Элейн Фергюсон - Убийца с медальоном святого Христофора
Камерин глянула на часы.
— Семь тридцать семь. Я записала семь тридцать как время начала моей работы, потому что именно тогда мы выехали из дома, то есть я уже заработала… — она быстро прикинула в уме, — …почти доллар и двадцать пять центов, даже не шевельнув пальцем. Классная у меня работа!
— Ты готова выжать из работодателя все до последнего цента! Что это у тебя? Ментоловая мазь?
— Ага, намажу под носом, на случай, если там запашок. — Камерин с гордостью продемонстрировала голубой цилиндрик: сама додумалась захватить!
— Молодец, предусмотрительная. Только дело в том, что ментоловая мазь откроет пазухи носа, и в результате запах усилится.
— Правда? — Камерин сникла. Надо же, еще из машины не вышла, а уже в лужу села!
— Новобранцы на этом часто попадаются. Зачем тебе лишнюю гадость вдыхать?
Отец сунул руку за сиденье и вытащил пластиковый пакет.
— Возьми лучше мятное масло. И надень вот эти перчатки — толстые достанем потом, если понадобится. — Он вручил ей флакончик с маслом и пару тонких резиновых перчаток, которыми обычно пользуются врачи. — Камеру не забудь.
— Ладно.
Патрик, кряхтя, вылез из машины и хлопнул дверцей. Пока он открывал багажник, Камерин торопливо опустила солнцезащитный козырек. Глядя в прикрепленное на нем зеркальце, она аккуратно смазала маслом возле носа: запах приятный, но кожу щиплет. Камерин натянула перчатки, закрепив их на запястьях, и вышла из машины.
Она чувствовала себя должностным лицом при исполнении обязанностей. Отец стоял у входа, размахивая руками: Кроули, помощник шерифа, преградил ему дорогу. Камерин поспешила к отцу.
— Это важно! Дайте же объяснить!
— Кроули, пропустите меня, — недовольно отозвался отец.
Вблизи оказалось, что помощник шерифа весьма привлекателен. Темные брови и ресницы придавали выразительность глазам — не то синим, не то зеленым: сразу не разобрать. Судя по загару, Кроули много времени проводил на солнце.
Следуя примеру отца, Камерин попыталась состроить высокомерно-равнодушную гримасу и встала рядом.
— Я должен с вами поговорить! — настаивал Кроули.
— Это имеет отношение к телу, найденному в ванне?
— Нет. Это… по другому вопросу.
На долю секунды помощник задержал взгляд на Камерин.
«Все-таки зеленые», — решила она.
— Тогда неважно, — отрезал отец, небрежно махнув рукой. — Если хотите сделать что-нибудь полезное, то приведите в номер управляющего, чтобы я мог с ним поговорить.
Патрик направился было мимо Кроули.
— Шериф Джекобс уже опросил его.
— А я хочу побеседовать с ним лично. Заодно захватите каталку и мешок для трупа из багажного отделения. Принесите их в номер и не забудьте закрыть мою машину. — Отец бросил Кроули ключи, и тот поймал их налету.
— Пойдем, Камми. У нас дел полно.
Чувствуя на спине взгляд помощника шерифа, Камерин поднырнула под ограждение. Чем ближе они подходили к номеру, тем легче было не думать о Кроули. Ей предстояло впервые в жизни принять участие в криминологической экспертизе. Многочисленные описания были известны ей из книг, но сейчас все происходило на самом деле, и от волнения слегка кружилась голова. Затянутые в резиновые перчатки руки вспотели: Камерин ожидала загадка, зашифрованная в человеческих останках.
В помещении стоял тошнотворно-сладкий запах, приглушенный мятным маслом, но все равно ощутимый. Желудок Камерин болезненно сжался. Она часто задышала через рот. Узкий коридорчик вел в номер.
Патрик крепко сжал плечо дочери.
— Здесь здорово попахивает.
— К этому со временем привыкаешь?
Он покачал головой.
— Зловоние всегда выворачивает наизнанку. Издержки профессии.
Камерин старалась не обращать внимания на мух, с жужжанием роившихся в воздухе. Десятки насекомых сидели на двери слева — наверное, это дверь в ванную, где и лежит труп. Камерин вошла в номер. Шериф Джон Джекобс, невысокий мужчина, с резкими чертами лица, тонким носом и редкими седыми волосами, сосредоточенно черкал что-то в блокноте.
— Привет, Патрик, — кивнул Джекобс. — Камерин? — Он изумленно вытаращился на нее поверх очков. — Ты-то что здесь делаешь?
— Работаю с отцом, — ответила она, дыша через рот. — Он взял меня в помощники.
— В помощники? Неужели? — Шериф недоверчиво посмотрел на Патрика, слегка скривился и спросил: — Патрик, ты хорошо подумал? Тело давненько лежит. Не стоит девочке на такое смотреть.
Отец скрестил руки на могучей груди и отклонился назад.
«Он всегда так делает, когда хочет настоять на своем, — подумала Камерин и ухмыльнулась про себя: — Джекобсу ничего не светит».
— Камми решила пойти в криминалисты и хочет посмотреть, что к чему. Она не такая, как обычные девчонки: в два раза умнее и совсем не брезглива.
— Вот как! Ты бы посмотрел на него сначала, а потом решал, — возразил Джекобс.
Патрик молча прошел в ванную. Потревоженные мухи на двери сердито зажужжали, и все стихло. Джекобс с преувеличенным вниманием уткнулся в свой блокнот. В ожидании приговора Камерин рассматривала бледный прямоугольник на стене: похоже, оттуда сняли картину.
Отец вышел из ванной, и Камерин ощутила накатившую волну зловония: мертвеца можно было попробовать на вкус. Она преодолела инстинктивное желание закрыть лицо руками.
— Да уж, вид у него тот еще, — сказал Патрик, старательно избегая взгляда Камерин.
Все ясно: отец передумал. Пропуск в мир криминалистики аннулирован.
— Папа! Ничего со мной не случится! — запротестовала она.
— Зато комнату поможешь осмотреть, — с напускной веселостью ответил отец.
Джекобс почесал за ухом.
— Кстати, кто оплачивает ее услуги? Что-то я не припомню, чтобы мы за это голосовали. Ты не имеешь права нанять помощника без разрешения!
— Услуги Камерин я оплачиваю из своего кармана, чего не скажешь о твоем Кроули. Законопослушные граждане Сильвертона платят ему зарплату, но я требую свои деньги назад.
— Да ладно, — примирительно отозвался Джекобс. — Чего ты в бутылку лезешь? Уж и спросить нельзя!
— Джон, ты что-нибудь нашел? — спросил Патрик.
Понятно: ее в упор не замечают. Камерин словно оказалась за толстым стеклом, сквозь которое не пробиться. Пять минут назад отец говорил, что она вдвое умнее большинства девчонок и что он берет ее в помощники! Вот и верь ему после этого! Разозленная Камерин привалилась к стене, наблюдая, как шериф перелистывает страницы в блокноте.
— Давай поскорее покончим с этим делом, — сказал он. — Жена булочек с корицей напекла.
Он откашлялся и с безучастным видом, словно телефонный справочник, зачитал свои записи:
— Управляющий открыл дверь примерно час назад, потому что Робертсон (по имени Ларри) не освободил номер, оплаченный до предыдущего дня. Раллон утверждает, что его внимание привлек запах из ванной комнаты. — Джекобс указал ручкой на коридор.
— Кто такой Раллон? — вставила Камерин. На тело ей взглянуть не позволяют, но ведь от расследования не отстранили!
Шериф посмотрел на нее.
— Раллон Сейдж, управляющий. Тощий такой старик в красных подтяжках и с трубкой.
— Знаю, — кивнула Камерин. — Он иногда заходит в «Гранд». Чаевых от него не дождешься.
Шериф снова покосился на нее.
— В общем, Раллон говорит, что заглянул в комнату, окликнул Робертсона, но никто не отозвался. Тогда он открыл дверь в ванную и сразу помчался обратно в офис, звонить нам, потому что доктору здесь делать явно нечего.
— Эту ванну придется на помойку выбросить, — заметил Патрик.
— Выкинуть ее надо к чертям собачьим, — согласился Джекобс.
По комнате были разбросаны потрепанная одежда и окурки; на полу, словно сбитые кегли, валялись три пустые бутылки из-под виски. Не вмешиваясь в разговор мужчин, Камерин подошла к незаправленной постели. В нос ударил запах сигаретного дыма и застарелой мочи. Тонкий слой грязи покрывал все тусклой серой пленкой, даже оконное стекло казалось непрозрачным.
— Я спросил Раллона, когда он в последний раз видел постояльца, — продолжал Джекобс. — Говорит, что четыре дня назад, когда тот снял номер. — Шериф указательным пальцем поправил соскользнувшие на кончик носа очки. — Четыре дня — большой срок. Будет нелегко определить время и причину смерти.
— Да уж. Судя по всему, он был не дурак выпить. Впрочем, куча пустых бутылок из-под виски еще ничего не доказывает. Похоже, придется делать вскрытие, — вздохнул Патрик.
Камерин взглянула на кровать: дешевое покрывало наполовину откинуто, на подушке вмятина. Другая половина оставалась аккуратно приглаженной, словно нераспечатанный конверт. При виде наполовину заправленной постели Камерин взгрустнулось. Может быть, одиночество заставило Робертсона искать утешения в бутылке? Что за жизнь у него была, если он кончил свои дни в дешевом мотеле?
