Жан-Кристоф Гранже - Полет аистов
— Что касается меня, то я обожаю пигмеев. Это особый народ, веселый, загадочный. Но лес, где они обитают, — еще более необычное место. — В глазах Бонафе светился восторг, а заостренные зубы поднялись над губой в знак благоговения. — Знаете, как устроено их мироздание, господин Антиош? Великий Лес черпает жизненные силы в солнечном свете. Свет этот по каплям просачивается сквозь верхний ярус деревьев. — Бонафе сложил пухлые пальцы в форме крыши и заговорил, понизив голос, словно собирался открыть какую-то тайну. — Стоит упасть одному дереву, как солнце свободно проникает в образовавшуюся дыру. Растительность ловит его лучи, начинает расти быстрее и вскоре закрывает просвет. Это просто фантастика. А упавшее дерево удобряет землю и дает жизнь новым поколениям растений. И так далее. Лес — это нечто невероятное, господин Антиош. Это мощный, бурлящий, всепоглощающий мир. Это замкнутая вселенная, со своим ритмом жизни, своими правилами, своими обитателями. Там живут тысячи видов растений и, конечно, животных, беспозвоночных и позвоночных!
Я смотрел на Бонафе, на его смешную лоснящуюся физиономию и покатые плечи. Напрасно он сопротивлялся: он уже оседал и таял в пекле тропиков.
— Скажите, лес… опасен?
Бонафе тихонько хихикнул.
— Черт возьми… да, — ответил он. — Довольно опасен. Особенно насекомые. Многие из них — переносчики всяких болезней. Некоторые москиты могут заразить местной формой малярии, весьма устойчивой к хинину, или лихорадкой денге, сопровождающейся таким страшным жаром, что даже кости ломит. Есть твари, чьи укусы вызывают нестерпимый зуд, муравьи, уничтожающие все на своем пути, нитчатки, заползающие в кровеносные сосуды и размножающиеся там, пока полностью их не закупорят. Имеются и другие мерзкие создания, которых очень трудно обнаружить, например, клещи, прогрызающие пальцы ног, или мухи, сосущие кровь. Или совершенно особенные черви, живущие в теле человека. Несколько таких червей было у меня в голове. Я чувствовал, как они роются, прогрызают ходы, ползают под кожей волосистой части головы. Порой их можно заметить невооруженным глазом, например, под кожей век какого-нибудь человека, когда с ним говоришь. — Бонафе рассмеялся. Похоже, его самого удивило то, что он сказал в заключение. — Да, правда, джунгли опасны. Но все это только отдельные несчастные случаи, исключения из правил. А вообще-то лесная чаща полна чудес, господин Антиош. Полна чудес…
Бонафе поднял трубку и заговорил на санго. Потом спросил у меня:
— Когда вы собираетесь ехать?
— Как только будет возможность.
— У вас имеется разрешение?
— Какое разрешение?
Бонафе вытаращил глаза. И снова расхохотался. Он повторял, хлопая в ладоши: «Какое разрешение?» По лицу его струйками стекал пот. Он вытащил шелковый носовой платок, продолжая смеяться. Потом объяснил:
— Вы никуда не сможете выехать отсюда без разрешения, выданного министерством. Все, даже самые маленькие тропы, все деревни охраняются полицией. Что поделаешь? Мы ведь в Африке, и здесь по-прежнему военный режим. Более того, недавно случились волнения, прошли забастовки. Вы должны попросить министерство информации и связи выдать вам соответствующее разрешение.
— Сколько дней на это уйдет?
— Боюсь, минимум дня три. Да к тому же вам придется ждать понедельника, чтобы подать прошение. Со своей стороны, я могу оказать вам поддержку, поговорив с министром. Он наполовину белый и мой друг. — Бонафе сказал это так, словно одно было неразрывно связано с другим. — Попробуем ускорить процедуру. Но мне понадобятся ваш паспорт и две фотографии. — Я без всякого удовольствия отдал ему и то и другое, взяв два снимка, предназначенных для ненужной теперь суданской визы. Бонафе продолжал: — Как только вы получите документ…
В дверь постучали. Вошел рослый негр. У него было круглое лицо, курносый нос и выпученные глаза. Его кожа словно побывала в руках скорняка. Было ему, наверное, лет тридцать, и носил он джеллабу в синеватых тонах.
— Габриэль, — обратился к нему Бонафе, — позволь представить тебе Луи Антиоша, журналиста, прибывшего из Франции. Он хочет поехать в джунгли и сделать репортаж о пигмеях. Думаю, ты можешь ему помочь.
Габриэль пристально посмотрел на меня. Бонафе обратился ко мне:
— Габриэль — уроженец района Лобае. Вся его семья живет на краю джунглей.
Африканец смотрел на меня своими выпуклыми глазами, чуть заметно улыбаясь. Белый продолжал:
— Габриэль отнесет ваши документы в министерство, там работает его родственник Как только вам выдадут разрешение, я тут же предоставлю в ваше распоряжение джип.
— Не за что. Машина вам не очень-то поможет. В тридцати километрах от Мбаики начинается лес. И дальше дороги нет.
— И что же делать?
— Оттуда вы пойдете пешком до наших разработок. Считайте, это примерно четыре дня пути.
— Вы что, даже не прорубили дорогу к шахтам?
Бонафе закудахтал:
— Дорогу! — Он повернулся к негру. — Ты только послушай, Габриэль, дорогу! — И он снова обратился ко мне: — Вы такой забавный, господин Антиош. Вы, должно быть, не имеете ни малейшего представления о местах, куда вы отправляетесь. Достаточно нескольких недель, чтобы растительность полностью поглотила любую дорогу. Мы уже давно отказались от попыток проложить дорогу в этом сплетении лиан. Кроме того, алмазы весят совсем немного, если вам это еще неизвестно. Нет необходимости ни в грузовиках, ни в каком-то специальном оборудовании. В нашем распоряжении, разумеется, есть вертолет, осуществляющий регулярные рейсы на прииски и обратно. Но мы не можем поднимать его в воздух ради вас одного.
По его губам, словно уторь по мутной воде, скользнула едва уловимая улыбка.
— Впрочем, когда вы доберетесь до самой чащи леса, вам вообще не придется рассчитывать на помощь кого-то из наших людей. Шахтеры выматываются на работе. Клеман, бригадир, страдает слабоумием. Что же до Кифера, то я вас предупредил: к нему вовсе не стоит приближаться. Следовательно вам лучше обойти стороной наш прииск и отправиться в миссию.
— В какую миссию?
— Еще дальше, в глубине джунглей, одна монахиня из Эльзаса открыла маленькую больницу. Там она лечит пигмеев и учит их грамоте.
— Она живет там одна?
— Раз в месяц она приезжает в Банги, чтобы запастись всем необходимым, — мы разрешаем ей пользоваться нашим вертолетом. Потом она вместе со своими носильщиками снова исчезает ровно на месяц. Если вам понадобится спокойное пристанище, там оно вам будет обеспечено. Невозможно представить себе более уединенного места. Сестра Паскаль укажет вам наиболее интересные поселения пигмеев ака. Итак, вас это устраивает?
Непролазные джунгли, охраняемая пигмеями монахиня, Кифер, скрывающийся во мраке, — безумие Африки уже затягивало меня.
— У меня к вам последняя просьба.
— Я вас слушаю.
— Не могли бы вы достать мне патроны для автоматического пистолета сорок пятого калибра?
Мой собеседник внимательно посмотрел на меня исподлобья, словно пытаясь понять мои истинные намерения. Потом бросил быстрый взгляд на Габриэля и ответил:
— Без проблем.
Похлопав по столу ладонью, Бонафе повернулся к африканцу:
— Ты все понял, Габриэль? Довезешь господина Антиоша до границы джунглей, а потом попросишь своего двоюродного брата проводить его в миссию.
Габриэль кивнул. Он по-прежнему не сводил с меня глаз. Бонафе говорил с ним повелительно, как учитель с учеником. Однако этот Габриэль, судя по всему, запросто мог, ни секунды не раздумывая, обвести нас обоих вокруг пальца — мы бы и глазом моргнуть не успели. Его ум был настолько очевиден, что казалось, он носится в жарком воздухе комнаты, словно хитрое насекомое. Я поблагодарил Бонафе и снова заговорил о Кифере:
— Скажите, почему у вашего директора возникло странное желание поселиться в этой трясине?
Бонафе хмыкнул:
— Все зависит от того, как на это посмотреть. Добыча алмазов требует строжайшего контроля. А уж Кифер-то все знает и за всем следит.
Я рискнул задать еще один вопрос:
— Вы знали Макса Бёма?
— Швейцарца? Нет, лично не знал. Я приехал в восьмидесятом году, уже после того, как он покинул Центральную Африку. Именно он руководил Горнопромышленным обществом до чеха. Это ваш знакомый? Вы меня, конечно, извините, но все считают, что он был еще хуже Кифера. А это кое о чем говорит. — Бонафе пожал плечами. — Что вы хотите, друг мой: Африка делает человека жестоким.
— А по какой причине Макс Бём уехал из Африки?
— Мне ничего не известно. Полагаю, у него были проблемы со здоровьем. Или с Бокассой. Или и с тем, и с другим. Я и вправду не знаю.
— Как вы думаете, продолжал ли господин Кифер поддерживать связь со швейцарцем?
Этот вопрос был явно лишним. Бонафе уставился на меня во все глаза. Его зрачки словно пытались проникнуть в мои мысли. Он не ответил на мой вопрос. Я криво улыбнулся и поднялся, собираясь уходить. Я уже шагнул к двери, когда Бонафе, хлопнув меня рукой по спине, повторил:
