Детлеф Блюм - Тайна придворного шута
— О, — прервал приятеля Вендель. — Я вижу, что прибыл мой очередной гость. Обещай, что мы еще увидимся.
Симон бесцельно бродил от одного стенда к другому, повсюду встречая знакомых, с кем-то вежливо раскланиваясь, с кем-то заводя деловые разговоры. Каждому из известных ему владельцев рекламных компаний он обязательно закидывал удочку насчет рекламы своего журнала. Вести какие-то серьезные переговоры во время ярмарки было бессмысленно. Большинство участников были напряженны, их глаза постоянно высматривали в толпе клиентов. Царила атмосфера состязательности. В этой системе выше котировался тот участник, которого чаще приветствовали посетители. Во время ярмарки поддерживалась особая форма общения, так называемый small talk (короткий разговор).
— Добрый день, Симон!
Он как раз остановился, чтобы, без особого, впрочем, интереса, познакомиться с новинками одного из издательств. Ее негромкий голос прозвучал откуда-то сзади. Шустер обернулся, Франциска протянула ему руку и спросила:
— Выпьем что-нибудь?
— Франциска! Я думал, ты не приедешь. Ты ведь сказала…
Она взяла его под руку и потащила куда-то.
— В конце этого прохода есть маленький ресторанчик, — пояснила она и прижалась к нему. — Но у меня, к сожалению, мало времени. Одна из журналисток с радиостанции ОРБ заболела, и меня попросили подготовить вместо нее репортаж о ярмарке.
Симон задумался. За последние недели они встречались несколько раз. Каждый раз Франциска оставалась ночевать у него. Ему было хорошо с ней, но та потерянная на празднике клуба пуговица не давала ему покоя. Они вошли в ресторан. Симон присмотрел свободный столик, а Франциска озаботилась покупкой шампанского.
— Как долго ты собираешься пробыть во Франкфурте? — спросил Симон.
— Скорее всего уеду уже завтра. Это решится вечером, когда я сдам репортаж. А ты?
— До послезавтра.
Они выпили по глотку.
— Симон, не знаю, удобно ли начинать этот разговор здесь. Мне кажется, несмотря на то что мы уже несколько раз были вместе, ты не просто так уступил мне тогда. Ты что-то скрываешь от меня?
Он не хотел отвечать ей. Что он мог сказать? Что считает ее воровкой и шпионкой? С другой стороны, можно было понять и Франциску. Их отношения зашли так далеко, что вокруг могли пойти разговоры. Шустеру не хотелось, чтобы она его подозревала…
— Ты права, — ответил он наконец. — Здесь не время и не место выяснять отношения.
— Снова уходишь от ответа. Я должна знать, на что мне рассчитывать в дальнейшем.
Последние слова она произнесла так громко, что многие гости в ресторане обернулись в их сторону. Симон не ответил. Он ненавидел подобные сцены. Франциска взяла себя в руки и устало прислонилась к спинке стула. Больше приставать к Симону с такими вопросами она не стала. Поменяла тактику.
— У тебя здесь дела. Но когда мы вернемся в Берлин, поговорим обо всем?
Он кивнул.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Тогда иди. Делай свои дела. Я посижу еще немного.
Когда Симон уходил, Франциска заметила, глядя ему в спину, как тяжело он опирается на трость. Боли в колене, должно быть, снова мучили его. Ее наполнило непонятное теплое чувство. Предстоящая встреча в Берлине радовала ее. Думая о Симоне, Франциска находила, что он — полная противоположность Герхарду фон Зассену. Странно, но Герхард для нее как бы не существовал сейчас. Она почти не вспоминала о нем те три недели, что они не виделись.
Поздно вечером Шустер устроился в баре гостиницы «Франкфуртер хоф». В дни ярмарки уровень шума здесь всегда превышал допустимые пределы. Больше ста человек издателей, агентов, книготорговцев, писателей выбрали это место для своих неформальных встреч. Симон договорился встретиться здесь с Клаудией и Максом, чтобы пропустить по стаканчику вина. Ребята поселились в этой гостинице. Он как лев защищал два свободных места за своим столиком. Наконец они явились.
— Макс только что узнал сногсшибательную новость, — выпалила Клаудиа, даже не успев присесть.
— Ах вот как! Ну тогда сразу к делу.
— Во время ужина я встретил одного знакомого банкира из Дрездена, — начал Макс. — У нас был повод обсудить личность господина фон Зассена. Что за повод, говорить здесь не имеет смысла. Но приятель рассказал мне, что у господина статс-секретаря есть любовница.
— В наше время эту новость вряд ли можно считать сногсшибательной, — заметил Симон.
— Ну да, тебя едва ли заинтересуют подробности этой связи. Но примечательно другое — имя этой дамы, — парировал Макс и откинулся на спинку стула, так как подошел официант, чтобы принять заказ.
— И кто же это?
— Франциска Райнике.
У Симона засосало под ложечкой. Итак, дело с пуговицей начинало проясняться. Франциска шпионила по поручению господина статс-секретаря! И поэтому ложилась с ним в постель где только можно.
— Кто бы мог подумать, — сказал Симон, разумеется, умолчав о своих умозаключениях.
Он, возможно, поделится с дочерью… чуть позже.
— Что у нас с фестивалем? — Он переменил тему.
Макс доложил, что календарный план утвержден, переговоры со спонсорами прошли весьма успешно, а на начало ноября запланирована пресс-конференция.
— Как твой павильон?
— Проект готов. Все идет по плану.
Клаудиа зевнула.
— Я хочу спать. Отец, ничего, что в Берлин ты поедешь один? Максу возвращаться в Дрезден только утром в понедельник. Мы бы съездили дня на три в Эльзас…
— Я не против. Почему бы вам от трудов праведных не отдохнуть пару деньков в Эльзасе. А я уж, так и быть, вернусь в Берлин один.
ГЛАВА 19
Франциска сердито зашипела на официанта, когда тот, подавая ей кофе, из-за резкого толчка поезда на скоростном перегоне пролил несколько капель на белоснежную скатерть, едва не залив ей юбку. Шипение было таким громким, что немногие посетители вагона-ресторана неодобрительно обернулись в ее сторону. Ей самой стало неловко.
— Пожалуйста, извините, я не хотел причинить вам неудобство, — жалобно улыбаясь, пролепетал официант и перешел к соседнему столику.
Франциска закрыла глаза. Она всегда делала так, пытаясь унять раздражение, возникавшее по какому-либо поводу. То, что произошло минуту назад, забылось почти сразу. Но она продолжала злиться на себя, не понимая почему. Итак, стажировку в Берлине можно было считать законченной. Не следовало ввязываться в эту авантюру с обыском дома Симона. Боже! Какой позор! Будто воровка, она бежала через окно в темноту ночи ничего к тому же и не обнаружив. Она вдруг отчетливо осознала, что ненавидит Герхарда. Уже за одно то, что он заставил ее шарить у Симона в доме. Она ненавидела и себя за то, что пошла на этот шаг. Но почему? Из любви к Герхарду, склонности к авантюрам, желания казаться значимой? Или ее вдохновила эта бредовая идея с сокровищами? Убийство Хильбрехта тоже наверняка было связано с этим кладом. Герхард уверял ее, что никакой связи нет, но это было неправдой. Дальше так не могло продолжаться. Франциска обхватила голову руками, не открывая глаз, и не заметила, что за столик кто-то присел.
— А не выпить ли нам по стаканчику?
Она посмотрела на Симона как на привидение. На ее лице отразился неподдельный испуг. Ей хотелось сказать Симону что-то простое, чтобы он понял, какие чувства наполняют ее. Но слова застряли в горле. Вместо этого Франциска разревелась. Все напряжение последних недель прорвалось наружу. Ей было наплевать, какое впечатление это производит на Симона, тем более на других пассажиров. Это была просто защитная реакция.
Официант с немым вопросом уставился на них. Симон пришел в себя, быстро достал носовой платок из кармана брюк и протянул Франциске, но та будто и не заметила этого. Он положил руку на стол, сжимая платок. Наконец Франциска начала успокаиваться. Она протянула руку за платком. Симон подал ей еще пару салфеток. Она поднялась:
— Извини, я сейчас.
Симон подозвал официанта.
— Пожалуйста, принесите бутылочку вина и два бокала.
Когда Франциска вернулась, вино стояло на столике.
— Выпьешь со мной? — Спокойный голос Симона слегка разрядил ситуацию.
— С удовольствием.
Только глаза Франциски Райнике, слегка опухшие и покрасневшие, напоминали, что произошло всего минуту назад. «Вот что может сделать с лицом небольшое количество пудры и помада», — подумал Симон. Франциска беспокойно осмотрелась и, убедившись, что никто не смотрит на них и не показывает пальцем, повернулась к Симону.
— Я не ожидала увидеть тебя здесь, — беспомощно произнесла она.
— Надо было передать объявление по всему поезду, — улыбнулся он в ответ.
Чуть поколебавшись, Франциска набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
— Я солгала тебе.
Потом начала говорить. Симон выслушал, не перебивая, хотя за исключением мелких, малозначительных деталей в ее рассказе не было ничего, о чем он не знал бы или не догадывался.
