Сергей Бакшеев - Конкурс на тот свет
— Задушили и утопили. Сегодня всплыла, — сухо сказал Тихон.
— Какой ужас! — Валентина Герасимовна в страхе обняла дочь.
Лиза заплакала, уткнулась в плечо матери, потом резко оттолкнула ее и метнулась в сторону. Тут как раз подошел улыбающийся Борис. Он на ходу раскрыл объятия, снисходительно показывая: ко мне, ко мне, милая, успокою и утешу.
— Что случилось, лапусик? — скромно приобняв Лизу, в присутствии ее строгой мамы, ласково поинтересовался Борис. — Туфельки жмут?
— Лену убили. Сегодня нашли тело, — пояснил Тихон.
— Дочка с ней успела подружиться, — скорбно добавила Валентина Герасимовна.
— Во, блин, дела! Так ее все-таки убили? Как? Где? — опешил Борис.
Тихона вдруг осенила мысль, что надо окончательно проверить первую догадку, возникшую у него при виде всплывшей Лены.
— Я сейчас, — бегло, сказал он и поспешил в институт.
— Ее задушили, а потом утопили, — услышал он голос Валентины Герасимовны, обращенный к Борису.
При входе Тихону пришлось доказывать дежурным, что он именно тот Заколов, чья фамилия в списке. Документов у него с собой не было, на пляж ребята их не брали. К счастью рядом с солдатами стояла вездесущая Люся из приемной комиссии. Она запомнила уверенного парня, сдавшего документы в самый последний день, и подтвердила, что Тихон может пройти на консультацию.
Оказавшись внутри института, Заколов первым делом прошмыгнул в мужской туалет. Обследовав кабинки, он установил, что цепочки на сливных бачках были точно такие же, как и на шее убитой Лены. Но все они были на месте, и среди них он не заметил новой, которую могли бы повесить недавно.
Теперь надо было проверить женский туалет. Но как это сделать, если туда то и дело заходят девушки? Что у них нервное недержание?
Тихон бродил по коридору, выжидая подходящий момент. Если его еще раз застукают в женском туалете, неизвестно, чем все закончится.
Вдруг он увидел Наташу. Вот, кто ему поможет! Тихон сбивчиво объяснил ей, чего хочет. Она смотрела на него, как на полоумного, выпучив удивленные глаза.
— Ты что, еще ничего не знаешь о Лене? — вдруг догадался Тихон.
— Нет.
— Мы нашли ее сегодня в реке. Я и Сашка вытащили тело из воды. А на ее шее была проклятая цепочка от сливного бачка. Теперь понимаешь, зачем мне это надо?
Наташа, замерев, смотрела на него. В ее глазах застыл ужас, смешанный со странным восторгом.
— Я была уверена, что ее тоже убили, — прошептала она. — Я чувствовала это… Ладно, я сейчас, — кивнула она и скрылась в туалете.
Не было ее довольно долго. Тихон даже стал волноваться, не случилось ли чего. Наконец она появилась.
— Ну, что? Почему так долго? — накинулся Тихон.
— Ты знаешь, в нашем туалете нет писсуаров, — бойко сообщила Наташа. — Ах, да, ты уже там бывал и все видел. Мне пришлось ждать, пока освободится каждая кабинка, ведь мне надо было туда заглянуть. И я тоже человек! Воспользовалась подвернувшейся оказией.
— Ну что, что ты увидела? — торопил Тихон.
— Возможно, ты прав. На одном бачке вместо цепочки висит веревка.
— Я так и думал, — Тихон развернулся и побежал к выходу, чтобы поделиться известием с Сашкой.
Наташа обиженно смотрела ему в след. Неужели все мужики такие: сначала просят, умоляют, а когда добьются своего, сразу убегают, даже не поблагодарив?
На ступеньках Тихон столкнулся с Борисом, поднимающимся вместе с Лизой.
— Ты чего, на консультацию не идешь? — удивился Борис.
— Я выяснил насчет цепочки, — впопыхах сказал Тихон.
— Какая мерзость — задушить цепочкой от сливного бачка, — скривился Борис.
Тихон подбежал к сидящему на земле Сашке и сообщил окончательный вывод. Убийца воспользовался цепочкой из институтского туалета.
— Не мешай, — перебил его Евтушенко, напряженно считая входящих абитуриенток. — Лучше обрати внимание вон на то окошко, — и он быстро указал на угловое окно на четвертом этаже.
Тихон поднял голову, скользнул взглядом по ряду пустых безликих стеклянных прямоугольников, расчерченных крестами рам, и в самом крайнем окне четвертого этажа заметил раздвинутые занавески и блеск двух маленьких круглых стекляшек между ними.
Это был кабинет председателя приемной комиссии Павленко Владлена Валентиновича. А что это были за стекляшки, Тихон догадался сразу.
Глава 30. Трудная жизнь преподавателя научного коммунизма
Когда Владлену Валентиновичу Павленко в прошлом году перевалило за сорок, он бурно отметил круглую дату, но поутру проснулся в дурном настроении, и не столько от похмелья, сколько от той ужасной мысли, что жизнь его пошла на пятый десяток. Эта цифра его испугала. Придирчиво рассмотрев себя в зеркало, он с тоской обнаружил увеличивающуюся плешь на голове, обрюзгшие щеки, морщины на лице, опустившиеся плечи и отчетливо выпирающий животик. Даже две маленькие родинки под левым глазом, раньше выглядевшие аккуратными игривыми пятнышками, теперь стали похожи на уродливые прыщи.
Значит, жизнь перевалила апогей и неумолимо клонится к закату? Владлен Валентинович хоть и был гуманитарием, но, работая в техническом ВУЗе, частенько употреблял такие слова, как «апогей», «экстремум» или, например, «форсаж».
Знал он также и могучую формулу материализма: бытие определяет сознание.
А значительная часть бытия у Владлена Валентиновича проходила в стенах института, где тут и там попадались на глаза молоденькие студентки. Начиная с первых солнечных дней весны, эти юные создания активно избавлялись от обременительной одежды и облачались, согласно нынешней моде, в такие короткие платьица и юбчонки, да порой еще с такими вызывающими разрезами, что у любого, не вышедшего в тираж мужчины, глаза косили в разные стороны вслед пробегающим стройным ножкам, а шея выворачивалась до хруста позвонков.
Владлен Валентинович порой стыдливо замечал, что нагло пялится на выступающие девичьи прелести и при этом нервно облизывает губы. Чтобы глаза-предатели не выдавали дикую страсть, Владлен Валентинович даже зимой стал носить дымчатые очки.
У него вошло в привычку вышагивать с суровым видом по коридорам во время перемен, тайно разглядывая тонкие талии и крепкие грудки студенток, а еще больше ему нравилось невзначай подниматься по лестнице вслед за стайкой девушек. В этом случае объект самого страстного интереса находился прямо на уровне жадного взора и колыхался в такой непосредственной близости, что уважаемому доценту с трудом приходилось сдерживать эмоции и сжимать руки, чтобы не потерять контроль и не уцепиться за маячившие перед носом упругие ягодицы.
Мода непостоянна, как ветер, переменчива как погода, но всегда соблазнительна, делал поэтические выводы Владлен Валентинович. Недаром моду разрабатывают мужчины. Если в былые времена женщины открывали плечи и грудь вплоть до самых сосков, то теперь шустрые модельеры внушили мысль, что гораздо пикантнее оголяться снизу.
Это мог придумать только гений!
Почему за достижения в моде Нобелевскую премию не дают? За открытие какого-нибудь фотосинтеза, который всегда был и будет — на тебе, пожалуйста! А за открытие пикантных прелестей, от которых у половины человечества настроение поднимается, да и не только настроение, — никаких всемирных почестей. Уж до чего короткие юбочки придумали! Казалось бы, и смысла нет такую носить, ну что она прикрывает? А глаза как магнитом к краю тянутся. Сил нет, взгляд оторвать.
Да-а, подобное изобретение под силу только гению!
Или озабоченному маньяку? Гениальность и сумасшествие под ручку ходят. Ну и пусть! Подобные сумасшедшие делают жизнь красивее.
А что будет дальше, в порыве плотоядного экстаза пытался предвосхитить течение моды Владлен Валентинович? Снизу и сверху уже оголялись до предела. Что остается? Середина! А вдруг когда-нибудь приоткроют полоску животика в районе талии, да так, чтобы виднелась очаровательная ямочка пупка, а поясок брюк или юбки опустят на бедра. При ходьбе поясок будет покачиваться на обнаженной коже, даря надежду мужским глазам, что вот-вот соскользнет вниз.
От этих бурных фантазий у Владлена Валентиновича кружилось в голове. Нет, до такого распутства, похоже, модельеры не дойдут. Должен же быть предел испытаниям мужской психики. Ведь она так неустойчива, и многие могут не выдержать и сорваться, с тревогой задумывался Владлен Валентинович, прислушиваясь к тлеющему внутри пламени вожделения.
А потом, какой-нибудь особенно рьяный модельер додумается оголить все сразу — и сверху, и снизу, и посередине. Что получится? Купальник! Это не интересно. Нет, тогда, как и положено, по принципу контраста, по улицам будут ходить почти обнаженные дамы, а на пляже войдут в моду сплошь закрытые купальники, да еще с плечиками и оборочками.
![Гарольд Пинтер - Лифт [= Кухонный лифт]](/uploads/posts/books/271557/271557.jpg)
