Марина Эльденберт - Жертва
— 25 —
Адлер, Россия. Май 2013 года.На первый взгляд, в жизни Сэта Торнтона ничего не изменилось за этот месяц. Он по-прежнему убегал и прятался. Но теперь вместо страха и одиночества профессор ощущал нечто вроде эйфории. Он встретил Беатрис, загадочную женщину, которая стала ему ближе всех остальных. Успел посетить Италию, и Россию — столь же притягательную и разную, как и та, по чьей милости он здесь оказался. Побывал в плену и сбежал, снова встретил измененную.
Сэт больше не чувствовал себя загнанным в угол. Впервые за долгое время он жил полной жизнью и наслаждался каждым новым днем, каждой минутой, не вдаваясь в размышления о том, что будет с ним через месяц. Он дорожил каждым моментом, проведенным рядом с Беатрис.
Из Москвы они направились на Юг, и обосновались в небольшом приграничном городке Адлер. Для пляжного сезона было еще рановато, но мягкий приморский климат Сэту понравился. В мини-гостинице они сняли два номера: один для них, второй — для Авелин, и с тех он практически не встречался с дочерью Беатрис. Создавалось ощущение, что между ней и Беатрис установлена незримая, понятная лишь им двоим дистанция, нарушать границы которой не стремилась ни одна из них.
Сэт поражался их сходству, не только внешнему, но заговаривать об этом не спешил. В прошлом между матерью и дочерью произошло нечто очень серьезное, а причинить Беатрис боль Сэт хотел бы в последнюю очередь, наоборот — прикладывал все силы, чтобы она чувствовала его присутствие и внимание. Беатрис видела это, но то ли по старой привычке справляться со всем в одиночку, то ли по причине, которую Сэт не хотел себе озвучивать, старалась не замечать.
С Авелин все было проще. Они просто сторонились друг друга. Она — потому что не принимала его всерьез, он — опасаясь ее способностей и собственного любопытства.
Поэтому Торнтон удивился, когда на второй вечер Авелин первая постучала в дверь их номера и попросила поговорить наедине. За несколько минут до этого Беатрис вышла пройтись в одиночестве, решительно отказавшись от компании в его лице, и Сэт пригласил Авелин в номер, не скрывая, что расстроен. Они вдвоем вышли на балкон с видом на море, больше подходящий для романтических свиданий, чем для серьезных разговоров. В отличие от него, по Авелин невозможно было определить, какие эмоции она испытывает. Торнтон подумал, что из дочери Беатрис получился бы отличный игрок в покер.
— Так получилось, что в отличие от остальных, я не могу снова стать человеком, — начала она без предисловий. — Если так пойдет и дальше, я обречена на одиночество. Беатрис сказала, что ты работал над новым вирусом.
Сэт понял, к чему она ведет. Пока над измененными витает постоянная угроза смертоносной тени чумы, Авелин не может рисковать и изменять людей. Должно быть, она встретила кого-то. Мужчину, который стал ей по-настоящему дорог.
— Тоже хочешь вернуть все назад? — поинтересовался он. Ему было приятно, что Беатрис представила его именно так. Не тем, кто своей разработкой подвел черту под тысячами жизней, а стремящимся все изменить. Это вселяло надежду на то, что их отношения не закончатся в самое ближайшее время.
— Нет, — возразила Авелин все с тем же бесстрастным видом. — Меня интересует один-единственный человек. Согласись, твоя жизнь стала куда интересней и ярче, с тех пор как в ней появилась Беатрис.
— Тебе кто-то нравится, — озвучил он свою догадку, за что был награжден сдержанной улыбкой. — Но это не повод обращать его в вампира. То есть, изменять… Если этот человек здоров и счастлив…
Авелин резко шагнула вперед, всматриваясь в его глаза. Сэт подумал, что примени она сейчас гипноз, он ничего не почувствует и не узнает. Просто будет делать все, о чем она попросит, потому что будет считать это единственно верным. Она пару минут молча смотрела на него, потом облокотилась на перила, всматриваясь в солнечную дорожку, лениво покачивающуюся на волнах.
— Разве ты не хотел бы провести всю свою жизнь с Беатрис? Ты влюблен в нее, как мальчишка, но до сих пор не хочешь признаться в этом даже себе. А я не имею права думать о воссоединении с дорогим мне человеком только потому, что спустя несколько десятков лет мне придется оплакивать его и свое одиночество.
Сэт на мгновение утратил дар речи. Не столько от откровенной прямолинейности Авелин, а это у неё тоже было от матери, сколько от её замечания по поводу его чувств к Беатрис.
— Я вряд ли смог бы предложить такое тому, кого люблю, — наконец-то выдохнул Сэт.
— Какое — «такое»? — в интонациях Авелин прозвучала угроза. — Ты говоришь так, будто это проклятие. Моя мать была такой же, кто она для тебя, бывшая прокаженная?
— Не помешаю вашей светской беседе?
Беатрис прошла на балкон и встала между ними, глядя вниз. По улице шла пара подростков, девушка подняла голову и помахала им рукой. Сэт и Беатрис одновременно ответили тем же. Авелин оттолкнулась от перил, повернувшись к ним спиной, тем не менее, в её черных глазах он успел прочитать ярость и вызов.
— Мы говорили о вирусе, который я, возможно, смогу воссоздать, — объяснил он Беатрис. Надеяться на то, что она не слышала последней фразы Авелин, было глупо.
— Разве ты не хотела использовать его таким же образом? — резко спросила Авелин, опередив мать и язвительно добавила, обращаясь к нему. — Не за красивые глаза она тебя с собой таскала, я уверена.
— Метод Сильвена номер один, — фыркнула Беатрис, — Сэт, смотри и учись. Суть метода — отвлечения внимания, переключение акцентов. По итогам ты должен понять, что от тебя ничего не хотят, но ради всеобщего блага…
Авелин сделала движение в её сторону, но Беатрис отрицательно покачала головой. По возведенной между ними стене сейчас пустили высокое напряжение.
— Да, изначально речь шла о создании устойчивого к чуме вируса. Тебе-то он зачем, детка?
— Затем, что мне не хочется прожить в одиночестве свою долгую жизнь, — прошипела Авелин. — Это противоречит методам и правилам Сильвена, хотя ты все равно будешь припоминать мне это до конца жизни. Своей жизни, потому что тебе будет наплевать на то, что я останусь без тебя, и прежде чем ты скажешь: «Тебе тоже было», — подумай хорошо, потому что в противном случае я за себя не отвечаю.
Сэт боялся того, что они сейчас просто вцепятся друг другу в волосы, как подружки, не поделившие парня. Ему показалось, что первым кирпичиком стены между ними стал Сильвен, разве что не совсем в романтическом смысле. Каким именно образом, Сэт не знал, а спрашивать не решался. Блондин тоже был не самой приятной темой для Беатрис.
— Твой избранник в курсе, на что он подписывается? — язвительно осведомилась Беатрис. — Или ты потом поставишь его перед фактом? Что совершенно не противоречит методам и правилам Сильвена.
Авелин прищурила черные глаза и подалась вперед, став похожей на дикую кошку. Сэту показалось, что еще одна фраза, и он уже ничем не сможет помешать. Безразличие слетело с ее лица, обнажая хищную природу. На всякий случай он шагнул вперед, закрывая собой Беатрис. Возможно, именно это измененную и остановило.
— Он знает немного больше, чем ему стоило знать, — процедила Авелин. — У меня-то благодаря тебе нет выбора.
Беатрис молча пожала плечами, за что Сэт мысленно вознес ей благодарность. Он не желал ссор, а тем более драки с заранее плачевным исходом. Самому ему тоже не улыбалось лететь вниз щучкой и приземлиться под балконом грудой костей.
— Я еще не создал ничего такого, что стоило бы делить, — негромко произнес он, прекрасно понимая, что дело вовсе не в этом. — И до конца не уверен, хочу ли вообще за это браться. Очередное оружие массового поражения или новая раса в пробирке не входит в мои планы.
Сэт нервно улыбнулся, показывая, что шутит, а Авелин вновь скрыла свои эмоции под маской безразличия.
— Моя первая просьба в силе, — бросила она и вышла, громко хлопнув дверью.
— Прости, но временами она меня пугает. — Сэт выдохнул и прислонился к стене, чувствуя знакомую дрожь в руках. Такое бывало после общения с измененными, пребывавшими в дурном настроении.
— Ей тяжело, но она неплохо держится. Не знаю, что должно произойти, чтобы Авелин слетела с катушек и начала убивать. Иногда я завидую её выдержке.
— Рядом с тобой она другая, — заметил Сэт, обнимая Беатрис и заглядывая в ее глаза. — Ты ей не безразлична.
— А я другая рядом с тобой, — неожиданно произнесла она, и добавила уже в более шутливом тоне, — к чему бы это, не подскажешь?
— Надеюсь, это комплимент, — ее признание смутило Торнтона не меньше, чем замечание Авелин о его чувствах к Беатрис. — Потому что я к тебе неравнодушен.
Она насмешливо приподняла бровь, устраиваясь на перилах лицом к нему, положила руки ему на плечи.
— Я становлюсь немного возбужденной, профессор, завожусь, и меня тянет заняться с вами сексом. А в чем проявляется ваше неравнодушие ко мне?
