Тесс Герритсен - Хирург
Хотя она и пыталась урезонить его, она чувствовала, что он все больше злится, видела, как дрожат его руки. Наконец она встала, чтобы пройти в ванную и дать ему время успокоиться.
– И когда вы вернулись из ванной? – спросил Полочек. – Что происходит на экране? Что вы видите?
– Эндрю стал заметно тише. Не такой злой. Он говорит, что понимает меня. Он улыбается мне, когда я допиваю пиво.
– Улыбается?
– Странно. Очень странно улыбается. Так же, как улыбнулся в больнице...
Мур слышал, что ее дыхание участилось. Даже в роли отстраненного зрителя, который смотрит воображаемый фильм, она не могла избавиться от ощущения приближающегося ужаса.
– Что происходит дальше?
– Я засыпаю.
– Вы это видите на экране?
– Да.
– А потом?
– Я ничего не вижу. Экран стал черным.
«Рогипнол. Она не помнит эту часть».
– Хорошо, – сказал Полочек. – Давайте прокрутим пленку вперед, минуя черный кадр. Переходим к следующей части фильма. К следующему образу, который возникает на экране.
Дыхание Кэтрин стало учащенным.
– Что вы видите?
– Я... я лежу на кровати. В своей комнате. Я не могу пошевелить ни руками, ни ногами.
– Почему?
– Я привязана к кровати. На мне нет одежды, и он лежит на мне. Он во мне. Двигается во мне...
– Эндрю Капра?
– Да. Да... – Ее дыхание стало судорожным, в голосе угадывался страх.
Мур сжал кулаки и почувствовал, что и у него участилось дыхание. Он с трудом сдерживал желание пробить стеклянную перегородку и положить конец этой процедуре. Он больше не мог слушать это. Они не должны заставлять ее заново переживать сцену насилия.
Но Полочек уже осознал опасность происходящего и поспешил увести ее в сторону от тяжелых воспоминаний.
– Вы по-прежнему на своем стуле, – произнес Полочек. – Вы в безопасности, просто смотрите кино. Это всего лишь кино, Кэтрин. Это происходит с кем-то другим, не с вами. Вы в безопасности. Вы уверены в себе. Защищены.
Она задышала ровнее. И Мур тоже.
– Хорошо. Давайте посмотрим кино. Обратите внимание на то, что делаете вы. Не Эндрю. Расскажите мне, что происходит дальше.
– Экран опять погас. Я ничего не вижу.
«Она еще не оправилась от рогипнола».
– Прокручивайте пленку вперед, пропускайте этот черный кусок. Что появляется на экране?
– Свет. Я вижу свет...
Полочек сделал паузу.
– Я хочу, чтобы вы огляделись, Кэтрин. Откиньтесь на спинку стула, чтобы перед вами была перспектива. Что видно на экране?
– Вещи. Они лежат на ночном столике.
– Что за вещи?
– Инструменты. Скальпель. Я вижу скальпель.
– А где Эндрю?
– Я не знаю.
– Его нет в комнате?
– Он ушел. Я слышу, как льется вода.
– Что происходит дальше?
Она опять дышала тяжело, голос ее был взволнованным.
– Я натягиваю веревки. Пытаюсь освободиться. Не могу пошевелить ногами. Но на правой руке... веревка свободно болтается на запястье. Я тяну. Я продолжаю тянуть. Запястье все в крови.
– Эндрю по-прежнему нет в комнате?
– Нет. Я слышу его смех. Слышу его голос. Но он доносится из какой-то другой комнаты.
– Что происходит с веревкой?
– Она падает. От крови она становится скользкой, и моя рука проскакивает...
– Что вы делаете потом?
– Я тянусь к скальпелю. Срезаю веревку с другого запястья. Все это так долго. Меня тошнит. Руки плохо слушаются. Они так медленно двигаются, а в комнате то темно, то светло, а потом опять темно и светло. Я все еще слышу его голос, он разговаривает. Я нагибаюсь и срезаю веревку на левой щиколотке. Теперь я слышу его шаги. Я пытаюсь сползти с кровати, но моя правая щиколотка до сих пор привязана. Я переваливаюсь и падаю на пол. Лицом вниз.
– А дальше?
– Эндрю здесь, в дверях. Он выглядит удивленным. Я тянусь рукой под кровать. И нащупываю пистолет.
– У вас под кроватью пистолет?
– Да. Это пистолет моего отца. Но рука такая неуклюжая, я еле удерживаю его. И опять в глазах все меркнет.
– Где Эндрю?
– Он идет ко мне...
– И что происходит, Кэтрин?
– Я держу пистолет. И раздается звук. Громкий звук.
– Пистолет выстрелил?
– Да.
– Из пистолета стреляли вы?
– Да.
– И что делает Эндрю?
– Он падает. Его руки прижаты к животу. Сквозь пальцы сочится кровь.
– И что дальше?
Долгая пауза.
– Кэтрин? Что вы видите на экране?
– Темнота. Экран погас.
– И когда на экране появляется следующий кадр?
– Люди. В комнате много людей.
– Что это за люди?
– Полицейские...
Мур едва не застонал от разочарования. В ее памяти был существенный провал. Рогипнол в сочетании с полученной травмой головы опять ввергнул ее в беспамятство. Кэтрин не помнила, как сделала второй выстрел. И им так и не удастся узнать, как получилось, что Эндрю скончался от выстрела в голову.
Полочек бросил вопросительный взгляд в их сторону. Удовлетворены ли они?
К удивлению Мура, Риццоли распахнула дверь и жестом попросила Полочека выйти к ним. Он вышел, оставив Кэтрин одну.
– Заставьте ее вернуться назад, к моменту до выстрела. Когда она все еще лежит в кровати, – сказала Риццоли. – Я хочу, чтобы вы сосредоточились на том, что она слышит в другой комнате. Шум воды, Смех Капры. Мне нужно знать все звуки, которые она слышала.
– Есть какая-то причина?
– Просто сделайте, как я прошу.
Полочек кивнул и вернулся в комнату. Кэтрин не двигалась; она сидела ровно и спокойно, как будто увлеклась просмотром кинофильма.
– Кэтрин, – мягко произнес он, – я хочу, чтобы вы перемотали пленку назад. Мы вернемся к эпизоду, предшествующему выстрелу. Вы еще даже не освободились от веревок. Мы остановимся на кадре, когда вы лежите на кровати, а Эндрю вышел из комнаты. Вы говорили, что слышите шум воды.
– Да.
– Расскажите мне все, что вы слышите.
– Вода. Я слышу, как шумит кран. Шипит. И вода булькает, попадая в сливную горловину.
– Он наполняет ванну?
– Да.
– И еще вы говорили, что слышите смех.
– Эндрю смеется.
– Он разговаривает?
Пауза.
– Да.
– Что он говорит?
– Я не знаю. Он далеко от меня.
– Вы уверены, что это Эндрю? Может, это телевизор?
– Нет, это он. Эндрю.
– Хорошо. Поставим замедленную съемку. Пройдемся по секундам. Говорите мне, что вы слышите.
– Вода, все еще льется. Эндрю говорит: «Легко». Слово «легко».
– Это все?
– Он говорит: «Делай, как я».
– "Делай, как я"? Это он говорит?
– Да.
– А что вы слышите потом?
– "Сейчас моя очередь, Капра".
Полочек сделал паузу.
– Вы можете повторить?
– "Сейчас моя очередь, Капра".
– Это произносит Эндрю?
– Нет. Не Эндрю.
Мур оцепенел, уставившись на неподвижную женщину на стуле.
Полочек посмотрел на них изумленным взглядом. Потом повернулся к Кэтрин.
– Кто произносит эти слова? – спросил Полочек. – Кто говорит: «Сейчас моя очередь, Капра»?
– Я не знаю. Этот голос мне незнаком.
Мур и Риццоли уставились друг на друга.
«В доме был кто-то еще».
Глава 15
«Он сейчас с ней».
Риццоли неуклюже провела ножом по разделочной доске, и куски нарезанного лука посыпались на пол. В соседней комнате шумели ее отец и двое братьев, стараясь перекричать работающий телевизор. В их доме всегда был включен телевизор, и это означало, что домашние должны были орать, общаясь друг с другом. Говорить тихо в доме Фрэнка Риццоли было не принято, иначе тебя могли не услышать, и даже обычная семейная беседа принимала форму ожесточенного спора. Она высыпала лук в миску и, чувствуя, как щиплет глаза, принялась за чеснок, мысленно возвращаясь к Муру и Кэтрин Корделл.
После сеанса с доктором Полочеком Мур повез Кэтрин домой. Риццоли видела, как они вместе шли к лифту, как Мур обнимал ее за плечи. Этот жест означал куда больше, нежели простую защиту. Она заметила, какими глазами он смотрит на Корделл, как меняется выражение его лица, как горит взгляд. Теперь он был не полицейским, охраняющим покой гражданина; он был влюбленным мужчиной.
Риццоли разделила головки чеснока на дольки, очистила их от кожицы и принялась мелко рубить. Она отчаянно колотила ножом по доске, так что мать, стоявшая у плиты, выразительно посмотрела на нее, но ничего не сказала.
«Он сейчас с ней. В ее доме. И, может быть, в ее постели».
С каждым ударом ножа из нее выходило раздражение. Она и сама не знала, почему ее так расстроили мысли о Муре и Корделл. Может быть, потому, что в мире было так мало святых, так мало людей: играющих по правилам, и Мура она относила к их числу. Он дал ей надежду на то, что не все люди порочны, и вот теперь разочаровал ее.
А может быть, она видела в этом угрозу для расследования. Человек с ярко выраженным личным интересом в деле не может думать и действовать логически.
«Или же ты просто ревнуешь. И завидуешь женщине, которая одним лишь взглядом может вскружить мужчине голову. Мужчины так падки на слабых и беззащитных дамочек».
