Илья Бушмин - Анабиоз
Я выложил Тимуру все, что услышал от родителей. Обычно я терпеть не могу повторяться, но сейчас я мог думать только о брате.
— Я подвел его, — сказал я. — По собственной тупости попал в СИЗО. И Серега пропал. Он никогда не пропадал. С ним всегда все было хорошо. Потому что я был рядом.
— Ты же не поехал бы с ним в эту его командировку, — робко возразил Тимур.
Я не ответил. Встал и пошел на кухню. У нашего доморощенного хакера курить можно было только там. Тимур приплелся следом и положил на столе передо мной пачку денег, скрученных в трубочку и зафиксированных тонкой резинкой.
— Пока ты в СИЗО загорал, я продал всю технику, которая у нас была, — вздохнул Тимур. Все это явно навевало на него тоску. — Это твоя половина.
— Решил завязать?
— А ты?
— Это типа проверка?
— С чего ты взял?
— Ты так долго можешь вопросом на вопрос отвечать, да?
Тимур моргнул.
— Чего?
— Спасибо, говорю, за бабки, — прекратил я соревнование с вопросами. — Черт… Я хотел сегодня отмокнуть, помыться, забуриться в какой-нибудь кабак, отметить…
Тимур невольно принюхался.
— Ну, помыться тебе не помешает, ага.
— Тим, можно у тебя пожить?
— Ванная помнишь где?
— Мне больше, походу, некуда идти.
— Чистое полотенце в шкафу.
— Родители без восторга.
— Напор воды хороший, горячая есть, — продолжал Тимур.
— Так что скажешь?
Мой приятель не выдержал:
— Смой с себя эту вонь, Явара!
Я принял ванную. Вы даже не можете себе представить, какое это наслаждение — просто помыться, стоя на чистой металлической поверхности и зная, что ты один в этом крохотном помещении. Это как со зрением. Или наличием рук. Ты относишься к чему-то, как к само собой разумеющемуся, не ценя и даже не задумываясь о наличии явления и о его достоинствах. А потом оно исчезает, и ты понимаешь, какая это суровая и жестокая штука — жизнь.
С братом было то же самое.
Тимур постарался меня отвлечь. Постарался, как следует. Потому что, когда через полчаса я выбрался из ванной и выключил воду, за дверью были слышны голоса. Тимур умудрился оперативно собрать всех, кто был под боком, чтобы отметить мое возвращение.
Мы выпили. Потом выпили еще. Потом я, захмелев и уже мало что соображая, потянул всех в бар.
Позже мне рассказывали, что я повеселился на славу. Домогался официантку, подрался с каким-то уркаганом с золотым зубом и напоследок даже украл из бара пивную кружку в качестве трофея.
Назавтра я проснулся на матраце, постеленном на полу. Часы с немым укором указывали стрелками на 12 — был полдень. Голова гудела. Тимура дома не было. Я выпил кружку воды и снова плюхнулся на матрац.
Когда мы виделись с Сергеем в последний раз? Он приходил нечасто — у него ведь были дела. Личная жизнь, новая работа. Но он приходил. В отличие от многих других.
Помещение для кратковременных свиданий в СИЗО было новеньким. Соседи по камере рассказывали, что мне повезло — «свиданку» открыли за месяц до моего появления в изоляторе. Старая не годилась никуда: это были кирпичные клетки, а с посетителями нужно было общаться через узкое окошко, в которое могла пролезть разве что голова. Сейчас в СИЗО было около 20 кабинок из прозрачного пластика. С посетителями можно было общаться лишь по телефону — трубки висели по обе стороны пластиковой перегородки. Личный физический контакт с посетителями исключался, и поэтому за спинами не ощущалась поступь конвоиров в форме. За помещением для свиданий с помощью видеокамер, которые выводили картинки в комнату с мониторами, наблюдал лишь один человек.
Пару месяцев назад Сергей приходил радостный. Я давно не видел его таким.
— Мы с Женей квартиру присмотрели, — радостно поведал он. — В новом доме. Однокомнатная, но широкая, большая, хоть в футбол играй. Тебе понравится. Выйдешь отсюда — приходи в гости.
— Это вряд ли, брат. Твоя Женя меня терпеть не может.
— Это правда, — согласился Сергей. — А я терпеть не могу ее сестру. Тупая стерва. Что с того? Каждый чем-то жертвует.
Я засмеялся. А Сергей внезапно стал серьезным.
— Только это. Сразу хочу предупредить. Ни корешей, ни бухла, понял? У нас с Женей все серьезно.
Через полчаса мне надоело валяться на матраце, и я решил вставать. На кухне отрыл то, что вызвало в теле тихий восторг. Кофе. Я включил чайник, сделал себе крепкий и сладкий напиток. Закурил у окна.
После того визита Сергея не было пару недель. Затем он появился лишь минут на пять. Показал, прижав к пластиковой поверхности текстом от себя, записку от Тимура. Сказал, что отец приболел с сердцем и собирается ложиться кардиологию на обследование. Сергей спросил, нужно ли мне что-нибудь принести. И все на этом. Потом я вспоминал, что брат выглядел бледным и почему-то старался не смотреть мне в глаза. Я списал это на неприятности у родителей. Сергей всегда принимал их близко к сердцу.
Недели две назад я видел брата в последний раз. Он выглядел возбужденным.
— Я Женьке кольцо купил.
— А мне наушники обещал.
— Нет, ты не понял. Кольцо. Я ей хочу… ну, ты понимаешь?
Я не верил своим ушам. Мой младший брат.
— Шутишь.
— Неа, — Сергей хотел казаться серьезным, но мальчишеская улыбка делала его глупым и сопливым. — Мы уже живем вместе, почему нет. Она согласится, я знаю.
— Круто.
— Ага.
— И когда собираешься?
По лицу Сергея проползла какая-то пелена, смысл которой я тогда не уловил. А должен был. Я знал этого человека всю свою жизнь. Лучше, чем всех остальных людей на планете, вместе взятых.
— Мне скоро отъехать надо… По делам. Вернусь вот, и тогда, наверное. Надеюсь, ты как раз выйдешь. Я не хочу устраивать свадьбу, на которой не будет моего брата.
— Тогда дождись меня, — сказал я. Записка от Тимура уже делала свое дело, и я знал, что мое обвинение разваливается. — Надолго я тут не задержусь. Вот увидишь.
— Договорились, — серьезно кивнул Сергей. — Обещаю. А ты обещай мне, что больше никогда здесь не окажешься.
— Слышал, что зарекаться нельзя?
— Плевать. Пообещай.
— Что на тебя нашло?
Сергей внезапно разозлился.
— Лех, я не хочу видеть, как мой брат превращается в урку. Помнишь соседа со второго подъезда? С туберкулезом, весь серый, с гнилыми зубами. Без фени двух слов связать не может. А если получается что-то связать, то ты слышишь только о зоне. Мне не нужен брат, который станет таким. Обещай.
Я вздохнул. Резон в его словах был.
— Обещаю.
— Хорошо.
Сергей успокоился так же быстро, как и распылился. И тут я наконец сообразил, что с ним что-то не так.
— Эй, — я с прищуром уставился на Сергея. — Что с тобой?
— Ты о чем?
— Ты знаешь. Что у тебя не так? Какие-то проблемы?
Сергей хотел возразить, но понял, что этот номер не пройдет.
— Есть кое-что. Я бы хотел с тобой… посоветоваться, наверное. Ты в таких делах больше смыслишь.
— В каких?
— Потом. Потом поговорим. Пока это неважно.
Это было две недели назад. Через неделю он сел на поезд. И больше его никто не видел.
Внезапно я все понял. У Сергея были неприятности. Неприятности из тех, в которых я «больше смыслю». Это было самое поганое.
Сергей куда-то влип. Полмесяца назад он куда-то влип. В результате чего он испарился.
Теперь я осознал, что вчера, рассказывая Тимуру о случившемся, попал в точку. Если бы я был рядом, Сергей бы не исчез.
Я стиснул кулаки. Я должен был разобраться во всем. Понять, что случилось. А еще — найти брата. Где-то на задворках всплыла робкая мысль, что искать, может быть, уже некого. Но я загнал ее в самый дальний угол и приказал не показывать носа.
Пока есть маленький шанс, надо верить. Всю жизнь я внушал это Сергею. Теперь пора поверить и самому.
Говорят, между братьями существует незримая связь. Я закрыл глаза и попытался почувствовать ее.
— Серега, что случилось? — пробормотал я.
Виски стучали с похмелья, а горло першило после лавины выкуренных ночью сигарет. Больше не было ничего.
4
Вечером я пришел в родительский двор. Подниматься наверх не хотелось. Были бы новости — сообщили бы. Вчера я оставил им номер Тимура и взял обещание (отец промолчал, но мать согласилась), что они позвонят, если что-либо станет известно.
Молотов и Фокин пили пиво на лавочке у клумбы в центре двора.
— Леха, е-мое! Отпустили!
— Как видите.
Оба полезли обниматься. От них разило пивом и дешевыми чипсами.
— Мусора клюнули? — довольно подмигнул Фокин.
Они оба должны были мне денег. Немного, но долг висел. Поэтому именно к ним обратился Тимур за помощью, когда нужно было обстряпать последнее дело и вытащить меня из СИЗО.
