Алма Катсу - Употребитель
Старик забрался на кровать и принялся раздевать своего пленника. Он стащил с Адера рубаху, расстегнул ремень.
— Сегодня, — процедил старик сквозь зубы, — ты преступил последний порог дозволенного. С этой ночи не останется ничего, что бы я не заставил тебя сделать. Поэтому ты отдашься мне. — Он грубо сорвал с Адера штаны.
Адер зажмурился. Это было так унизительно… Потом он почти ничего не мог вспомнить — наркотическое зелье окончательно лишило его сознания. Единственное, что осталось в памяти, так это слова старика о том, что он прекрасно знал об их забавах с Маргаритой и что теперь этому конец. Он не желал, чтобы Адер тратил свои силы на эту потаскушку.
Глава 22
Утром Адер проснулся на верхнем этаже, на лежанке из соломы. Его одежда была разбросана по полу. Его подташнивало, и голова кружилась после действия дурманящего зелья. Юноша помнил предупреждение старика, но не знал, что еще делал с ним старый развратник. Адеру хотелось броситься вниз и заколоть лекаря ножом, пока тот спит. На миг эта мысль ослепила его, но он понимал, что происходит нечто таинственное, сверхъестественное. Физическая сила старика и все прочее, на что он был способен, не имели никаких логических объяснений. Наверняка его могущество было настолько велико, что он не позволил бы убить себя в своем логове.
Весь день Адер пытался собраться с мужеством и попытаться бежать. Но знакомый страх приковывал его к месту. Холодная боль в костях напоминала о том, чем придется расплатиться за непослушание. Поэтому, как только солнце завершило свой дневной путь по небу и начало смеркаться, Адер сел у стены и устремил взгляд на последние ступени лестницы.
Старик не удивился, увидев своего слугу. Хитрая ухмылка тронула его губы, но он не приблизился к Адеру, а, как обычно, принялся за свои дела. Сняв с крючка плащ, он сказал:
— Сегодня я еду в замок по особому поводу. Если ты знаешь, что лучше для тебя, то к моему возвращению ты будешь здесь.
Он ушел, а Адер без сил опустился на пол у очага. Он так жалел, что у него не хватает храбрости броситься в огонь.
Жизнь шла таким образом месяц за месяцем. Избиения стали регулярными, хотя кочергу старик больше в руки не брал. Адер быстро сообразил, что для побоев нет никаких причин; он вел себя так послушно, что наказывать его было не за что. Избиения просто-напросто служили назиданием. Время от времени лекарь подвергал Адера унижению, забавляясь с ним. Старик заставлял Маргариту подмешивать наркотические зелья к пище или питью Адера, чтобы тот не сопротивлялся его воле. Адер быстро понял, что к чему, и стал отказываться от еды. Тогда старик бил его и заставлял глотать одурманивающие эликсиры до тех пор, пока Адер не становился беспомощным.
Словом, старик совсем распоясался. То ли решил дать себе волю, то ли всегда был таким. «Уж не убил ли он своего предыдущего слугу, — гадал Адер, — а потом нашел меня?» Граф стал порой присылать к старику молодую женщину, чтобы та его ублажала. Эту несчастную люди графа взяли в плен во время одного из набегов на венгерские земли. Старик отводил женщину в подземелье и приковывал к своей кровати. Днем женщина страшно кричала. Эти вопли сводили с ума Адера; они были для него наказанием за то, что он не находит в себе мужества спуститься в логово лекаря, спасти бедняжку и помочь ей бежать.
Время от времени, после того как старик удалялся на свои ночные похождения, Маргарита посылала Адера вниз с едой для несчастной пленницы. Юноша помнил, как неохотно спустился в подземелье в первый раз и увидел бедную женщину. Та лежала под одеялом обнаженная и дрожала от страха. Она даже не стала просить Адера освободить ее. Страх сковал ее, она не притронулась к пище и питью. Адеру стало ужасно стыдно из-за того, что он воспылал к ней желанием. Он был изумлен и смущен. Как это могло быть? На этой самой кровати старик насиловал его, а теперь измывался над бедной женщиной, — и тем не менее Адер был охвачен похотью. Но он не посмел обладать этой женщиной — ведь она была собственностью лекаря. Дрожа от страсти, он оставил женщине еду и поднялся наверх.
Эта женщина стала первой на памяти Адера, но за ней последовали другие. Они обычно умирали в три дня, и старик заставлял Адера избавляться от трупов. Ему приходилось брать с кровати холодное женское тело и уносить в лес. Хоронить первую женщину было невыносимо тяжело. Адер рыл для нее безымянную могилу и старался не смотреть на ее тело.
Потом он более или менее привык к этой жуткой работе, но с ужасом стал замечать, что ему хочется прикасаться к окоченевшей груди мертвых женщин. Правда, он всеми силами сдерживался и ни разу не позволил себе надругаться над теми, кто и так подвергся массе унижений.
Так миновало несколько лет. Избиения и насилие мало-помалу пошли на убыль — возможно, потому, что Адер стал взрослее и физически крепче. Вероятно, старик стал его немного побаиваться. А может быть, теперь, возмужав, тот потерял для лекаря привлекательность.
После одной зимы, которая выдалась особенно холодной и жестокой, старик возвестил о том, что они скоро отправятся в Румынию, посетить его родовое поместье. Вперед был послан вестовой с распоряжением для вассала, который управлял поместьем, дабы тот привел в порядок счета и все приготовил к приезду господина. Граф предоставил своему придворному лекарю отпуск. Старик приобрел вторую лошадь — для Адера. К отъезду было приготовлено совсем немного поклажи — провизия, несколько смен одежды и два небольших сундучка. В путь тронулись, как только село солнце, и поскакали под покровом ночи на восток.
К концу седьмой ночи они уже были далеко на румынской территории и успели пересечь перевал в предгорьях Карпат.
— Наше путешествие закончено, — сказал Адеру лекарь, кивком указав на едва заметное сияние, исходившее от замка, уже заметного на горизонте.
По углам квадратной крепости стояли высокие башни. Их зловещие силуэты были хорошо видны при луне. Последний отрезок пути пролегал через тучные поля, через виноградники, раскинувшиеся у предгорий, мимо спящих на выпасах коров. Как только всадники приблизились к крепостной стене, перед ними распахнулись ворота. Во дворе хозяина ожидала толпа слуг с горящими факелами. Слуг возглавлял пожилой мужчина, державший в руках меховую шубу, которую он набросил на плечи старика, как только тот спешился.
— Надеюсь, путешествие вашей милости было благополучным, — произнес он с торжественностью, достойной священника, и пошел следом за лекарем по широким каменным ступеням.
— Я же здесь, не так ли? — буркнул старик на ходу.
Они вошли в замок. Адер смотрел и запоминал все мелочи. Замок был мощный, старый, но хорошо ухоженный. Юноша обратил внимание, что у прислуги вид испуганный — наверное, как и у него. Один из слуг взял его под руку и провел в кухню, где ему подали жареное мясо и птицу, а потом отвели в небольшую комнату. Той ночью Адер спал на настоящей пуховой перине, под одеялом с меховой оторочкой.
Адеру понравилось пребывание в замке. Он и не представлял, что кто-то может жить так роскошно — а уж тем более он, простой крестьянин. Здесь юноша был свободен от дел, которыми занимался в башне, и целыми днями бродил по замку. Лекарь был слишком занят делами своего поместья и на Адера внимания не обращал.
Управляющему по имени Лакту Адер понравился. Лакту был добрым человеком. Похоже, он чувствовал, какую тяжкую ношу несет по жизни подмастерье его господина. Управляющий говорил по-венгерски, и Адер впервые за несколько лет смог побеседовать с кем-то. Лакту был из рода, много лет состоявшего в услужении у семейства лекаря. Он сказал, что нисколько не удивляется тому, что лекарь в своем поместье почти не бывает. Его предшественники вели себя точно так же. Чаще всего они служили при дворе трансильванского князя. Лекарь являлся сюда примерно раз в семь лет, чтобы приглядеть за особо важными делами.
С помощью управляющего Адер получил доступ во все покои замка. Он увидел комнату, в которой хранились церемониальные одежды старика, а также побывал в винном погребе, где стояло множество кувшинов с вином, изготовленным в поместье. Но самой изумительной, конечно, была сокровищница, где можно было полюбоваться всем, что приобрело семейство сель Рау за время захватнических войн: короны и скипетры, украшения с драгоценными каменьями, монеты неведомых стран. Зрелище всех этих богатств напомнило Адеру о рукописных алхимических рецептах. Гигантский замок в далекой стране пропадал попусту. Просто преступно было так относиться к сокровищам.
Шла неделя за неделей. Лекаря Адер видел редко, но однажды вечером старик через слугу передал ему приказ вечером посетить церемонию в большом зале. Адер увидел, как старик подписывает бумаги, важные для всех, кто обитал в его поместье. Рядом с правой рукой лекаря на столе стояла тяжелая печать. Лакту брал бумаги по очереди, зачитывал вслух и клал перед господином, чтобы тот подписал. Затем управляющий наливал на бумагу чуть ниже подписи старика красный воск, а старик прижимал к воску печать с фамильным гербом — изображением дракона, поднимавшего меч. Позднее Лакту объяснил Адеру, что именно печать обеспечивает законные права сель Рау. Хозяева поместья частенько умирали вдали от родового гнезда, не успевая подобающим образом представить властям своих наследников — да не только властям, а даже управляющему. Поэтому новым хозяином поместья становился тот, кто обладал печатью.
