Тана Френч - Рассветная бухта
Я развернулся и продолжил поиски. Мы словно смотрели фильм задом наперед: чем дальше мы продвигались в глубь городка, тем больше дома напоминали чертежи, а вскоре они окончательно превратились в наборы из отдельных стен и строительных лесов — с зияющими дырами вместо окон, с недоделанными комнатами, заваленными обломками лестниц, трубами и мешками с цементом. Делая очередной поворот, я каждый раз надеялся увидеть толпу строителей, занятых работой, но в конце концов увидел лишь накренившийся набок старый желтый экскаватор среди холмиков выкопанной земли.
Здесь никто не жил. Городок был построен в стиле лабиринтов из живой изгороди — сплошные тупики и развороты, — и мы почти сразу заблудились. Я слегка запаниковал. Ненавижу терять ориентиры.
На перекрестке я притормозил — рефлекторно, вряд ли здесь кто-то бросился бы мне под колеса, — и во внезапно наступившей тишине мы услышали рев прибоя. Вдруг Ричи поднял голову:
— Что это?
Короткий, хриплый, раздирающий вопль — он повторялся снова и снова, с удивительной регулярностью. Можно было подумать, что его издает какой-то механизм. Звук отражался от недостроенных стен, так что мог прилететь откуда угодно.
— Бьюсь об заклад, что это сестра, — сказал я.
Ричи посмотрел на меня так, словно я над ним прикалываюсь.
— Это лиса или какой-то другой зверь. Может, ее задавила машина.
— Ричи, готовься: тебя ждет большой сюрприз.
Я открыл окно и поехал на звук. Эхо заставило меня пару раз сбиться с курса, но дом мы узнали с первого взгляда. С одной стороны подъема Оушен-Вью аккуратно, словно костяшки домино, стояли чистенькие белые двухквартирные лома с эркерами, а с другой — торчали леса и валялся строительный мусор. Между «костяшками», за стеной, виднелась серая полоска моря. Возле некоторых домов парковалось по одной-две машины, а у одного — сразу три: белый «вольво»-хэтчбек, на котором не хватало только надписи «Семейный», желтый «фиат-сейсенто» и полицейский автомобиль. Вдоль невысокой садовой ограды была натянута сине-белая лента.
Я не шутил, когда говорил Ричи, что в нашем деле важно все — даже то, как ты открываешь дверцу автомобиля. Пусть я еще ни слова не сказал свидетелю или подозреваемому, но он уже должен знать — прибыл Мик Кеннеди, и у него все схвачено. В чем-то мне повезло: я симпатичный (уж поверьте на слово), высокий, еще не облысел, и мои волосы на девяносто девять процентов темно-каштановые. Все это работает в мою пользу, а остальное добыто упорным трудом. В самую последнюю секунду я ударил по тормозам, ловко выскочил из машины, прихватив чемоданчик, а затем быстро пошел к дому. Когда-нибудь Ричи научится не отставать.
Один из «мундиров» неуклюже присел на корточки рядом со своей машиной и гладил человека на заднем сиденье — видимо, того, кто вопил. Второй полицейский расхаживал перед воротами, заложив руки за спину. Воздух, свежий и сладко-соленый, был холоднее, чем в Дублине. Среди строительных лесов и балок посвистывал ветер.
Второй полицейский оказался примерно моего возраста — грузный, с брюшком; он, очевидно, прослужил лет двадцать, не сталкиваясь ни с чем подобным.
— Полицейский Уолл. У машины полицейский Маллон, — доложил он.
Ричи протянул ему руку; в этот момент он напоминал щенка.
— Сержант уголовной полиции Кеннеди и сотрудник уголовной полиции Курран, — вставил я, прежде чем мой напарник начнет набиваться Уоллу в друзья. — Вы заходили в дом?
— Только когда приехали, но сразу вышли и позвонили вам.
— Отличное решение. Теперь рассказывайте, что делали, от входа до выхода.
Полицейский перевел взгляд на дом, словно до сих пор не мог осознать, что пару часов назад прибыл именно сюда.
— Мы решили проверить, все ли в порядке, — сестра хозяйки волновалась. Подъехали к дому в начале двенадцатого и попытались связаться с жильцами, звоня в дверь и по телефону, однако ответа не получили. Следов вторжения не заметили, но, заглянув в окно, увидели, что на первом этаже горит свет, а в гостиной беспорядок. Стены…
— Через минуту мы сами увидим этот беспорядок. Продолжайте. — Нельзя, чтобы кто-то рассказывал тебе о месте преступления, на котором ты еще не был, — увидишь то же, что и он.
— Ясно. — Полицейский моргнул, пытаясь сосредоточиться. — Ну вот. Мы хотели обойти дом, но тут и ребенок не пролезет. — И правда: ширины зазора между домами хватило только для боковой стенки. — Мы решили, что беспорядок и беспокойство сестры — достаточное основание для взлома входной двери. Мы…
Он переминался с ноги на ногу, не сводя взгляда с дома, словно тот — затаившийся зверь, в любую секунду готовый броситься в атаку.
— Вошли в гостиную. Ничего примечательного там не оказалось — обычный беспорядок. Затем мы проследовали на кухню и обнаружили мужчину и женщину, лежащих на полу. Судя по всему, их зарезали. Одна рана на лице женщины была отчетливо видна мне и полицейскому Маллону, и напоминала ножевую…
— Это решат врачи. Что вы сделали потом?
— Мы не сомневались, что оба умерли. Там лужи крови. Лужи… — Уолл неуверенно махнул рукой, указывая куда-то на себя самого. Нет, не просто так люди остаются служить в участке. — Маллон все равно проверил у них пульс — на всякий случай. Женщина была рядом с мужчиной, как будто прижалась к нему и заснула… ее голова… ее голова лежала у него на руке… И вдруг Маллон сказал, что у женщины бьется сердце. Мы и не предполагали… Он сам поверил, лишь когда услышал, как она дышит. Тогда мы вызвали «скорую».
— А пока вы ждали?
— Маллон остался с женщиной. Разговаривал с ней. Она была без сознания, он просто говорил ей, что все нормально, что мы из полиции, что «скорая» уже едет… Я поднялся наверх. Там, в спальнях… Там, в своих кроватках, двое детей — мальчик и девочка. Я попробовал сердечно-легочную реанимацию. Они… они были холодные, застывшие, но я подумал — после того, что случилось с матерью, кто знает… Безуспешно. Убедившись в этом, я вернулся в кухню, и мы с Маллоном позвонили вам.
— Женщина пришла в себя? Сказала что-нибудь? — спросил я.
Уолл покачал головой:
— Она не двигалась. Мы думали, что она сейчас умрет, и поэтому постоянно проверяли…
— Рядом с ней в больнице есть наши люди?
— Мы позвонили в участок, попросили их кого-нибудь прислать. Наверное, одному из нас следовало поехать с ней, но нужно было оцепить место преступления, а ее сестра, она… Вы сами слышите.
— Вы ей сообщили.
Родственников я стараюсь извещать сам. Первая реакция порой очень красноречива.
— Мы сказали ей, чтобы подождала снаружи, но с ней некого было оставить, — развел руками Уолл. — Она долго там оставалась, потом зашла в дом. Мы были с жертвой, ждали вас, а когда заметили ее, она уже входила на кухню. И как закричит! Я вывел ее, но она сопротивлялась и рвалась обратно… Пришлось ей все рассказать.
— Ладно, что сделано, того не исправишь. Что было дальше?
— Я остался с сестрой. Маллон с жертвой ждал «скорую», потом вышел.
— Не обыскав дом?
— Сэр, Маллон был весь в крови — он не хотел разнести ее повсюду. Когда он вышел, я осмотрел дом, просто чтобы убедиться, что там никого нет. То есть живых. Мы решили, что тщательный осмотр проведете вы и криминалисты.
— Вот это мне по душе. — Я взглянул на Ричи и приподнял бровь. Малыш, похоже, внимательно слушал наш разговор, так как тут же спросил:
— Оружие нашли?
Полицейский покачал головой:
— Возможно, оно там — под телом мужчины или… где угодно. Я же говорю — мы старались без необходимости ничего не трогать на месте преступления.
— А записку?
Еще один отрицательный жест.
Я кивнул в сторону полицейской машины:
— Как сестра?
— Время от времени нам удавалось немного ее успокоить, однако… — Полицейский раздраженно оглянулся через плечо. — Медики предлагали ей седативное, но она отказалась. Их можно вернуть, если…
— Нет, все правильно. Не хочу, чтобы она пила лекарства, пока мы с ней не поговорили. Мы сейчас осмотрим место преступления. Остальная команда уже едет. Парней из морга и криминалистов, пока мы не пообщались с сестрой, не подпускайте: один взгляд на них — и она действительно спятит. Ну а в остальном… пусть она остается здесь, а соседи — у себя. Ясно?
— Супер. — Полицейский был так рад спихнуть это дело, что сплясал бы и танец маленьких утят, если бы я его попросил. Он явно мечтал добраться до местного бара и одним глотком выпить двойное виски.
А я сейчас хотел только одного — оказаться в этом доме.
— Перчатки, — велел я Ричи. — Бахилы.
Свои я уже доставал из кармана. Он второпях повторил мои действия, и мы пошли по дорожке. Нас встретили раскатистый грохот и шипение прибоя — будто приветствие или вызов. А за нами, словно удары молота, по-прежнему раздавались вопли.
