Рой Йохансен - Детектор лжи
– Так должен поступать каждый оператор.
– Но мы оба знаем, что часто бывает по-другому. Клиентам нужен результат. И в большинстве случаев операторы подтверждают подозрения в обмане, даже если прибор не показывает это абсолютно точно. Вот почему фирмы такого рода держатся на плаву. Операторы выдают нужный результат и поддерживают полезные связи. А вы просто признаете, что не смогли уличить объект во лжи. Поэтому у вас так плохо идут дела.
– Ирония судьбы.
– Может быть, пора использовать недостатки полиграфа в вашу пользу?
– Каким образом?
Миф улыбнулась.
– Вы могли бы научить Сабини, как обмануть машину. Кто сделает это лучше, чем оператор-профессионал?
Кен уставился на Миф. Она соображает, что говорит?
– Это приведет к заведомому искажению результатов теста. Меня могут лишить лицензии, а вас – адвокатской практики.
Сабини выступил вперед.
– Мы-то уж точно об этом никому не скажем. – Он протянул Кену тугую пачку банкнот. – Здесь десять тысяч долларов. Если я пройду тест на детекторе лжи, вы получите еще сорок тысяч.
Похоже, они знали, о чем говорят.
Кен потрогал купюры. Пятьдесят тысяч долларов. Он правильно расслышал? Пятьдесят?
– Мы платим и за ваше молчание. Никто не должен об этом знать, – сказала Миф.
Пятьдесят тысяч долларов.
Кен не хотел, чтобы его не подвергали такому искушению. Он чувствовал, что не так уж зол на Миф, заманившую его в ловушку.
– Почему вы решили, что я соглашусь? – спросил он. – Из-за ваших красивых глаз?
– Нет, конечно. Деньги. Я знаю, они вам нужны. Конечно, нужны. Пятьдесят тысяч долларов.
Сабини слегка помялся.
– Я… ничего не украл. Клянусь Богом. Просто сейчас компания в трудной ситуации, поэтому владельцы хотят устроить показательный процесс и показать всем, что все под контролем. Но для меня это катастрофа, Кен. Вся моя жизнь рухнет. Я знаю, что могу выиграть дело в суде, но если тест поможет мне поскорее добиться оправдания, я хочу попробовать.
Пятьдесят тысяч долларов.
– У вас есть две недели, чтобы научить его, как обмануть машину, – сказала Миф. – По истечении этого срока мы должны дать свое согласие на тест. Если вы поработаете с Сабини и решите, что он не справится, десять тысяч останется вам.
– Прошу вас, – сказал Сабини. – Мне нужна ваша помощь.
Пятьдесят тысяч долларов. Деньги, которые помогут ему подняться на ноги.
Они ему действительно нужны. Но не настолько.
Кен вернул пачку Сабини.
– Простите. Я отказываюсь.
– Почему? – спросил Сабини. Миф нахмурилась.
– Мало денег?
– Больше чем достаточно. Будь я человеком, способным на такие вещи, согласился бы и на половину суммы. Но вы предлагаете мне лжесвидетельство.
– Это не лжесвидетельство, если он не лжет.
Кен посмотрел на Сабини. Тот не был похож на человека, который обкрадывал свою фирму. Такому подошло бы коллекционировать бабочек или смотреть фильмы о путешествиях, а не запускать руки в карман работодателя.
Возможно, компания действительно хотела его подставить.
Не важно. Он не мог пойти на обман.
– Послушайте, – сказала Миф. – Я понимаю, мы на вас слишком надавили. У вас есть время подумать. Завтра вечером мы с Сабини будем в Пидмонт-парке. Там в западной части есть спортивная площадка. Можем встретиться в семь часов.
– Я не приду.
– Если вы не придете, мы расценим это, как окончательный отказ.
Кен кивнул. Они говорили так спокойно, словно собирались нанять его для чистки бассейна. Он вышел из дома. На ступеньках крыльца Кен обернулся. В дверях стояла Миф, ее лицо было скрыто тенью.
– Вечер прошел не совсем так, как я ожидал, – сказал Кен.
– В жизни много сюрпризов.
– В вас тоже.
– Окажите мне услугу. Подумайте о нашем предложении. Эти деньги могут изменить вашу жизнь.
– Знаю.
– Спокойной ночи, мистер Паркер.
Она вернулась в дом и закрыла дверь. Кен покачал головой. Пятьдесят тысяч долларов.
Он думал об этом всю дорогу до «Элвудса», где была припаркована его машина.
А может, и не была.
Он уже три месяца не платил за свой кабриолет «эм-джи» 1977 года, и люди из банка вышли на его след. До сих пор Кену удавалось откупаться двадцаткой-другой долларов, чтобы те делали вид, будто его не нашли, но в последний раз ему дали понять – номер больше не пройдет. Теперь он прятал свой автомобиль в разных укромных местах между домом и работой.
Пятьдесят тысяч долларов.
Почему он отказался от этих денег?
Потому что не мог поступить по-другому. Кен знал, что ему ничего не стоило бы обучить Сабини работать с полиграфом: несколько специальных упражнений, пара трюков, побольше практики – и дело в шляпе. Но даже если бы ему предложили намного больше, он все равно отказался бы.
Его положение не настолько скверное. Разве не так?
– Боже, как хорошо, что ты приехал. Я уже не знаю, что с ним делать.
Из «Элвудса» Кен отправился в загородный домик, где жил его брат Бобби.
– Что случилось? – спросил Кен.
Жена Бобби Тина нервно потирала руки. Это была миниатюрная уроженка Азии, говорившая с сильным французским акцентом. Бобби познакомился с ней во время своих военных странствий.
– Он получил плохие новости, – понизила она голос.
– Что на этот раз?
– Врачи в «Уолтер Рид» поставили другой диагноз. Теперь в администрации отказываются платить.
– Не может быть.
Из спальни донесся грохот разбитого стакана. Приглушенная ругань.
– Я не могу с ним говорить, – пожаловалась Тина. – Он меня не слушает. Швыряет о стену все, что попадает под руку.
Добро пожаловать в реальность, подумал Кен. Миф, Сабини и их сказочное предложение остались где-то в другом мире. Он постучал в спальню:
– Бобби?
– К черту этих ублюдков! Будь все проклято!
Кен осторожно открыл дверь. В комнате стоял почти полный мрак, только от валявшейся на полу лампы тянулась яркая дорожка света. Повсюду были разбросаны перевернутые и разбитые вещи. Когда глаза привыкли к темноте, он разглядел сидевшего на кровати брата.
– Проезжал мимо и решил заглянуть, – сказал Кен.
– Чушь.
– Ладно, просто заехал узнать, как у тебя дела.
Он шагнул внутрь и закрыл за собой дверь. В комнате пахло перегаром и потом, так же, как в спальне умиравшего отца. Кена тошнило от этого запаха.
– Что сказали врачи в «Уолтер Рид»?
– Что у меня другая болезнь. Меня выворачивает наизнанку от любой еды, по ночам бросает в жар, сердце выпрыгивает из груди… Раньше они говорили, это синдром войны. Когда иммунная система разрушает собственное тело.
– Знаю. А что говорят сейчас?
– Похоже, они подумали, что я обхожусь им слишком дорого. И решили все переиграть. Теперь у меня соматоформные нарушения.
– Что это такое?
– Ипохондрия. Психология и прочее дерьмо. Чертовы ублюдки! – Бобби швырнул в стену пластмассовый кувшин.
– Перестань.
Кен поправил лампу и взглянул на брата. Бобби всегда был довольно щуплым, но сейчас от него остался почти скелет. Волосы поредели, половину лица закрывала неряшливая борода.
– И что мне теперь делать? Я с постели едва могу подняться. Тина вкалывает на двух работах, чтобы платить хотя бы за жилье!
– Не волнуйся.
– Как я могу не волноваться?
– Я помогу.
– Ты уже помогал отцу, Кенни. Не надо теперь взваливать на шею меня.
– Заткнись и слушай. – Кен сел в изножье кровати. – Администрация должна заплатить. Неужели нельзя на них надавить?
– Есть общество ветеранов войны в Персидском заливе. Они пытаются решить мою проблему, но это долгая история. Боже мой, Кенни…
– Тихо, тихо. Не надо нервничать. Тебе станет хуже.
Бобби отвернулся в сторону и зашелся в глубоком кашле. Он вытер губы и снова посмотрел на Кена:
– Ты еще встречаешься с Марго?
– Да, только сегодня виделся с ней и Биллом.
– Зря ты с ней расстался.
– Это не от меня зависело.
– Конечно, от тебя.
Кен поспешил переменить тему:
– «Вивьен» по тебе скучает.
«Вивьен» называлась четырнадцатифутовая лодка, которую Билл унаследовал от своих родителей. Но поскольку ни у него, ни у Марго не было на нее времени, судно доверили Кену. Тот часто брал с собой брата и путешествовал с ним по озеру Ланье.
– Как-нибудь выберемся на прогулку.
Бобби глубоко вздохнул.
– Господи, как мне жаль.
– Ты о чем?
– Тебе не следовало в это ввязываться. Ты был здесь, с папой и мамой, пока я путешествовал по свету. Теперь я должен справляться сам.
Кен покачал головой:
– Мы справимся вместе.
Перед уходом Кен дал Тине шестьдесят долларов, оставив себе немного денег на еду. Он надеялся, что его новый клиент в ближайшие пару дней оплатит счет.
Кен ехал по темным улочкам предместья, где жил его брат. Он выругался вслух. Кругом сплошная ложь. Министерство обороны по-прежнему уверяло, что в Персидском заливе не применялся нервно-паралитический газ, хотя тысячи свидетельств говорили об обратном. Взять хоть Бобби, подумал Кен. Молодой парень, не знавший, что такое болеть, отправился на войну и вернулся с какой-то хворью, которая разрушала его тело.
