Эл Ригби - Ночь за нашими спинами
Да, я давно не задумываюсь о том, кто я на самом деле, равно как и о том, как меня когда-то звали. Имя Эшри мне наобум дали в приюте, я вполне могла быть Настей, Катей, Джейн или Маргарет. Почти двадцать лет я Эшри, Эшри из ниоткуда. Кстати, на английском – нашем втором после русского родном языке – ash значит «пепел». Фамилию Артурс я позаимствовала из книжки: слепила из имени короля, за которого в детстве мечтала выйти замуж. Для девочки нормально хотеть замуж за героя книги. Да, я люблю читать. Люблю огонь. А еще небо – не так давно я даже умела летать.
Хотя давно, конечно… Просто не верится, что с того дня прошло столько времени. Я начала летать еще в детстве, когда пятилеткой сорвалась с дерева и в миг падения за моей спиной возникли два огромных темно-рыжих крыла. Если я хотела взлететь, они вырастали, и это сопровождалось легким покалыванием на месте лопаток. Эти крылья сделали мое детство по-настоящему классным. Все было прекрасно, пока я их не потеряла. Да, знаю, мы непременно теряем что-то, становясь взрослыми: старых друзей, веру в чудо, девственность, в конце концов… Но почему я должна была потерять крылья?
Да. В тот день. Я не называю его иначе.
В тот день мы не ждали ничего серьезного. Желтый сигнал тревоги, посторонние в городском золотохранилище, боевая двойка – я и Лютер Ондраши. Крылатая и с ней вампир – так, по словам шефа, называются создания, питающиеся человеческой кровью. Честно говоря, когда Лютер пришел, это нас напрягало. Но со временем мы обнаружили, что иногда вампир ест и нормальную еду. Например, Лютер любил капусту – мерзкую зеленую дрянь, на которую у меня аллергия.
В тот день я спешила прикрыть напарника и получила лазер в спину. Я лежала, уткнувшись лицом в землю, и все равно видела, как его тело, рухнувшее в считанных метрах, рассыпается в прах. Я не знала, что подобные умирают именно так. Будто не умирают, а становятся тем, чем были изначально – горстью пыли и костей.
В тот день многое изменилось.
Не знаю, был ли Лютер, как он сам обмолвился при первой встрече, «порождением тьмы» или просто жертвой каких-нибудь экспериментов, как Дэрил. Но он определенно был классным. Немного заносчивым, чуть-чуть занудой и уж точно не от мира сего. Зато мозги у него работали. Он смотрел на нас, как на грязь под ногами, но оставался удивительно надежным напарником. До того дня.
…Нас не предупредили, что за золотом послали роботов, которые тогда еще были в новинку, – это сейчас они наводнили город. У роботов были с собой винтовки, пистолеты, две мини-бомбы и… один арбалет. С осиновыми, мать их, стрелами.
На каждого из нас составлено закрытое досье. Имеющих к нему доступ можно пересчитать по пальцам. Кто, черт возьми, кроме шефа и нескольких политиков был в курсе, как опасна для Лютера такая древесина? Об этом не знала даже я. В первый миг я даже не поняла, почему Ондраши, как обычно, не вскочил и не выдрал стрелу из себя одним ленивым движением…
У рыжеволосой девушки, поступившей в госпиталь в тяжелом состоянии, была глубокая рана на спине. А потом наступили несколько месяцев попыток собрать себя заново. Получилось. Раны затянулись, перья выросли, шрам легко спрятать. Но на самом деле та девушка умерла. А я воскресла, только есть одна проблема… я воскресла совсем другой. Я разучилась летать.
Наверное, дело в панике. В бесконтрольном страхе, который не дает крыльям появиться, – ведь я упала с большой высоты, и упала с осознанием, что кто-то объявил войну. Мне. Лютеру. Всем, кто стал моей семьей.
Эта семья – шеф и остальные – приняла меня обратно без слов. Они ни о чем мне не напоминают и ни в чем меня не винят. Они держатся за меня, как и я за них, и, кажется, стараются забыть случившееся. Живут дальше, тянут за собой, но… Я никак не оставлю слабую надежду, что когда-нибудь снова смогу. Снова буду летать.
Просто летать, мне не надо больше ничего, разве я многого прошу?
– Я в это верю.
От тихого звука голоса я вздрагиваю второй раз за вечер. Чуть не спотыкаюсь, чудом избегаю участи разбить рожу об лестницу, хватаюсь за перила.
– Твою мать…
Но мои слова звучат не так уж злобно. Это же…
– Извини, Эшри. Случайно тебя услышал. В последнее время мне везет на такое.
Передо мной стоит Джон Айрин, только что появившийся прямо из стены и переставший быть прозрачным. Волосы собраны в хвост, бледная кожа, свитер с высоким горлом. Все как обычно: мирно, безопасно и все равно до ужаса впечатляюще. И конечно, никаких упоминаний прозвищ, только имена. Спешно пытаюсь улыбнуться, так же спешно гашу пламя, вспыхнувшее вокруг правой руки:
– Ох… Привет.
– Мы виделись. Ты утром опрокинула на меня кофе.
– А ты утром читал мои мысли. Это невежливо.
Джон кивает и делает вид, что ему стыдно. Он – телепат. Вообще, у него немало и других необычных способностей, фактически полный набор, который в досье занимает десять-двенадцать строчек. Пожалуй, в нашей команде Айрин сильнее всех, и большинству он успел не раз спасти задницу. Но и это в нем не главное. Существует другая причина, почему я не убью его за то, что чуть не обделалась.
Дело в его спокойном голосе и располагающем взгляде. Видимо, такова особенность его расы, не зря наш шеф, посмеиваясь, говорит, что она была высшей. Только посмеивается он как-то зло. Впрочем, шеф из тех, кто не особо верит в пользу сочувствия и понимания. Он верит в силу. Делает из нас солдат так же, как раньше делал в Восточном гарнизоне, пока его не перевели. Джон же… Джон ничего из нас не делает. Джон – просто невидимая, тихая тень. Тень, которая всегда вовремя оказывается рядом.
– Ммм… как дела?
– Ммм… как всегда.
Я киваю и, слегка пожав плечами, спрыгиваю с последней ступеньки. С обычным любопытством оглядываю Джона с ног до головы и тыкаю пальцем.
– Извини. Меня всегда поражает, как ты это делаешь.
И я говорю правду.
В досье Джона Айрина в графе «Общее описание» стоит несколько слов. Ничего не говорящая комбинация букв, которая написана исключительно для галочки.
Антропоморфная раса, неизвестная галактика, мужской пол, возраст в з.г. неясен.
Неясен. Как и остальное. От прошлой жизни Айрина не осталось ничего: ни фоток, ни дневников, ни записей. У Джона нет дома уже очень и очень давно, его планета погибла – в свое время на нее напала какая-то враждебная раса, которая уничтожила тогда немало разумных цивилизаций и чудом не добралась до нашей дыры. Сведения об этом никогда не станут достоянием общественности. Чем меньше людей будет знать о том, что во Вселенной кто-то составляет нам компанию, а возможно, даже мечтает пустить нас на сосиски, тем лучше. Эта информация и так уже просочилась куда не следовало.
Судя по шрамам, Джон защищал свой дом до конца. К счастью, он выжил. Правда, я не уверена, что он счастлив. Довольно трудно быть счастливым, когда ты выжил один.
Мистер Последний из Рода Принц.
Так, с насмешливой интонацией, его зовет Дэрил, но это недалеко от истины. Представители народа Джона рассредоточились по Вселенной, а сам он уже три года здесь. Как и его сестра Анна: она даже вышла замуж за кого-то из местных. И как бы странно это ни было, кажется, Джону тут нравится. Может быть, даже нравимся мы. По крайней мере, я на это надеюсь, хотя, судя по его мозгам, его прежняя родня была намного умнее. Неважно. Просто это, наверное, максимальная благодарность, на которую мы способны. Мы не идеальная семья. Но я-то знаю, что лучше так, чем никак.
– Прости, если потревожил.
Он разворачивается, чтобы уйти, и я удерживаю его за рукав серого свитера – совершенно детским нелепым жестом.
– Подожди, Джон. Ты совсем не… В общем, спасибо. У меня все отлично, просто охрененно, но я не выспалась. Куда ты?
– К нашим. А ты? Не туда? Я слышал, Элмайра приехала.
Черт. Этого-то я и не хочу. Но, пожалуй, будет лучше, если я пойду с Айрином. Какао, одиночество и здоровая ненависть к человечеству могут пока подождать. И я, изображая оживление, бодро киваю:
– Пойдем-пойдем! Послушаем свежие сплетни, которые притащила моя красотка.
Он кивает с серьезным видом, и я закусываю губу. За все время нашего знакомства я почти не слышала его смеха. Не только над моими идиотскими шутками.
Я вообще мало что знаю о некоторых своих напарниках. Меньше всех – именно о Джоне, не только потому, что шеф каким-то образом ухитряется почти не ставить нас в боевые двойки. Джон не называет себя и сестру прежними именами. Фамилия Айрин тоже ненастоящая, она означает на их родном языке всего лишь «странник». И я не видела Джона в истинном облике; его «каждодневная» внешность мало чем отличается от человеческой. Его выдают разве что несколько заостренные уши, слишком бледная кожа, в которой не хватает каких-то пигментов, а также глаза. Удивительные: в обычное время они синие, но если вдруг Айрин злится, они вспыхивают рыже-алым. Выглядит страшно… Хэллоуин круглый год, причем бесплатно. Я люблю огонь, но только не тот, что живет в глубине зрачков моего напарника. Этого огня я необъяснимо боюсь. Так же, как темных шрамов на виске, на левом запястье и на спине, не исчезающих даже в человечьем, насквозь фальшивом облике.
