— Наверное, с этим связано все.
Дескоте поднял свои большие темные глаза. Они были полны сочувствия. У него были удивительно выразительные глаза. Будь это глаза женщины, Рою захотелось бы владеть ими.
— Отчего у него появился шрам? — продолжал он свои расспросы.
— Он сказал, что произошел несчастный случай, когда он был ребенком. Мне кажется, автокатастрофа. Он не желал обсуждать случившееся.
— У него были близкие друзья среди полицейских?
— Нет, близких друзей у него не было. Он был приятный парень, но предпочитал держаться особняком.
— Индивидуалист, — заметил Рой. Но кивнул в знак согласия и понимания.
— Нет, все совсем не так, как вы думаете. Он никогда не окажется в башне, чтобы начать расстреливать всех, кто попадется на глаза. Людям он нравился, и ему нравились люди. Он… ну просто он сохранял дистанцию…
— После того как он расстрелял тех двоих, он пожелал заниматься работой в офисе. Он даже попросил, чтобы его перевели в специальную комиссию по борьбе с компьютерными преступлениями, не так ли?
— Нет, это ему предложили такую работы. Многие бывают поражены, но я уверен, что вы знаете об этом, — у нас есть офицеры, обладающие большими познаниями и имеющие научные степени психологов, юристов и криминалистов, как Спенс. Многие офицеры получали образование не потому, что они хотели поменять специальность или же добиться места в администрации. Нет, им хотелось продолжать патрулировать улицы. Им нравилась их работа, и они считали, что дополнительное образование только поможет им лучше выполнять ее. Они преданы своей работе, увлечены ею. Они хотят оставаться копами, и они…
— Я уверен, что всеми этими людьми стоит восхищаться. Но некоторые видят в них жестких реакционеров, не желающих распрощаться со своей властью, которой они обладают, будучи копами.
Дескоте поморгал глазами.
— Ну, если кто-то желает прекратить патрулирование улиц, то не всегда начинает заниматься всякими бумажками. В нашем департаменте можно использовать знания каждого. Административный офис, внутренние дела, разведывательное отделение по организованной преступности, масса детективных отделений — все они желали заполучить к себе Спенса. Но он выбрал специальную комиссию.
— Но он не настаивал именно на этой работе?
— Ему не нужно было ни на чем настаивать. Я уже сказал вам, что ему эту работу предложили.
— Он был очень увлечен компьютером до того, как перешел на эту работу. Он не был компьютерным маньяком?
— Маньяком? — Дескоте уже не удавалось больше скрывать свою досаду. — Он знал, как нужно использовать компьютеры в работе, но он не был чересчур увлечен ими. Спенс не увлекался чем-то одним. Он — спокойный человек, и на него можно полностью положиться.
— Но вы же сами сказали, что он все пытался разобраться в самом себе и что-то выяснить…
— Разве так не происходит со всеми нами? — резко заметил капитан.
Он встал и повернулся к маленькому окошку у себя за спиной. Полоски жалюзи из пластика были очень пыльными. Он пытался рассмотреть через них окутанный смогом город.
Рой ждал, пока у Дескоте пройдет приступ ярости. Бедняга, он заслужил отдых. У него такой крохотный офис, и даже нет своего отдельного туалета.
Капитан повернулся лицом к Рою и сказал:
— Я не знаю, что мог сделать Спенс, и мне не стоит спрашивать…
— Национальная безопасность, — нагло заявил Рой.
— …но вы не правы в отношении его. Он не тот человек, который способен совершить что-то дурное.
Рой приподнял брови:
— Почему вы так в этом уверены?
— Он все время страдает.
— Вот как? И по какому же поводу?
— Он страдает, когда бывает все плохо. Ему хочется, чтобы все было хорошо. Он сомневается в том, что делает, правильно ли принимает решения. Он страдает в одиночку и без громких слов, но все равно страдает.
— Разве так не происходит со всеми нами? — сказал Рой и встал.
— Нет, — ответил ему Дескоте. — Только не в наше время. Большинство людей считают, что все в мире относительно, даже смерть.
Рой понимал, что Дескоте не хотелось бы пожимать ему руку, поэтому он просто сказал:
— Благодарю вас, капитан, за то, что вы уделили мне время.
— Я не знаю, каким преступлением, мистер Миро, вы занимаетесь и почему считаете, что Спенсер каким-то образом связан с ним, но я абсолютно уверен, что он здесь ни при чем.
— Я постараюсь не забыть этого.
— Нет более опасного человека, чем тот, что не сомневается в собственном превосходстве, — с намеком проговорил Дескоте.
