Последний Завет - Ле Руа Филипп

Анхелина прошла мимо него, ведя вереницу хитро улыбающихся детей. Они рассыпались по веранде и стали зажигать бумажные фонарики и свечи, расставленные на перилах вокруг всего дома. Огоньки заплясали в вечернем сумраке под легким ветерком, бросая свет на огромные черные глаза сирот, радующихся этому ритуалу. Это успокаивающее зрелище нагнало дремоту на Натана. Он практически не почувствовал, как волшебные пальцы Анхелины забрали у него из рук стакан и осторожно опустили его голову на спинку стула.

Раздался выстрел. Пуля пробила его голову. Он попытался вздохнуть, но мозг уже не контролировал тело. Он не мог поднять руку и дотронуться до лба. Но слух еще работал, так как он различал поскрипывание амортизаторов и звяканье железа.

Он открыл глаза в ночь, мерцающую тысячами разноцветных огоньков. Старый «мицубиси» несколько нервно затормозил под банановым деревом. Высокий мужчина вылез из машины, хлопнув дверцей, и направился в темноте к Натану, еще не видя его. Натану наконец удалось пошевелить рукой и отогнать дурной сон, в котором он увидел собственную смерть.

– Привет, Антуан, – промолвил он.

Человек остановился, наморщил лоб и через несколько секунд недоуменного молчания улыбнулся.

– Натан? Господи, вот уж кого не ожидал!

– А если бы ожидал, то был бы провидцем.

– Ты спал?

– Ты вовремя разбудил меня, я как раз умирал.

– Выходит, я спас тебе жизнь.

– Сочтемся как-нибудь.

– Что тебя сюда привело? По работе?

– Да.

– Страшно рад тебя видеть. Сколько же лет прошло? Шесть?

– Пять.

– Мог бы черкануть мне.

– Я вообще никому не писал.

– Ты приехал в неподходящий момент. Сейчас здесь повсюду военные. Исламисты безобразничают. Не далее как сегодня утром они на юге Таиланда мачете изрубили в куски трех буддийских монахов.

– А сам-то ты как?

– Разорен, зол, как бешеный пес, и невероятно счастлив.

– Странный коктейль.

– Кстати, о коктейле. Тебе предложили чего-нибудь выпить?

– Да, спасибо. Твоя учительница угостила меня кока-колой. Ты правильно выбрал.

– Я правильно выбрал и жену.

– Анхелина твоя жена?

– Так точно, м'стер.

Антуан пригласил Натана перейти в гостиную, по стенам которой вились растения, а под потолком кружился вентилятор, перемешивая воздух лопастями.

– Понимаешь, Натан, я верю, что там, на небесах, есть Бог, который воздает человеку, если он делает добрые дела. Другое дело, что духовенство, которому полагается представлять его здесь, – банда глупцов, но это нисколько не уменьшает Божьего могущества. За то время, что я живу здесь, я подобрал на улице больше сотни сирот. Но это не идет ни в какое сравнение с моей встречей с Анхелиной. Я вырвал ее из грязных лап сутенера Ганса Грубера, на которого она работала. Когда бывал наплыв, клиенты выстраивались в очередь. Сонни, мальчонка, которого я подобрал, рассказал мне про нее. Однажды вечером я все увидел сам. Грубер, похожий на сбежавшего нациста, заставлял Анхелину заниматься групповухой с неграми, у которых члены, как у ослов. Повреждения гарантированы. Таз у этих девочек не такого размера, чтобы вынести елдаки целой баскетбольной команды. Закончилось тем, что Анхелина попала в больницу. Я навещал ее там, оплатил лечение и уход, а потом забрал к себе. Представь, она из народности ифугао. Ее предками были охотники за головами, а деды и прадеды выращивали рис на поливных террасах, которые поднимаются к подножию Бога.

– А как она попала в лапы к этому сутенеру?

– Отца она потеряла, когда была совсем еще маленькой. Ее мать с грудной Анхелиной на руках отправилась в поисках работы в Манилу. Она ловила на улице клиентов, пока не умерла от СПИДа. Чтобы выжить, Анхелина в бикини танцевала, крутя бедрами, перед пускающими слюни европейцами и американцами. Ее очень скоро заметили. Этот нацист наложил на нее лапу и заставил работать на него.

– Кстати, нацист не пытался вернуть ее?

– Еще бы! Грубер заявился ко мне со своими эсэсовцами. Потребовал либо заплатить отступные, либо вернуть ему Анхелину. Я согласился заплатить, учитывая, что я не так силен в кунг-фу, как ты. Сорок тысяч долларов. Мне пришлось распродать все подчистую, чтобы быстро собрать нужную сумму. Я очень долго колебался, не явиться ли мне в притон этого гада и не пристрелить его, чтобы он не начал все заново с какой-нибудь другой девушкой. Я мог бы заявить, что это не метод решения проблемы, что одна из десяти заповедей запрещает убивать, что я не убийца, а цивилизованный человек, но, честно скажу, на самом деле причина в том, что у меня на это не хватило решимости. Вот если бы ты был здесь, все было бы гораздо проще. Вот что бы ты сделал?

– Мне случалось убивать, а потом сожалеть об этом.

– Но самое поразительное в этой истории то, что Анхелина сумела пройти через эти испытания. Никаких физических или психических последствий у нее не проявляется. Потрясающая раса! Мы, люди западной цивилизации, рядом с ними просто куча говна, ты не находишь?

– Знание не есть Путь…

– А ты по-прежнему экономен в словах, да? Но в любом случае во время близости Анхелина дарит мне свое тело, ничуть не сдерживаясь. – Он наклонился к уху Натана и прошептал: – Анхелина, когда она была проституткой, чтобы отвадить одного постоянного клиента, велела вытатуировать на теле змею. Кобру. Татуировка начиналась чуть ниже шеи, проходила между ног и поднималась над ягодицами. Бедняжка даже помыслить не могла, что произведенный эффект будет полностью противоположным тому, на какой она рассчитывала. – Антуан завершил это отступление и вновь заговорил нормальным голосом: – Филиппинцы не такие, как мы. Рядом с ними мы не более чем приматы, ну, за исключением тебя и еще двух или трех человек, которых я не имею чести знать. Духовная сила, как ты обыкновенно говорил. Анхелина училась у старой учительницы всего три месяца. Она отлично делает свою работу. К тому же она прекрасно готовит. В июле мы поженились. Короче, она для меня солнечный луч, мое счастье, женщина моей жизни, которая вознаградила меня за все, что я здесь перенес. Кстати, а ты мне ничего не расскажешь? Правда, говорил один я, не давая тебе рта раскрыть. Как себя чувствует Мелани?

Натан рассказал свою историю, правда, не так многословно и не с таким энтузиазмом, как Антуан. Он поведал про свою охоту на Слая Берга, про смерть Мелани, про свою одинокую жизнь и очищение дзен-буддизмом, про недавнее возвращение к работе, которая и привела его сюда. Антуан был потрясен. Он жил здесь среди нищеты и несчастий, и ему думалось, что в Америке все идет замечательно, как в Диснейленде. Рассказ Натана ужасно огорчил Антуана, поэтому Лав решил сменить тему.

– Ты сказал, что ты разорен и зол. Зол из-за того, что разорен?

– Я учредил ассоциацию, но пока я трачу больше, чем зарабатываю. Педофилов куда больше, чем филантропов. Приходится подрабатывать, чтобы к концу каждого месяца сводить концы с концами.

– И чем же ты подрабатываешь?

– Дело не вполне законное, но доходное. Я предпочел бы не вдаваться в подробности, тем более что ты снова связан с ФБР.

– И именно это помогло тебе выкупить свободу Анхелины?

– Тише.

– Благодарю за доверие.

– Извини, но сейчас я весь на нервах. Даже Анхелина не в курсе. Я приторговываю наркотиками. Снабжаю туристов гашишем. Мелочь, не стоит внимания ни ФБР, ни НБР.

– А почему ты весь на нервах?

– Из-за священников. Я пытаюсь вырвать одного мальчонку у архиепископа. Но духовенство препятствует. А здесь, если ты против Церкви, возможностей у тебя не слишком много. Но сейчас, в связи с исламистскими терактами, у католиков небольшая неразбериха, и они обдумывают меры защиты, чтобы сохранить свою территорию. Я собираюсь воспользоваться этим и атаковать с тыла.

– А что это за история с терактами?

– Старик, это религиозная война. Исламисты взрывают бомбы по всей Юго-Восточной Азии. Началось в Индонезии. На Бали сущий ад. Террористам удалось посеять раздор между индуистской и мусульманской общинами. Даже буддисты в Таиланде настороже. Ты что, не в курсе?