Дэн Уоделл - Кровные связи
Фостер и Дженкинс надели маски, закрывавшие рот и нос, глубоко вздохнули и вошли в чистое, выложенное белоснежным кафелем помещение. В воздухе висел тяжелый запах дезинфицирующих средств, казался почти осязаемым, но даже ему не удавалось заглушить зловония смерти и разложения. Двое сотрудников морга работали над голым безруким телом Джеймса Дарбишира, лежавшим навзничь на секционном столе. Грудная клетка пока не вскрыта. Фостер обрадовался: он хотел осмотреть тело таким, каким его нашли, прежде чем Карлайл снимет с него, как с фрукта, кожу и обнажит внутренние органы. Иногда Фостер приходил сюда, а органы уже лежали в металлических мисках. Он мог перенести вид смерти, смотреть на трупы, изучая их, независимо от того, насколько они были изуродованы. Но вид того, как тело режут, а потом сшивают, всегда вызывал у Фостера тошноту. Поэтому он предпочитал осматривать труп до вскрытия, а затем читать о полученных результатах.
Эдвард Карлайл поприветствовал их кивком и жестом пригласил подойти к трупу. Фостер обернулся, чтобы проверить, все ли было в порядке с Хизер. Они встретились взглядами. Хизер смотрела на него с нетерпением, похоже, его тревога была напрасной.
— Вот он. Конечно, я его хорошенько изучил, но, по-моему, все ясно. Как я и говорил раньше, причина смерти — ранение в сердце. — Он показал на двухдюймовый порез с левой стороны грудной клетки. — Позже я сообщу больше. Что касается рук, то я почти уверен, что их отрезали еще до смерти.
Фостер покосился на Хизер. Это не было надругательством над телом. Покойного пытали.
— Меня интересуют вот эти раны, — продолжил Карлайл.
Фостер и Хизер наблюдали, как он показывает пальцем на царапины и порезы грудной клетки.
— Можно предположить, что они были нанесены в результате борьбы, но на других частях тела подобных ран нет, и рубашка жертвы не разрезана.
— Даже нет следа от удара в сердце?
Карлайл покачал головой:
— На нем не было рубашки, когда его убивали. А также когда наносили эти порезы.
Фостер стоял справа от трупа. Он медленно обошел стол по часовой стрелке, не отрывая взгляда от тела. Поравнявшись со ступнями покойного, он задержался на минуту, глядя на тело жертвы. В этот момент Дженкинс и Карлайла гораздо больше интересовали маневры Фостера, чем сам труп. Фостер двинулся дальше, пока наконец не вернулся на свое прежнее место. Он нагнулся, намереваясь лучше рассмотреть расцарапанную и окровавленную грудь.
— Вы брили грудь? — спросил он Карлайла.
— Нет.
Фостер сделал шаг и осмотрел труп, слегка наклоняя голову сначала влево, потом вправо. Он обвел глазами помещение и задержал взгляд на пустом секционном столе, стоявшем у стены морга. Фостер приблизился, с силой выдернул его и подкатил к тому месту, где находились остальные.
Карлайл прищурился:
— Я могу поинтересоваться, что ты делаешь, Грант?
Фостер поднял голову, словно хотел сказать: «Сейчас увидишь». Он осторожно поставил стол параллельно тому, на котором лежал труп Дарбишира, так, чтобы они соприкасались краями, а потом взобрался на свободный стол. Он встал на него, склонился над мертвецом, перенеся вес на правую ногу. Стол заскрипел под тяжестью его тела. В этом положении Фостер задержался, не говоря ни слова.
— Хизер, залезайте сюда, — наконец произнес он.
Хизер запрыгнула на стол. Карлайл недоверчиво покачал головой.
— Эти раны не были нанесены в результате борьбы, — сказал Фостер. — Посмотрите на правый сосок, над ним — длинная вертикальная царапина. Видите? А теперь взгляните на маленький наклонный порез, соприкасающийся с ней сверху, а внизу есть горизонтальная царапина.
Хизер кивнула.
— На что это похоже?
— На цифру «один», — с уверенностью ответила Хизер.
— Посмотрите на остальные.
Карлайл сел на стол с противоположной стороны, чтобы лучше рассмотреть тело. Фостер опустился на колени. Он указал на центр груди, повторив пальцем очертания двух наклонных порезов, сделанных очень аккуратно на белой, как бумага, коже.
— Видите, они почти сходятся на концах? — сказал Фостер. Затем он указал на едва различимую царапину между линиями, похожую на порез бритвой. — Она почти полностью заполняет пространство между порезами и напоминает букву «А».
Фостер продолжил исследовать грудь убитого, изучая очертания каждого пореза и расшифровывая цифры или буквы, которые он обозначал. Наконец Фостер распахнул медицинский халат и вытащил из кармана костюма блокнот. Там он записал: 1А137.
— Эти раны были нанесены после смерти, — прокомментировал Карлайл.
— В таком случае их сделали для нас, — усмехнулся Фостер. Он обернулся и в последний раз посмотрел на труп.
Карлайл взял скальпель, показывая, что он готов к дальнейшей работе.
— Теперь твоя очередь, — проговорил Фостер, указывая на тело.
Они покинули помещение прежде, чем началось вскрытие.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
День предвещал еще много сюрпризов. Когда к трем часам следственная группа собралась на первое совещание в Управлении по расследованию убийств западного Лондона, известном больше как западный убойный отдел и располагающемся в безликом здании рядом с кенсингтонским полицейским участком, уже горел свет. Все были мрачны, но настроены решительно. Фостер стоял у белой доски, на ней было написано имя убитого, а под надписью — фотография тела жертвы. Большая, чисто выбритая голова Фостера светилась, как лампочка.
Полицейские обсуждали друзей и родственников покойного. Некоторые из участников следственной группы все еще находились на месте преступления, но не Хизер. Фостер не мог объяснить причину ее отсутствия.
В процессе выяснились новые детали. Дарбишир был брокером и работал в банке на Сквер-Майл. Он жил в Лейтонстоуне — пригороде Лондона, имел жену и двоих детей.
— Это все, что мы знаем, — медленно и вдумчиво объявил Фостер низким и певучим голосом, требовательным и умеющим завоевать внимание. — Дарбишир отправился в паб с тремя мужчинами в пять тридцать. Часом позже позвонил жене и сказал, что у него встреча с клиентами, но, вероятно, он солгал, поскольку все трое являлись его коллегами. Они выпили четыре пинты. Один из них пошел за пятой. Дарбишир сказал, что ему вдруг стало душно и у него закружилась голова. Паб был набит посетителями, поэтому никто не удивился. Но Дарбиширу было тридцать один год, он не курил, находился в хорошей форме, каждое воскресенье играл в футбол. Карлайл установил, что у него было здоровое сердце.
Мы допросили приятелей — на вид приличные семейные люди. Круг его интересов ограничивался работой, друзьями, семьей и футбольным клубом «Уэст-Хэм юнайтед». На работе его любили, особых проблем — финансовых или каких-либо еще — у него не было, и, насколько я могу судить, его жизнь нельзя назвать очень напряженной.
Фостер посмотрел на Дринкуотера.
— Энди, свяжись с токсикологами, пусть подключатся к работе. Я хочу узнать, не было ли у него чего-нибудь в крови, и пусть определят побыстрее. Возможно, какие-то лекарства или что-то еще. — Повернувшись к остальным, он продолжил: — Он сказал одному другу, что выйдет проветриться, ему жарко и у него началась клаустрофобия. Вышел. И вскоре исчез около семи часов вечера. После этого его видели только мертвым и изуродованным в церковном дворе на противоположном конце Лондона. — Фостер сделал паузу. — После того как Дарбишир покинул паб, он встретился с убийцей. Преступник преследовал его или силой затащил в машину, в здание, отрезал руки и заколол. Наш убийца либо очень сильный, либо мистер Дарбишир был обездвижен, и преступник смог отрезать ему руки без борьбы. Потом он еще кое-что сделал.
Фостер взял со стола перед ним фотографию изрезанной груди Дарбишира.
— Он обрил ему грудь и вырезал на ней буквы и цифры. Посмотрите внимательно, здесь написано 1А137. Возникает очевидный вопрос: что это значит?
— Послание, — предположил один из собравшихся.
— Ключ к кроссворду, — заявил другой.
Стали возникать новые предположения. «Шахматный ход», — говорили одни. «Координаты на карте», — отзывались другие.
— Подождите! — воскликнул Маджид Хан, молодой детектив, считавшийся местным юмористом. — Я думаю, это заказ в ресторане «Царство вкуса» на Темз-Диттон: жаренные в кляре овощи и цыпленок.
Все рассмеялись.
— Мы должны все проверить, — проговорил Фостер, не обращая внимания на попытку Хана разрядить обстановку. — Наш убийца пытается нам что-то сказать. Когда мы определим, что именно, у нас будет больше шансов поймать его или ее. — Он откашлялся, вдруг почувствовав усталость, но прогнал это ощущение. — Ребята, обнаружившие труп, заявили, что в церковном дворе живет бездомная. Женщина-Сидр, или как там ее. Вам удалось найти ее?
