Чеви Стивенс - Родная кровь
Припарковавшись у мраморных ступеней, Джулия прошла по тропинке к углу дома и вошла в боковую дверь. Она не постучала. Значит, она живет здесь!
Что же мне делать? Уехать и забыть обо всем этом? Бросить письмо в почтовый ящик? Но ведь его может найти кто-нибудь другой… Подойти к ней?
Остановившись у двери из красного дерева, я застыла на месте, словно дура какая-то. Я никак не могла решить, бросить письмо в ящик или просто убежать отсюда. Я не звонила и не стучала, но дверь открылась. И я оказалась лицом к лицу со своей матерью. Вид у нее был не очень-то обрадованный.
– Здравствуйте.
– Привет. Я… я слушала вашу лекцию.
Мои щеки горели.
Джулия нахмурилась, глядя на конверт в моих руках.
– Я написала вам письмо… – Мой голос дрожал. – Я хотела спросить вас кое о чем… Мы говорили пару дней назад…
Она молча смотрела на меня.
– Я ваша дочь.
Ее глаза расширились.
– Уходите.
Джулия попыталась закрыть дверь, но я успела поставить ногу в проем.
– Подождите! Я не хочу вас расстраивать. У меня к вам только пара вопросов. Это ради моей дочери. – Вытащив бумажник, я показала ей фото. – Ее зовут Элли, ей шесть лет.
Но Джулия даже не посмотрела на фотографию.
– Сейчас неподходящее время. Я не могу… – Она повысила голос. – Не могу!
– Пять минут. Это не займет больше времени, обещаю, а потом я оставлю вас в покое.
Она оглянулась, покосившись на телефон в прихожей.
– Пожалуйста. Я больше не побеспокою вас, обещаю.
Джулия завела меня в боковую комнату со столом из красного дерева. От пола до потолка тянулись книжные полки. На антикварном кожаном кресле дремала кошка.
– Сиамские кошки очень красивые.
Присев, я попыталась улыбнуться.
Но Джулия не ответила на мою улыбку. Усевшись на край кресла, она сцепила руки на коленях. Костяшки пальцев побелели.
– Изумительное кресло. Я сама занимаюсь реставрацией антикварной мебели, но это в превосходном состоянии. Я люблю все старое, машины, одежду…
Я смущенно провела ладонью по старомодному черному пиджаку.
Джулия смотрела на пол. Ее руки дрожали.
– Я просто хочу узнать, почему вы меня отдали. Я не в обиде на вас. Мне жилось хорошо, – глубоко вздохнув, выпалила я. – Мне просто… просто нужно знать. Нужно.
– Я была молода, – ровным голосом произнесла она. – Это вышло случайно. Я не хотела детей.
– Почему же вы решили рожать?
– Я была католичкой.
Была?
– А ваша семья, они…
– Мои родители погибли. Произошел несчастный случай. Уже после вашего рождения.
Последнюю фразу она произнесла очень уж поспешно.
Кошка потерлась о ее ноги, но Джулия даже не посмотрела на нее. Я заметила, как пульсирует жилка на ее шее.
– Мне очень жаль. Несчастный случай произошел на острове?
– Мы… Они жили в Уильямс-Лейке.[2] – Джулия раскраснелась.
– Ваша фамилия Ларош… Что она значит? Она французская, верно? Вы знаете, откуда…
– Я никогда не интересовалась этим.
– А кто мой отец?
– Все случилось на одной вечеринке, и я ничего не помню. Я не знаю, где он сейчас.
Я посмотрела на эту элегантную женщину. Ничто в ее облике не указывало на то, что она способна была переспать по пьяни с незнакомым мужчиной на вечеринке. Джулия лгала. Я была уверена в этом.
Я попыталась заглянуть ей в глаза, но она смотрела на кошку. Мне захотелось схватить этого сиамца и швырнуть в нее.
– Он был высоким? Я похожа на него или…
Джулия встала.
– Я же сказала: я не помню. Думаю, вам лучше уйти.
– Но…
В доме хлопнула какая-то дверь. Охнув, Джулия прикрыла рот рукой. В комнату, кутаясь в розовую шаль, вошла средних лет женщина с курчавыми светлыми волосами.
– Джулия! Хорошо, что ты дома, нам нужно… – Увидев меня, она запнулась. – Ой, здравствуйте, я не знала, что к Джулии заглянула ее студентка.
Встав, я протянула этой улыбчивой женщине руку.
– Меня зовут Сара. Профессор Ларош была настолько любезна, что помогла мне с курсовой работой, но сейчас мне пора идти.
– Я Кэтрин. – Она пожала мне руку. – Мы с Джулией…
Женщина замолчала, увидев лицо Джулии.
– Очень приятно познакомиться, – смущенно пробормотала я. – Еще раз спасибо за помощь. – Я повернулась к своей биологической матери.
С трудом растянув губы в улыбке, она кивнула.
Я оглянулась, подойдя к машине. Кэтрин и Джулия до сих пор стояли у двери. Кэтрин, улыбнувшись, помахала мне рукой, но мать просто не смотрела на меня.
Теперь вы понимаете, почему мне нужно было поговорить с вами. Мне кажется, что я стою на хрупком льду и он трещит у меня под ногами, но я не знаю, куда бежать, чтобы спастись. Нужно ли мне выяснять, почему биологическая мать солгала мне, или же мне стоит последовать совету Эвана и просто оставить все как есть? Я знаю, что вы скажете мне, что только я могу принять решение, но мне нужна ваша помощь.
Я все время думаю об Олешке. Когда он был щенком, мы однажды оставили его в ванной и ушли из дома. Я помню, что была суббота, на улице было пасмурно и холодно. Тогда Олешку еще не приучили писать на улице, и он оставлял за собой такие лужи, что Элли однажды попыталась надеть на него трусики своей куклы. В ванной на полу лежал красивый коврик, мы купили его во время поездки по Солт Спринг Айленду. Олешка, видимо, начал жевать коврик с одного края, потом принялся играть с ним, и к тому времени, как мы приехали домой, коврик был безнадежно испорчен. Сейчас моя жизнь чем-то напоминает тот красочный коврик. Столько лет ушло на то, чтобы создать ее, и теперь я боюсь, что если начать играть с ней, то все будет уничтожено. Но я не уверена, что могу остановиться.
Сеанс второй
Я думала обо всем, что вы мне сказали. Что мне не нужно принимать решение сразу же. Что мне нужно осознать, на что я рассчитываю, и каковы причины того, что я хочу узнать больше о своем прошлом. Я даже написала на листике все за и против, как вы учили меня делать. На этот раз получились две маленькие аккуратные колонки, но у меня по-прежнему не было ответа. Тогда я пошла в мастерскую, в мой приют для несчастного сердца Сары Галлагер, и дала себе вдоволь наплакаться. Чтобы успокоиться, я начала красить дубовый шкаф, оставленный на реставрацию, и с каждым слоем краски мне становилось чуть легче. Неважно, что моя биологическая мать солгала, неважно, откуда я на самом деле родом. Имеет значение только моя семья.
Я позвонила Эвану сразу после того, как сбежала от своей биологической матери, и потому, вернувшись домой на выходные, он привез шоколадных конфет и красного вина, устроив мне романтический ужин задолго до Дня святого Валентина. Все-таки Эван у меня умничка. А самое главное, он не стал ни в чем меня упрекать, просто обнял покрепче и дал выговориться. И я выговорилась. Но потом меня одолела депрессия. У меня их так давно не было, что я не сразу поняла, почему так себя чувствую. Знаете, депрессии чем-то похожи на бывших парней – ты встречаешь своего бывшего через несколько лет после расставания и уже не помнишь, почему он тебя так злил, почему с ним тебе было так плохо.
И только пару недель спустя я опять почувствовала себя лучше. Нужно было остановиться на этом.
Эван уехал на свою турбазу, а муж Лорен, Грег… Он работает на папиной лесозаготовительной фирме, я вам говорила. Так вот, он уехал в командировку, и потому мы с Элли решили заглянуть к Лорен на ужин. Я всегда неплохо готовила – конечно, не в те моменты, когда была одержима новым проектом, – но вся моя стряпня не идет ни в какое сравнение с жареными отбивными и йоркширским пудингом, приготовленными моей сестрой в тот день. Пока сыновья Лорен – русые и голубоглазые, как мама, – гонялись за Элли и Олешкой во дворе, мы с сестрой присели выпить кофе в гостиной.
Я рада, что зима в этом году выдалась теплая, хотя на островах никогда не бывает по-настоящему холодно. Но все равно было приятно устроиться в удобном кресле перед камином и поболтать с Лорен о детях. Ее сорванцы постоянно что-то ломают, а моя Элли влипает во всякие неприятности в школе из-за того, что пытается командовать другими детьми или хамит взрослым. Эван, слыша об этом, только посмеивается, говоря: «Ума не приложу, в кого она такая».
Обсудив наших ребятишек, мы взяли еще по кусочку шоколадного пирога, когда Лорен повернулась ко мне и сказала:
– Ну что, как там обстоят дела со свадьбой? Ты уже все продумала?
– Ох, не говори об этом. Мне столько всего нужно сделать!
Лорен рассмеялась, запрокинув голову, и я увидела шрам у нее на подбородке, оставшийся после падения с велосипеда. Конечно, тогда папа долго вычитывал меня за то, что я не уследила за младшей сестренкой, но ничто не смогло испортить природную красоту Лорен. Она редко красится, да ей это и не нужно: личико в форме сердечка, медового цвета кожа, веснушки на носу… А еще Лорен одна из немногих людей, которые внутри столь же милы, что и снаружи. Она из тех, кто запоминает, какой шампунь вы любите, а потом дарит его вам без всякого повода.
