Стивен Кинг - Игра Джералда
Ее пальцы растопырились и осторожно продвигались все выше и выше. Никаких срывов не должно быть. На Бога надейся, но сам не плошай. Это ее последний шанс. И когда ее пальцы коснулись гладкой поверхности баночки, мелодия старого блюза зазвучала в ее голове. Впервые она услышала песню на эту мелодию в исполнении Тома Раша, когда еще училась в колледже:
Если хочешь быть на небе.
Я скажу тебе, что делать.
– Надо смазать этой мазью
Твое ласковое тело.
Ускользнешь тогда от черта
Ты к Земле Обетованной:
Мажь скорей – И все о'кей.
Пальцы замкнулись на баночке, игнорируя боль в мышцах плеча, и медленно, бережно понесли ее к Джесси. Теперь ей было знакомо ощущение людей, обезвреживающих мины. «Мажь скорей, – подумала она, – и все о'кей». За всю историю человечества не было сказано слов, более желанных.
Она уже ощущала блаженную волну облегчения, словно проглотила первый глоток свежей, холодной воды, который смягчил ее сухую гортань. Она ускользнет от дьявола и достигнет Земли Обетованной, в этом теперь нет никакого сомнения. Но только двигаться надо с предельной осторожностью, вот в чем дело. Однако она уже прошла испытание, испытание огнем и железом, и теперь будет вознаграждена. Надо быть идиоткой, чтобы в этом сомневаться.
«Мне кажется, тебе не следует судить об этом с такой уверенностью, – озабоченно заговорила Хорошая Жена, – это сделает тебя беспечной, а беспечным людям трудно ускользнуть от дьявола».
Спасибо за совет, однако у нее нет ни малейшего намерения быть беспечной. Нет, миссис, она провела последние двадцать часов в аду, и никто не знает лучше нее, что стоит на кону. И не узнает, дай Бог.
– Я буду очень осторожна, – прошептала Джесси. – я буду обдумывать каждое движение. Обещаю. И тогда я…
Тогда – что?
«Как что – мажь скорей, что же еще?! И прямо сейчас, чтобы поскорее выскочить из наручников». Тут Джесси снова заговорила с Богом, на этот раз легко и свободно.
– Я обещаю тебе, – сказала она Богу. – Я обещаю тебе смирение. Я начну с того, что произведу генеральную чистку в своей голове и выброшу всю эту дрянь, которая только занимает место, предназначенное для истинных ценностей. Я должна позвонить Hope Каллигэн и спросить, не нужно ли ей чем-то помочь. И думаю, я должна также позвонить Кэрол Саймондс: если кому-то из моих старых подружек известно, где теперь Рут Нери, так это Кэрол. Послушай меня. Господи, я не знаю, попаду ли в рай, но я обещаю мазать вовсю, чтобы не попасть в ад.
И, словно в ответ на ее молитву, она увидела, как это можно сделать. Самым сложным будет снять крышку с банки: это потребует осторожности и терпения, однако небольшой объем баночки облегчает задачу. Надо положить ее на левую ладонь, зажать и большим пальцем отвинтить крышку. Конечно, хорошо, если крышка завинчена слабо, однако она была уверена, что в любом случае откроет ее.
«Ты права, чертовка, я ее открою», – подумала Джесси.
Самым опасным будет начальный момент отвинчивания. Если она не рассчитает усилия, баночка может выскользнуть из руки. Тут Джесси торжествующе засмеялась:
– Не надейся, – проговорила она в пустоту, – не надейся на это, не рассчитывай.
Теперь она держала баночку в руке и пристально разглядывала ее. Трудно было рассмотреть сквозь пластмассовую стенку, но, видимо, она была заполнена наполовину или чуть больше. Открыв баночку, она просто перевернет ее в ладони и даст содержимому вытечь. Потом поднимет руку, чтобы крем потек по руке вниз. Он скопится перед кольцом наручника, и тогда она станет вращать руку. Она знает, где смазка нужнее всего: у большого пальца. И когда смазки будет достаточно, она сделает решающий рывок. Резкий и сильный. Никакая боль ее не остановит. Она любой ценой освободит руку, освободит наконец… Она сделает это. Великий Боже, дай силы!
– Только осторожно, – прошептала она, зажимая баночку в ладони и начиная вращение…
– Открылась! Она открылась! – прокричала Джесси хриплым, дрожащим голосом. – Клянусь, она открылась!
Она с трудом поверила в это – и особенно недоверчивое мрачное существо в темной глубине ее души, – но так оно и было. Она почувствовала, что крышечка стронулась при первом нажиме пальцев.
«Осторожнее, Джесс, – очень осторожно!» Да. Мысленным взором она увидела себя сидящей за письменным столом дома в Портленде в своем лучшем черном платье – укороченном и модном, – которое купила себе весной в подарок за соблюдение диеты (она похудела на десять фунтов). Ее волосы, только что вымытые и пахнущие каким-то травяным шампунем, заколоты простой золотой заколкой. На столе бегают солнечные зайчики. Она сидит и пишет письмо в корпорацию «Нивея» – или как там она называется, – пишет примерно следующее: «Уважаемые господа, я хочу сообщить вам, что ваш продукт спас мне жизнь…» Большим пальцем она теперь без труда стала откручивать крышку. Все шло так, как она планировала, без резких движений. «Как во сне, – подумала она, – спасибо тебе. Господи, спасибо большое за…» Вдруг она уловила краем глаза какое-то движение, и ее первая мысль была не о том, что вот кто-то нашел ее и спасет, а о том, что явился ночной незнакомец, чтобы забрать ее с собой, прежде чем она сумеет освободиться. Джесси, забыв про баночку, в ужасе закричала. Ее пальцы оцепенели во внезапном спазме испуга.
Это был пес. Он снова захотел есть и теперь стоял в дверях, осматривая комнату. Но в тот миг, когда Джесси поняла это, было уже поздно – баночка выскользнула из ее напряженных пальцев.
– Нет!!
Она попыталась схватить ее на лету, но баночка скатилась вниз по бедру и с глухим стуком упала на пол. Несколько минут назад она полагала, что такой звук может свести ее с ума. Но этого не случилось: она уже знала, что, какие бы ужасы ее ни ждали теперь, когда надежды на избавление нет, она должна встретить их в здравом уме.
– И почему ты должен был явиться именно сейчас, сукин сын? – обратилась она к бывшему Принцу. Что-то в ее голосе заставило пса остановиться и посмотреть на нее с тревогой, которую не смогли вызвать все ее вопли и стоны. – Именно теперь, черт! Будь ты проклят!
Пес, поколебавшись, решил, что, видимо, самка Хозяина все же безвредна, несмотря на стальные нотки, появившиеся в ее голосе, однако он тем не менее не спускал с нее настороженных глаз, когда подошел к своему мясу. Лучше было не рисковать. Он не раз был бит, пока не выучил этот простой урок, и теперь никогда его не забудет: всегда быть настороже. Он еще раз посмотрел на самку Хозяина, нагнул голову и оторвал лакомый кусок. Для Джесси видеть это было полбеды. – хуже были мухи, которые роем поднялись с тела, когда их потревожил пес. Нескончаемое жужжание мух глухой болью отдавалось в здоровой части ее сознания, той, где еще сохранялась надежда.
Пес изящно, как танцор, отступил в сторону, выставив здоровое ухо и держа кусок в пасти. Опасности не было. Он повернулся и проковылял к двери. Мухи успокоились. Джесси откинулась на подушку и закрыла глаза. Она снова начала молиться, но на этот раз она молилась не об избавлении. Теперь она молила Бога забрать ее к себе без лишних страданий и побыстрее, прежде чем стемнеет и вернется незнакомец с белым лицом.
Глава 27
Следующие четыре часа были самыми худшими в жизни Джесси. Судороги возникали все чаще и становились все болезненнее, однако не боль в мышцах сделала эти часы между одиннадцатью и тремя такими ужасными; ужасно было нежелание разума уснуть и дать ей уплыть во мрак.
Умопомрачение было бы облегчением, но оно не придет. Как и сон-отдых. Только смерть принесет оба эти дара, и она придет ночью. Мир за стенами комнаты ничего не значил. Действительно, теперь ей казалось, что там и не было ничего, а люди, которые когда-то наполняли его, бесследно исчезли, и все опустело, как будто в ожидании конца света.
Время было бесконечным ледовым пространством, сквозь которое проламывалось ее сознание, как огромный, неудержимый ледокол. Голоса приходили из мрака и уходили во мрак, как фантомы. Они перекрикивались в ее голове, как склочные соседи. Нора что-то говорила из ванной, а в другом уголке Джесси пререкалась с матерью, которая убиралась в гостиной. Мать говорила, что Джесси никогда бы не попала в такую беду, если бы всегда убирала за собой свои вещи. "Если бы я получала цент каждый раз, когда я подбираю твою тряпку, – говорила мать, – я уже могла бы купить контрольный пакет акций компании «Кливленд Гэз». Это была ее любимая присказка, и ни Джесси, ни кто другой никогда не поинтересовался, чем ей так полюбилась именно компания «Кливленд Гэз».
Она продолжала по инерции упражнения, двигая ногами и руками – вверх-вниз, – насколько позволяли ее убывающие силы. Джесси делала это не для того, чтобы тело было готово к освобождению, когда ей наконец придет в голову правильное решение: она поняла и сердцем, и головой, что правильного решения тут уже нет. Баночка с кремом для лица была последним шансом. Джесси двигалась теперь только потому, что движение немного облегчало судороги.
