Пол Макьюэн - Спираль
— На ком производились опыты?
— Одни были лазутчиками, другие — преступниками. Остальные — китайские гражданские лица, которых отлавливали прямо на улицах в окрестных городах. Солдаты сгружали марута и тут же отправлялись за новой партией.
— А вы их убивали.
Китано снисходительно улыбнулся.
— Такую нам поставили задачу, господин Коннор, — разработать новое оружие, испытать его. Ученые отряда 731 ничем не отличались от ваших физиков, работавших над созданием ядерной бомбы. Сейго Мори ничем не отличался от американского пилота, уничтожившего Нагасаки.
Китано подался вперед, положив руки в наручниках на стол перед собой.
— Сейго Мори был добрейшим человеком, его все любили. Его отец, фабричный рабочий, погиб, когда Сейго исполнилось три года. Он нередко рассказывал мне о том, как нянчились с ним мать и старшая сестра, ведь он остался единственным мужчиной в семье. Сейго хотел стать поэтом и при этом даже не думал прятаться от смерти.
Лиам задал вопрос, который давно дожидался своей очереди:
— У вас должен иметься способ нейтрализовать узумаки, защитить Японию.
— Нет.
— Но если узумаки проникнет в Японию, погибнут миллионы ваших соотечественников. Вы ведь понимали, чем рискуете?
— У нас не было выбора, узумаки — последний шанс. Его предстояло использовать, когда все средства исчерпаны, в ситуации, когда Японии нечего больше терять. Узумаки — это, как у вас говорят, оружие судного дня. Стоит один раз выпустить — и его уже не остановить.
Группа моряков стояла на палубе «Северной Дакоты», подняв головы вверх.
Лиам проследил за их взглядами, но не смог обнаружить ничего, кроме ясного голубого неба. Он передал Сцилле содержание разговора с Китано. Майор, в свою очередь, рассказал последние новости с «Вэнгарда». Положение только ухудшилось. Капитан никого не выпускал на палубу во избежание распространения узумаки, но группа матросов, скорее всего инфицированных, захватила оружие и забаррикадировалась в палубной надстройке. Троих, пытавшихся их остановить, они уже застрелили. Лиам взвился, услышав, что зараженные находятся на верхней палубе. Рано или поздно споры подхватит ветром или течением, и зараза перекинется на следующий корабль.
Лейтенант еще раз посмотрел на участок неба, на который показывали пальцами моряки. Прошла добрая минута, пока он сообразил, в чем дело.
Поначалу он заметил лишь медленно движущуюся в небесном просторе темную точку.
— Нет! — закричал Лиам. — Только не это!
Сцилла схватил бинокль.
— Чертов гусь! — воскликнул он.
Корабли находились в сотнях миль от земли. Птицы иногда не появлялись целыми днями. Но этот гад уверенно летел прямо к ним.
— Пошли отсюда, — сказал Лиам.
Он взглянул на «Вэнгард». На баке продолжалась осада надстройки, в которой под открытым небом засели мятежные моряки. Группа захвата сосредоточилась в средней части корабля и пошла в атаку, стреляя и выкрикивая ругательства. Обе стороны вели себя так, словно выжили из ума.
Сцилла застыл на месте, следя за гусем в бинокль.
— Лети отсюда, лети, — приговаривал он.
Теперь Лиам уже мог разглядеть птицу получше — широкие крылья, мерные взмахи. Гусь постепенно приближался, медленно снижаясь. Лиам пытался мысленно внушить ему команду отвернуть в сторону.
— Лети себе куда-нибудь, — приговаривал он, — только не к нам.
Гусь не послушался. Птица выбрала наихудший вариант — повернула к «Вэнгарду», снижаясь, уменьшая радиус витков и описывая в воздухе невидимую спираль. Наконец камнем ринулась вниз, зависла на мгновение в воздухе и мягко опустилась на палубу «Вэнгарда».
— Черт! — выругался Сцилла.
Лиам заметил в окуляры, как один из матросов прицелился в птицу.
— Нет-нет! Не стрелять! — крикнул Лиам, как будто его могли услышать на другом корабле. — Брезент! Накройте его брезентом!
Матрос выстрелил, промахнулся.
Гусь улетел.
В погоню за гусем отправили быстроходный крейсер и эсминец, приказав им поддерживать постоянный радиоконтакт. Двигаясь на максимальной скорости в тридцать пять узлов, они все равно едва поспевали за птицей. Эсминец даже сделал по гусю залп из четырехдюймовых пушек — такая же дурацкая затея, как стрельба из ружья по мухам. Было бы смешно, не будь ставки столь высоки. К тому времени когда в воздух подняли самолеты-разведчики «Воут OS2U Кингфишер», гуся и след простыл — он скрылся в облачной гряде.
Команду корабля охватило тихое уныние. Катера поисковой группы бороздили воду, над головой гудели «кингфишеры». По звонку с боевого дежурства в Токио сняли и подключили к поискам еще несколько самолетов.
Уиллогби с багровым лицом стоял поблизости и разговаривал с майором:
— Представляете, если эта дрянь попадет к русским? Ведь они первыми вошли в Харбин. Что, если один из этих баллончиков окажется в руках Сталина? Думаете, Дядюшка Джо удержится от соблазна?
Западня захлопнулась. Если ничего не делать, рано или поздно птицы либо ветер перенесут узумаки с борта «Вэнгарда» в другие места. Если взорвать корабль, погибнут сотни людей, и взрыв может разбросать узумаки еще дальше. Похоже, сам дьявол сдавал карты.
Лиам смерил взглядом расстояние в полмили, отделявшее их от «Вэнгарда». Были слышны крики обезумевших моряков.
Если узумаки воистину оружие судного дня, то и один гусь способен положить начало бедствию вселенских масштабов. Мир только-только приходил в себя после самой жестокой и разрушительной войны в своей истории. Неужели случится нечто еще более страшное?
Нет, японцы не могли не подумать о собственной защите. Лиам отказывался верить в иной расклад. На самоубийство могут пойти отдельные индивидуумы, но не целый народ! Если противоядие существует, Китано о нем должен знать. Лиам нутром чуял — японец что-то скрывает. Лейтенант Коннор придумал, как вывести пленника на чистую воду.
Лиам спустился вниз, к каюте с задержанным. В переполохе из-за гуся о Китано забыли, на часах у двери оставался лишь один матрос.
Часовой остановил лейтенанта:
— Есть приказ никого не впускать.
— У меня есть разрешение.
— Чье?
— Генерал-майора Уиллогби.
— Мне не говорили.
— Там все гуся ловят. Его нужно сбить, иначе… Вы что, хотите, чтобы…
— Ладно. Проходите.
Лиам уселся напротив Китано.
— На палубу «Вэнгарда» сел гусь, потом улетел. Вполне вероятно, птица успела подхватить заразу. Она повернула на север перед тем, как ее потеряли из виду.
Никакой реакции. Те же мертвые глаза, та же равнодушная невозмутимость.
— На севере — ваша родина. Гусь летит в Японию.
Никакого ответа.
Черт бы его побрал! Почему он не реагирует? Гусь действительно мог легко долететь до Японии, которая находилась всего в тысяче с небольшим миль на севере. Япония обречена. Как это может не волновать Китано?
Лиам вернулся к расспросам об испытаниях, внимательно выслушал все те же ответы. По настоянию ирландца, Китано в подробностях описал каждый харбинский эксперимент, о котором слышал или свидетелем которого был сам. Сведения тошнотворные, жуткие и в то же время совершенно бесполезные. В словах Китано не промелькнуло даже намека на существование вакцины или противоядия. Все опыты заканчивались смертельным исходом.
Китано закончил рассказ:
— Вы напрасно думаете, что есть какой-то выход. От узумаки невозможно излечиться.
— Я вам не верю.
В глазах японца на секунду появилось и пропало странное выражение.
— Позвольте мне рассказать о наших испытаниях в Ниньбо на восточном побережье Китая, южнее Шанхая. С низко летящих самолетов была сброшена пшеница, зараженная бубонной чумой. Обычная бубонная чума убивает девяносто процентов заболевших. Показатель сброшенного на Ниньбо штамма — девяносто девять процентов.
— Что вы пытаетесь этим сказать?
— Семеро членов отряда 731 тоже погибли. Исследователи допустили оплошность и заразились. Не выжил никто. У Исии не нашлось лекарства от бубонной чумы. Но это не остановило ни его, ни нас. Господин Коннор, мы не боимся смерти. Запомните это, если хотите понять японцев.
Лиам буравил Китано взглядом, пытаясь проникнуть в его душу. Офицер не лгал — японцы исповедовали культ смерти, возвеличивали ее, были полностью безразличны к потерям своей стороны. А что, если они действительно начали биологическую атаку, не имея противоядия? Узумаки — последний шанс токко. Народ-самоубийца замахнулся на весь мир.
Лиам задал еще несколько вопросов.
— Кто-либо из отряда токко упоминал другие названия, кроме узумаки?
— Нет.
— Они принимали медикаменты? Хоть что-нибудь?
— Нет.
— Аспирин?
— Нет.
— Какие-нибудь порошки?
