Стюарт Харрисон - Улыбка Афродиты
Когда через полчаса Тони, проходя мимо моего кабинета, заметил меня, он растерялся и даже сделался слегка испуганным. Он хотел войти в кабинет, но в это время зазвонил телефон, и, пока я брал трубку, он показал на часы и шепнул, что заглянет позже.
Во второй раз мы встретились после обеда. За беседой я вспомнил о нечаянно подслушанном утром телефонном разговоре и уже собирался спросить, не изменилась ли обстановка по нашему делу, когда Тони сам рассказал, что опять звонил в компанию, владевшую складом.
– Теперь на нашем проекте можно поставить крест: они отказались от сделки, – сообщил он.
Я ответил, что сожалею, а он в ответ заметил, что я, наверное, в душе очень доволен. Я улыбнулся, но промолчал. После ухода Тони мне вспомнилось выражение его лица, когда он увидел меня утром, и я подумал о звонке. Вернувшись к себе, я позвонил другу и попросил его об одолжении.
Вечером Алисия подошла ко мне и присела рядом на тахту.
– О чем думаешь?
– Ни о чем.
– Врунишка. – Она игриво пихнула меня кулаком. – Думаешь об отце? Ты сегодня разговаривал с Ирэн?
– Да. Она сказала, что отец поправляется. Вероятно, завтра я уже смогу поговорить с ним.
– Хорошо. Полетишь в Грецию?
– Наверное, нет. Во всяком случае, не сейчас.
– Ясно. – Она зевнула. – Устала. Пойду спать. Ты идешь?
– Ты слишком много работаешь.
– Скажи об этом Митчеллу. – Она невесело улыбнулась.
Я знал, что она ненавидит Митчелла. Он воплощал собой самый плохой тип начальника: будучи страшно неуверен в себе, он ненавидел всех своих сотрудников. Алисия могла бы выполнять его работу даже во сне. Он знал это и превращал ее жизнь в ад. Вдвойне обидно: она без остатка отдавала работе свои силы и свой талант, а теперь благодаря Митчеллу ненавидела эту работу.
Через час, когда я собрался спать, свет в нашей комнате уже был выключен. Я чистил зубы и пытался выбросить Тони из головы. Алисия оставила свои противозачаточные таблетки на полочке в ванной. Мне вспомнились мои прежние сомнения, и вдруг подумалось, что, когда мы поженимся, ей больше не придется принимать таблетки и можно будет послать Митчелла подальше.
Когда я залез в постель, Алисия еще не спала. Повернувшись, она обняла меня, и я почувствовал, что она без ночной рубашки. Это всегда означало одно и то же.
– Я думал, ты устала, – шепнул я.
Она поцеловала меня, и ее рука скользнула к низу моего живота.
– Не настолько.
Утром я пришел на работу рано и сразу прошел в кабинет Тони, прикрыв за собой дверь. Его лучезарная улыбка мгновенно поблекла.
– Помнишь нашу фулхэмскую сделку? – спросил я. – Вчера Дэвид Джонс звонил в компанию. Похоже, они намерены переделать склад сами. Кстати, у них появился новый партнер.
Тони ничего не ответил. Мы оба знали, кто был этим партнером. Я ожидал, что он станет отрицать, однако он промолчал. До этого утра я считал Тони своим другом.
– Ты уволен, – сдержанно сказал я. – Убирайся, и чтобы ноги твоей здесь больше не было.
Он посмотрел на меня, по-видимому удивленный моим спокойствием. Потом поднялся со своего места и начал собирать вещи.
– Роберт, это бизнес. Ничего личного. Ты же не хотел заниматься рискованными проектами. А я просто пробую самостоятельно встать на ноги. Возможно, надо было сделать это по-другому.
Он выглядел не слишком расстроенным. Да, он потерял работу, и я знал, что ему пришлось вложить все свои сбережения, чтобы стать партнером в сделке, которую он собирался провернуть с владельцами этого склада. Если бы дела пошли хорошо, он сделал бы большие деньги. Естественно, что при таком развитии событий он рано или поздно все равно ушел бы от меня, но ему хотелось как можно дольше получать гарантированное жалованье.
Собрав вещи, Тони обвел взглядом кабинет.
– Я пришлю кого-нибудь забрать все остальное, – неуверенно произнес он, будто размышляя, не стоит ли протянуть мне руку на прощание.
– Хочу, чтобы ты знал: после разговора с Дэвидом я попросил его выставить встречное предложение – наше предложение – по этому складу, – сказал я. – Мы назвали сумму в два раза больше первоначальной.
Лицо Тони вытянулось.
– Шутишь! Он столько не стоит.
– Пожалуй, ты прав, не стоит. Хотя сейчас так растут цены, что через пару лет я неплохо продам его. А пока буду просто сидеть на нем и платить проценты.
– Ты не сделаешь этого, – улыбнулся он. – На такой сделке ты потеряешь слишком много денег.
Он был прав, я действительно потеряю много денег, но я понял, что за все уроки в жизни нужно платить. Теперь я никогда не повторю ошибки, доверяя кому-либо в делах так, как доверял Тони. Я промолчал, и Тони, побледнев, понял, что я не шучу.
– Твои акции в моей компании переходят ко мне по номиналу, – напомнил я ему. – Как ты помнишь, в договоре есть пункт о лояльности.
В действительности Тони ничего не платил за свои акции, а значит, и компании они доставались даром. Все было по-честному прописано в договоре. Вероятно, Тони даже не прочитал эту часть трансферта, напечатанную мелким шрифтом. В то время он еще не собирался обманывать меня.
– Ты не сделаешь этого, – сказал он в отчаянии. – Я подам в суд. Тебе это так не сойдет.
– Это твое право, – спокойно ответил я. – Но на твоем месте я бы нанял хорошего адвоката. А теперь убирайся.
Тони постоял в нерешительности. На мгновение мне даже показалось, что он станет меня упрашивать, напомнит о нашей дружбе и о годах, что мы проработали вместе, создавая нашу компанию. Но теперь никакой дружбы не осталось. Тони просто перестал для меня существовать.
2
В конце недели я разговаривал с отцом. Его голос звучал устало, но под усталостью я почувствовал тлевшую искорку его прежнего жизнелюбия.
– Боги, Роберт, пока терпят меня, – ответил он на вопрос о его самочувствии. – Но их пути неисповедимы. Перед лицом моей неминуемой гибели они сбили меня с ног. Странный способ спасения моей несчастной жизни, однако эффективный.
Не имея ни малейшего представления, о чем он говорит, я понял его в том смысле, что инфаркт пробудил в нем резервные силы.
– Доктора сказали Ирэн, что тебе повезло, – заметил я. – По-моему, тебе стоит прислушаться к их советам.
– Да-да. Не ешь этого, не пей того. Я знаю об этом все. Мне приготовили жизнь на таблетках и воздержание во всем.
При этом голос его звучал довольно бодро. Я понял, что он совершенно несерьезно относится ко всем рекомендациям, и это возмутило меня, поскольку именно Ирэн придется ухаживать за ним. Я рассказал, как сильно она волновалась, и добавил, что ему следовало бы больше думать о ней, чем о себе.
– Пожалуй, ты, как всегда, прав, – согласился он, но в его голосе вдруг прозвучали печальные нотки. – Бедняжка Ирэн. Ей очень досталось. Но теперь я постараюсь отблагодарить ее за все. Ты же знаешь, я всегда любил эту удивительную женщину.
«Заговаривается, – подумал я. – Наверное, ему дают очень много лекарств».
– Она говорила, что ты звонил, – сказал он. – Молодец!
– Беспокоился о ней, – произнес я, намеренно акцентируя последнее слово.
– Да-да, я понимаю, – пробормотал он с заметной обидой в голосе.
Я пожалел о своей жестокости, но отец всегда пробуждал во мне самое плохое. Чтобы загладить возникшую неловкость, я перевел разговор на другую тему, и мы поговорили еще минут пять. Готовясь положить трубку, я сказал:
– Тебе пора отдохнуть.
– Ирэн говорила, что ты собираешься скоро приехать сюда, – поспешно вставил он.
От прозвучавшей в его голосе надежды мне стало не по себе.
– Как только позволят дела, – произнес я.
– Было бы чудесно повидать тебя. Столько времени прошло!
– Может, через пару недель. Я позвоню. А пока не забывай выполнять все предписания врачей.
– Конечно, Роберт. Знаешь, может, это и смешно, но они говорят правильные вещи. Пока я здесь лежал, у меня было время подумать. В жизни я совершил много ошибок, о которых теперь сожалею. Мне всегда хотелось объяснить это тебе.
– Объяснишь, когда поправишься, – перебил я его, но он не слушал.
– Когда я уезжал из Англии, то считал, что поступаю правильно. Я не собирался покидать ее надолго. Думал, так будет лучше…
– Это было давно, – сказал я. Мне и прежде доводилось слышать это признание. Но оно ничего не меняло тогда, ничего не изменит и сейчас. Сделанного не воротишь. – Поговорим, когда я приеду.
– Теперь я понимаю, что ты чувствовал, – продолжал отец, не слушая меня. – Тогда я этого не понимая, но, оглядываясь назад…
– Нет! – В последовавшей за этим испуганной тишине я глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. – Ты не знаешь, что я чувствовал, – тихо добавил я.
– Конечно не знаю. – Его голос вдруг снова стал усталым. – Ты опять прав. Сейчас не время говорить об этом.
