Харлан Кобен - Ловушка
— Возражение!
— Разрешаю вопрос.
— Но, ваша честь…
— Отклонено! Сядьте, господин Портной.
— Мы наладили связи с полицией и офисом окружного прокурора, поскольку для нас важно было не преступать закон.
— Понятно. То есть вы работали совместно с правоохранительными органами?
— Нет, не совсем так.
— Тогда как? Вы устраивали западни самостоятельно, не уведомляя органы и не прибегая к их помощи?
— Нет.
— Ладно, хорошо. Вы связались с полицией и офисом прокурора, перед тем как вечером семнадцатого января устроить ловушку моему клиенту?
— Да, мы связались с прокурором.
— Прекрасно, спасибо. Далее. Вы сказали, что велели продюсерам преследовать моего клиента, верно?
— Звучало иначе, — вставил Портной. — Она велела «идти за».
Флэр взглянул на него как на самую назойливую на свете муху:
— Хорошо, как скажете. Преследовать, идти за — тонкости обсудим в другой раз. Когда мой клиент убежал, куда отправились вы, мисс Тайнс?
— К нему домой.
— Зачем?
— Я решила, что рано или поздно Дэн Мерсер там покажется.
— Там, у него дома, вы и ждали?
— Да.
— Находились при этом вне жилища?
Она заерзала — наступал ключевой момент, — посмотрела на сидевших в зале, потом — прямо в лицо Эду Грейсону, чей девятилетний сын был одной из первых жертв Мерсера, ощутила на себе тяжесть его взгляда и произнесла:
— Я увидела свет в окне.
— В окне дома Дэна Мерсера?
— Да.
— Необычайно, просто удивительно! Никогда, буквально ни разу в жизни не слышал, чтобы люди, уходя из дома, оставляли свет включенным.
— Возражение!
— Господин Хикори, — снова вздохнула судья.
Не сводя глаз с Уэнди, Флэр спросил:
— И как вы поступили, мисс Тайнс?
— Постучала в дверь.
— Мой клиент ответил?
— Нет.
— Ответил ли на стук хоть кто-нибудь?
— Нет.
— А затем?
Следующие слова Уэнди старательно произнесла как можно более ровным тоном:
— Мне как будто почудилось какое-то движение за окном.
— Как будто почудилось какое-то движение… — повторил Флэр. — Боже мой, а еще туманнее вы можете?
— Возражение!
— Снимаю вопрос. Что вы делали дальше?
— Я попробовала повернуть ручку — дверь оказалась незапертой, я ее открыла.
— Вот как? А зачем?
— Я испытывала беспокойство.
— По какому именно поводу?
— Известны случаи, когда разоблаченные педофилы причиняют себе вред.
— В самом деле? То есть вы переживали, что устроенная вами засада может привести к самоубийству моего клиента?
— Да, примерно так.
Адвокат приложил ладонь к сердцу:
— Я тронут.
— Ваша честь! — воскликнул Портной.
Флэр лишь отмахнулся и продолжил:
— То есть вы хотели спасти моего клиента?
— Учитывая упомянутую возможность, да. Я хотела остановить его.
— В эфире при описании людей, попавших к вам в ловушку, вы употребляли такие слова, как «извращенец», «больной», «чудовище» и «подонок», верно?
— Верно.
— Однако сегодня утверждаете, что хотели вломиться в дом моего клиента, а по сути, нарушить закон, дабы спасти его жизнь?
— Можно и так сказать.
— Потрясающее благородство. — Голос адвоката источал сарказм многодневной выдержки.
— Возражение!
— Никакого благородства, — добавила Уэнди. — На мой взгляд, лучше, если эти люди предстанут перед судом — точка в деле облегчит страдания семей. Самоубийство — слишком легкий выход.
— Понятно. Что произошло, когда вы вломились в дом к моему клиенту?
— Возражение, — вставил Портной. — По словам мисс Тайнс, дверь оказалась не заперта.
— Пусть так. Вошла, вломилась — лишь бы этот господин был доволен. Мисс Тайнс, что случилось после того, как вы вошли, — последнее слово адвокат подчеркнул неимоверно старательно, — в дом моего клиента?
— Ничего.
— Он не пытался причинить себе вред?
— Нет.
— Что же он делал?
— Его там не было.
— А кто был?
— Никого.
— А как же то движение, которое вам почудилось?
— Понятия не имею.
Флэр кивнул и отошел в сторону.
— Вы, по вашим же словам, приехали к жилищу моего клиента почти сразу после того, как он убежал, а ваши продюсеры бросились в погоню. Вы в самом деле полагали, что ему хватит времени добраться домой и убить себя?
— Он наверняка знал более короткий путь, к тому же имел фору. Да, полагаю, времени бы хватило.
— Ясно. Однако вы ошиблись, да?
— В чем?
— Мой клиент не отправился прямиком к себе, так?
— Так.
— А вот вы вошли в дом господина Мерсера, причем еще до прибытия полиции. Верно?
— Вошла, но совсем ненадолго.
— Ненадолго — это на сколько?
— Не могу сказать точно.
— Вам ведь пришлось осмотреть каждую комнату, чтобы убедиться, что он не висит где-нибудь в петле, верно?
— Я заглянула только в то помещение, где горел свет, — на кухню.
— То есть вы по меньшей мере прошли еще и через гостиную. Скажите, мисс Тайнс, установив отсутствие моего клиента, как вы поступили?
— Отправилась на улицу и стала ждать.
— Ждать чего?
— Полиции.
— Полиция приехала?
— Да.
— С ордером на обыск дома моего клиента, верно?
— Верно.
— Я понимаю так: вламываясь в жилище моего клиента, вы исходили из благородных побуждений. Однако не возникало ли у вас хотя бы небольшого беспокойства за успех устроенной провокации?
— Нет.
— После семнадцатого января вы тщательно исследовали прошлое моего клиента. Удалось ли разыскать иные прямые свидетельства его незаконных действий, кроме тех, что в тот вечер нашла полиция в доме?
— Пока нет.
— Приму это просто как «нет». Итого без улик, обнаруженных полицией при обыске, у вас не было бы ничего показывающего связь моего клиента с какой либо незаконной деятельностью, верно?
— Он пришел в тот дом.
— В подставной дом, где никакой несовершеннолетней девочки не проживало. Выходит, и само дело, и ваша… м-м… репутация целиком зависят от материалов, найденных в доме моего клиента. Без них — ничего нет. У вас же имелись и возможность, и серьезная причина подкинуть ему улики, разве не так?
Вскочил Ли Портной:
— Ваша честь, это нелепо! Подобные выводы должен делать суд.
— Мисс Тайнс сама признала: вошла в дом незаконно, не имея ордера, — заметил Флэр.
— Пусть так. Тогда предъявите ей обвинения в незаконном проникновении — уверены, что докажете? Если господин Хикори желает высказывать абсурдные теории о монашках-альбиносах и подкинутых уликах — его право. Но во время суда и перед присяжными. Я, в свою очередь, опровергну его нелепые домыслы. Для того и существуют судебные разбирательства. Мисс Тайнс — частное лицо, а к частным лицам иные требования, чем к представителям власти. Ваша честь, выкидывать из дела компьютер и фотографии нельзя — их обнаружили во время законного обыска по официальному ордеру; некоторые были спрятаны в гараже и за книжными полками — мисс Тайнс совершенно не могла поместить их туда за те секунды — пусть даже минуты, — которые успела провести в доме.
Флэр замотал головой:
— Уэнди Тайнс вломилась под предлогом как минимум не слишком убедительным. Свет в окне? Какое-то движение? Я вас умоляю! К тому же она имела возможность и серьезную причину подбросить улики. Более того, знала: дом вскоре обыщут. Это хуже, чем просто незаконно добытые свидетельства. Все найденное следует исключить из дела.
— Уэнди Тайнс — частное лицо.
— …что в данном случае не дает ей права поступать как угодно. Она легко могла подбросить и ноутбук, и фотографии.
— Подобные аргументы надо приводить присяжным.
— Ваша честь, доказательный материал предвзят до нелепости. Мисс Тайнс, по ее собственным словам, совсем не частное лицо. Я несколько раз спросил ее о характере отношений с офисом прокурора, и она признала: действовала как его агент.
Ли Портной побагровел:
— Абсурд! Что же теперь — каждого репортера, который освещает расследования, считать представителем закона?
— Уэнди Тайнс, по ее же признанию, сотрудничала — причем тесно — с вашим офисом, господин Портной. Можем обратиться к стенограмме, где упомянуты и присутствие полицейского на месте событий, и связь с офисом прокурора.
— Это еще не приравнивает ее к сотрудникам прокуратуры.
— Господин Портной сейчас осознанно играет словами. Без Уэнди Тайнс его служба не завела бы на моего клиента никакого дела, а оно — вообще все преступления, в которых обвиняют Дэна Мерсера, — исходит из устроенной мисс Тайнс попытки провокации. Ордер не выписали бы без ее участия.
