Джон Катценбах - Во имя справедливости
— Ответ таков, каков вопрос.
— Но, сознавшись в убийстве Джоанны Шрайвер, вы говорили правду, да?
— Нет.
— Но вы давали показания под присягой?
— Да.
— И вам до сих пор угрожает смертная казнь за это преступление?
— Да.
— Выходит, вы готовы на любую ложь, лишь бы спасти свою шкуру?
Вопрос повис в воздухе. Кауэрт заметил, что Фергюсон покосился на своего адвоката. Рой Блэк усмехнулся и едва заметно кивнул. Он явно ждал этого вопроса.
Фергюсон набрал побольше воздуху в грудь.
— Значит, вы готовы солгать, лишь бы остаться в живых, мистер Фергюсон? — настаивал заместитель окружного прокурора.
— Да, готов, — еле слышно ответил Фергюсон.
— Благодарю вас, — сказал Бойлан и взял в руки пачку бумаг.
— Но я не лгу, — пробормотал Фергюсон, и отправившийся было на свое место обвинитель замер как вкопанный.
— Вы утверждаете, что сейчас не лжете? — спросил он.
— Не лгу.
— Хотя от ваших слов зависит ваша жизнь?
— Моя жизнь зависит от правды, мистер Бойлан.
Заместитель окружного прокурора поднял брови с таким негодующим видом, словно намеревался вновь наброситься на обвиняемого с вопросами, но в последний момент взял себя в руки.
— Вот это, безусловно, правда, — саркастическим тоном заметил он. — У меня больше нет вопросов.
Фергюсон отправился на свое место, и в зале на несколько мгновений воцарилась тишина.
— У вас еще что-нибудь, мистер Блэк? — спросил судья Тренч.
— Да, ваша честь, последний свидетель. Мы хотели бы пригласить мистера Нормана Симса.
Через несколько мгновений в зале появился маленький человечек с бесцветными волосами, в очках и в мешковатом темно-коричневом костюме. Рой Блэк потирал руки от нетерпения:
— Мистер Симс, прошу вас представиться.
— Меня зовут Норман Симс. Я работаю помощником надзирателя в тюрьме штата Флорида, в городе Старк.
— В чем заключаются ваши служебные обязанности?
Немного поколебавшись, маленький человечек смущенно пробормотал:
— Вы хотите, чтобы я перечислил все, что мне нужно делать на работе?
— Нет, мистер Симс, — покачал головой Блэк. — Давайте я лучше спрошу вас по-другому. В ваши служебные обязанности входит перлюстрировать письма, написанные лицами, сидящими в камерах смертников, и адресованные им?
— Перлю? Пелрю?.. Что?!
— Перлюстрировать, то есть просматривать корреспонденцию.
— А, это! А уж я-то думал!.. Да, я просматриваю корреспонденцию. Иногда мы даже кое-что изымаем. Обычно это недозволенные вложения. Но я не мешаю писать заключенным то, что им вздумается!
— А как насчет мистера Салливана?
— О, это особый случай.
— А что в нем такого особого?
— Он пишет непристойные письма родственникам тех, кого убил.
— Что вы делаете с этими письмами?
— Каждый раз я стараюсь связаться с лицами, которым они адресованы. Я говорю им об этих письмах и спрашиваю, хотят ли они их получить. При этом я пересказываю своими словами их содержание. Конечно, большинство людей получать таких писем не желает.
— Замечательно! Чудесно! А мистер Салливан догадывается, что вы перехватываете его письма?
— Не знаю. Может быть, да. Кажется, Салливан знает вообще все, что происходит у нас в тюрьме.
— Просматривали ли вы какие-либо его письма за последние три недели? — продолжал Блэк.
— Да, одно письмо.
— Кому оно адресовано?
— Мистеру и миссис Шрайвер из Пачулы.
— Это оно? — спросил у Симса быстро подбежавший к нему с какой-то бумагой в руке Рой Блэк.
— Ну да, — приглядевшись, заявил сотрудник тюрьмы. — Вот наверху мои инициалы и штемпель. Помню, я написал служебную записку о результатах моего разговора со Шрайверами по поводу этого письма. Конечно, они не захотели его получать, после того как я разъяснил им, что в нем написано.
Рой Блэк передал письмо судебному секретарю, который зафиксировал письмо в качестве вещественного доказательства и вернул его адвокату. Блэк хотел было задать еще какой-то вопрос Симсу, но передумал и подошел к первому ряду, где сидели мистер и миссис Шрайвер.
Кауэрт слышал, как он негромко сказал им:
— Я вынужден попросить его зачитать письмо, извините. Думаю, вам будет не очень приятно это слушать. Я бы на вашем месте на некоторое время покинул зал. Вас потом позовут.
Мистер и миссис Шрайвер немного пошептались и кивнули. Джордж Шрайвер встал, помог подняться жене, и они молча покинули зал, в котором воцарилось гробовое молчание.
Когда дверь плотно затворилась, Рой Блэк обратился к Симсу:
— Прошу вас, зачитайте письмо вслух.
Свидетель поперхнулся и повернулся к судье:
— Ваша честь, оно неприличное! Я не знал…
— Читайте письмо! — рявкнул Тренч.
Склонившись над письмом, Симс уставился на него сквозь очки и стал быстро читать, от смущения то и дело заикаясь:
«Уважаемые мистер и миссис Шрайвер!
Сожалею, что заставил вас так долго ждать это письмо. Увы, но мне по большей части недосуг предаваться радостям эпистолярного жанра. Все мое свободное время занимает подготовка к моей же собственной смертной казни. Однако я не могу распрощаться с жизнью, оставив вас в неведении о том, как приятно было насиловать вашу дочь. Ощущения, которые испытываешь, когда половой член скользит взад и вперед в узком и тугом девственном влагалище, невыразимо сладостны. Впрочем, убивать ее, пожалуй, было еще приятнее. Нож входил в нее как в сочную дыньку. Такой, собственно, она и была. Ваша дочь была едва распустившимся цветком, только что созревшим сладким плодом. Жаль, что сейчас она уже вся сгнила и разложилась. Сейчас никому и в голову бы не пришло пытаться ею овладеть. Полагаю, теперь ее влагалище кишит червями и вряд ли может стать предметом желаний, которые оно пробуждало при жизни вашей дочери…»
— Он подписал это письмо «искренне любящий вас Блэр Салливан», — сказал Симс, глядя на защитника Фергюсона.
Рой Блэк некоторое время стоял, скрестив руки на груди, и смотрел в потолок. Он явно давал находившимся в зале возможность вдуматься в смысл того, что они только что услышали. Потом он спросил у Симса:
— Салливан писал родственникам и других своих жертв?
— Да, родственникам почти всех, кого он убил.
— Он регулярно пишет письма?
— Нет, только тогда, когда на него что-то находит. Большинство его писем еще отвратительней этого. Иногда он вдается в такие подробности, что просто тошнит.
— Могу себе представить… У меня больше нет вопросов.
— Однако, кажется, Салливан нигде прямо не пишет, что это он убил Джоанну Шрайвер, не так ли, мистер Симс? — покачав головой, медленно проговорил заместитель окружного прокурора.
— Да, не пишет. Он пишет то, что я прочитал. Он пишет, что ее было приятно насиловать, но не пишет, что это сделал он. Но когда прочитаешь письмо, складывается именно такое впечатление.
У обвинителя опустились руки. Он хотел было еще что-то спросить, но потом пожал плечами и пробормотал:
— У меня больше нет вопросов.
Симс быстро покинул зал. Через минуту-другую вернулись мистер и миссис Шрайвер. Их глаза блестели от слез.
— Теперь я выслушаю доводы обвинения и защиты, — заявил судья Тренч.
К удивлению и облегчению Кауэрта, и Блэк, и Бойлан выступили кратко. Ни один из них не сообщил ничего нового. Кауэрт пытался записывать их слова, но не мог оторвать взгляда от мистера и миссис Шрайвер, глотавших слезы в первом ряду. Они не обращали внимания на Фергюсона; подавшись вперед, они смотрели на судью Тренча, будто сейчас от него зависела их жизнь или смерть.
Когда защитник и обвинитель закончили свои выступления, судья Тренч буркнул:
— Подайте текст ваших выступлений в письменном виде. Я вынесу свое решение, сверившись с законодательством. До встречи через неделю. — С этими словами судья встал и удалился.
Все поднялись на ноги. На мгновение возникло настоящее столпотворение. Фергюсон пожал руку защитнику и в сопровождении конвоя проследовал в камеру временного содержания. Мистер и миссис Шрайвер с трудом пробирались по коридору к выходу сквозь толпу осаждавших их журналистов. Миссис Шрайвер схватилась за голову в отчаянии от сыпавшегося на нее града вопросов. Джордж Шрайвер покраснел от негодования и, приобняв жену, повел ее сквозь толпу. Кауэрт заметил, что Рой Блэк что-то говорит заместителю окружного прокурора Бойлану, показывая рукой на оказавшуюся в затруднительном положении пожилую чету. Через минуту Бойлан пробился к Шрайверам и быстро вывел их из зала через дверь, в которую вышел судья. «Ничего страшного, я успел их щелкнуть», — шепнул Кауэрту фотограф. В этот момент Рой Блэк обернулся к журналисту и с торжествующим видом поднял вверх большой палец. Однако Кауэрт почему-то совсем не обрадовался. Он ощущал не радость победы, а какое-то странное беспокойство.
