Франк Тилье - Комната мертвых
Каждый день плена ты подходила к слепой девочке, чтобы заняться ее волосами. Ты расчесывала их снова и снова. С такой силой, что это причиняло ей боль…
Матери расчесывают волосы дочерям, а дочери — своим куклам, для них это проявление любви. Но что означал этот процесс для убийцы? Она действительно принимала ребенка за куклу? Она пыталась воссоздать мир собственного детства, какую-то его часть, не сохранившуюся в памяти?
Эксперт утверждает, что убийца сжала девочке горло без сильного нажима, «с большой аккуратностью», как было сказано в отчете. Отметины на шее едва различимы, внутренние дыхательные органы почти не повреждены. На сей раз никаких лишних эмоций, только холодный расчет и самообладание. Эта женщина расчесывает волосы с жестокостью, а убивает почти с нежностью… хотя логика скорее требует обратного. Вот оно! Ты не должна мыслить в категориях привычной логики. Убийца следует своим собственным побуждениям, своему четкому сценарию, отражающему его образ мыслей, отличный от твоего. Исходи из этого…
Поставь себя на ее место. Войди еще раз в мир мертвых животных… Волки, обезьяны, кенгуру… Почему Верваеке убивает самцов? Почему выпускает из их тел кровь, вскрывает сердце, перевязывает аорту? Это одержимость потрошителя или рвение таксидермиста?
Люси прикрыла глаза. В них все сильнее ощущалась резь. Она смотрела невидящим взглядом прямо перед собой, различая сквозь туманную дымку только серпик луны, темную дюну и… какой-то непривычный элемент на ее гребне. Тонкий силуэт в развевающихся одеждах, чем-то напоминающий огородное пугало…
Его вытянутая рука указывала прямо на нее.
Люси провела рукой по лицу и снова взглянула в окно. На сей раз там не было ничего, кроме привычного застывшего пейзажа. Она подошла к окну вплотную, по-прежнему прижимая ребенка к груди. Прильнув лицом к стеклу, она пристально вглядывалась в окрестности. Густая сухая трава, устилающая дюны, темные тропинки, безмолвные хребты… Неужели у нее уже галлюцинации? Или она просто заснула на несколько секунд и мозг еще не успел отключиться от реальности, к которой примешались обрывки сна?..
Вот так и начинаются душевные расстройства, дорогая. Интересно, что будет после еще двух-трех бессонных ночей?
Когда Клара, насытившись, отрыгнула молоко, Люси положила ребенка обратно в кроватку и занялась Жюльеттой. По окончании кормления надо еще будет сменить пеленки и убаюкать близняшек. Обычно, когда одна из них засыпала, вторая начинала плакать и будила сестру. После чего все повторялось снова. Вот такой волшебный круговорот жизни…
Однако с помощью спасительной темноты и недавнего кормления Люси смогла на какое-то время обеспечить себе покой и снова мысленно устремиться во владения Леона, в царство застывших в неподвижности животных. Она воскрешала в памяти искривленные морды, сломанные лапы, искореженные грудные клетки. Вспоминала насекомых в блоках из полупрозрачной резины… Вспоминала о том, как замирала перед ними, словно пораженная каким-то парализующим ядом… «Это брак, негодные экземпляры…» Любой таксидермист старается замаскировать смерть, придать ей видимость жизни с помощью химических манипуляций и магии собственных рук. «С поврежденными животными сложнее работать. Как правило, их уже ничем не исправишь. Они становятся браком…»
Негодные… образцы… становятся… браком…
Негодные образцы становятся браком!
Вот он, ключ к разгадке.
Немыслимо…
Она всей душой надеялась, что обманывается.
Какое-то звяканье снаружи заставило Жюльетту вздрогнуть. Пульс Люси лихорадочно забился, ноги подкосились. Держа ребенка на руках, она неслышно подошла к входной двери. Кровь стучала у нее в висках, иррациональный страх прогнал всю былую профессиональную уверенность полицейского. В этом доме, одиноко стоящем у подножия песчаных дюн, она внезапно почувствовала себя крайне уязвимой.
Брось эти глупости! Просто отчеты о вскрытии — это не самое лучшее чтиво на ночь глядя!
Она по-прежнему прижимала дочь к себе, легонько целовала ее шейку и ушки, тихо шепча какие-то бессмысленные слова просто ради того, чтобы нарушить тишину. Затем она наклонилась к глазку на входной двери. Стеклянная линза показала искаженную перспективу, некий выгнутый мир, в котором росло несколько искривленных деревьев, а дальше тянулась пустынная аллея. Люси пристально всматривалась в пустоту, пытаясь уловить хоть какое-то мимолетное движение. Тщетно.
Ну, убедилась? Просто кто-то из соседей сегодня припозднился и оставил машину недалеко отсюда.
В тот момент, когда она меньше всего этого ожидала, внезапная слабая вспышка промелькнула в ее поле зрения. Люси отскочила назад и прижалась к стене. Бутылочка с молоком выскользнула у нее из рук и покатилась по полу. Жюльетта попыталась ухватить соску, не нашла ничего, кроме пустоты, и завопила. Люси поспешно уложила ее в кроватку рядом с сестрой, бросилась на кухню и схватила свою «беретту».
Она инстинктивно приготовилась защищаться.
Ты… Ты… Черт возьми! Что происходит?
Металлический отблеск, упавший сквозь оконное стекло, заставил ее подскочить. Слишком поздно. Чужое оружие уже было нацелено на нее.
Нет — это было всего лишь ее собственное отражение с пистолетом на изготовку. Люси с трудом удержалась от вскрика и прислонилась к входной двери, вплотную прижавшись ухом к деревянной створке. Снаружи похрустывал гравий под чьими-то мерными шагами. Кто-то собирался проникнуть в дом.
Люси больше не могла справиться с лихорадочно скачущими мыслями. Они полностью смешались в ее мозгу. Руки, сжимавшие рукоятку пистолета, повлажнели от пота. Все признаки говорили о величайшем внутреннем смятении.
Она бесшумно повернула дверную задвижку. Через три секунды все будет кончено…
Раз… Два… Три…
Глава 32
— Почему вы убили девочку? — простонал Сильвен Куттёр, не отрывая глаз от револьвера. — Она была слепой!
— Заткнись и иди вперед, засранец, — проворчала Верваеке.
Сильвен шагнул в заросли терновника, ощетинившиеся острыми колючками, подгоняемый смертоносным дулом «смит-вессона». В его мозгу пульсировала адская смесь ненависти, скорби, желания умереть. Душа была смертельно изранена. Он снова видел перед собой неподвижное тельце дочери, бездыханное тело Натали, зияющую трещину на трубе угольной печи. И подумать только, он мог спокойно идти вперед под холодными улыбками звезд, то и дело поглаживая отрезанные волосы двух своих любимых.
Как только все это закончится, он с ними воссоединится.
Сильвен поднял глаза к вершинам двух одинаковых, словно близнецы, терриконов, смутно различимых в темноте, — этих вывороченных наружу внутренностей земли, вечных свидетелей былых человеческих страданий. Эти гигантские насыпи горной породы, казалось, еще источали тепло обжитых шахтерских поселений вместе с хриплым дыханием глоток, навсегда отравленных кремниевыми соединениями, отхаркивающих черные угольные плевки…
— Ваши проклятые деньги все еще здесь! — проворчал Сильвен, опускаясь на колени. — Я оставил тут вот эти четыре камня — видите, они не тронуты. Надеюсь, что деньги принесут вам столько же несчастий, сколько и мне.
— Заткнись и делай свое дело! Об остальном я сама позабочусь.
Заступ вонзился в мерзлую землю. Сильвен поднимал и опускал его с безумной яростью — он воображал Виго Новака лежащим на земле у него под ногами, с раздробленной головой и в клочья растерзанным телом. От этого его силы удваивались.
— У меня… не получается, — наконец проговорил он, задыхаясь. — Земля… слишком твердая.
— Ничего, у нас есть время… Смотри, ты уже пробил верхний слой. Передохни и начинай снова. Вот увидишь, тебе это пойдет на пользу — сбросишь пару килограммов…
Верваеке продолжала неотрывно наблюдать за ним, прислонившись к стволу дерева. Время от времени она перекладывала револьвер из одной руки в другую, когда пальцы, сжимавшие его, начинали неметь. Как найти в себе мужество хладнокровно пристрелить человека? Издеваться над самцами, придумывать им всевозможные мучения под воздействием тилетамина, унижать их — все это ей очень нравилось. Но только в рамках сексуальных фантазий и садомазохистских игр в своем специально оборудованном подвале. Она любила всякие гнусности, темную сторону этого мира, нарушение его запретов. Но убийство… нет, это было нечто совсем из другой вселенной.
Каким образом ее «вторая половина» в одночасье превратилась в кровавого монстра, в психопатку, достойную американского сериала?.. Красть животных, снимать с них кожу, набивать чучела, целыми днями скрываясь в сыром зловонном подземелье, пропахшем дубленой кожей и химикатами, — все это способно помрачить любой рассудок. Если приближаешься к злу слишком близко, оно рано или поздно завладевает тобой.
