Алексей Хапров - Аномалия души
Глава тридцатая
Глаза Натальи пылали яростью.
— Где ты шляешься? Просыпаюсь — тебя нет. К обеду не явился. Вернулся лишь к самым сумеркам.
Я буквально застыл у порога. Столь явный взрыв враждебности меня просто ошеломил. Так в этом доме меня ещё не встречали. Мой взор устремился в пол.
— Просто гулял. Голова что-то с утра разболелась. Решил подышать свежим воздухом.
— Что-то долго ты им дышал.
Моя будущая супруга пристально окинула меня с головы до ног. Её лицо напряглось.
— Зачем ты опять ходил на болото?
Не желая доставлять ей лишних беспокойств, я хотел было изобразить изумление, но увидев, что мои брюки усеяны хвойными иголками, а ботинки обрамлены тиной, понял, что отпираться бессмысленно. Мои губы растянулись в беззаботной улыбке.
— Лесной воздух полезен для здоровья.
— Лесной, но не болотный? — упёрла руки в боки Наталья. — Твоя склонность к приключениям стоит мне уже поперёк горла! Когда ты наконец уймёшься? Что ты опять там искал?
Я озабочено вздохнул.
— Не что, а кого. Отца Агафония.
Губы моей будущей супруги сжались.
— А что с ним случилось? — процедила она.
— Он исчез.
— Исчез? Хм. Ну и как, нашёл?
Я вытащил из кармана обёрнутый в носовой платок крест и молча протянул его Наталье. Она отшатнулась и с ужасом воззрилась на мою находку.
— Где ты это взял?
— В траве у болота, — ответил я и сделал шаг к телефону. Но хозяйка решительно преградила мне путь.
— Что ты хочешь сделать?
— Позвонить в милицию.
— Не надо.
Я опешил.
— Почему? А вдруг там произошло убийство.
— Вот поэтому и не звони.
— Я тебя не понимаю, — растерянно захлопал глазами я.
— Тебе, что, хочется угодить за решётку?
Мои брови прыгнули вверх.
— А почему я должен угодить за решётку?
Наталья сурово посмотрела на меня и отчеканила:
— А потому, что в этот раз тебе ареста не избежать.
По моей спине пробежал неприятный холодок.
— С чего ты взяла, что меня должны арестовать? Я, что, преступник?
— В глазах милиции — да.
Я сглотнул слюну.
— Ты стал заложником своего неуёмного рвения, — нравоучительно протянула моя будущая супруга. — Если мне не изменяет память, после смерти Евдокии Ивановны тебя едва не забрали в «кутузку».
— Было такое, — согласно кивнул я. — Если бы не Варвара Колесникова, скорей всего, так бы и произошло.
— А теперь посмотри на ситуацию глазами твоего Ланько. Ты сообщаешь о своей находке. Опергруппа приезжает на болото и производит осмотр. Что она там находит?
— Труп.
— А кроме трупа?
Я пожал плечами. Наталья вздохнула и озабоченно покачала головой.
— Кучу твоих следов.
— Ну и что? — возразил я. — Там же не только мои следы, но и следы убийцы.
— Ты их видел?
— Я — нет. Но они их обнаружить должны.
— А ты уверен, что ты их не затоптал?
Я нахмурил лоб. Данное замечание было не лишено оснований.
— Кроме этого, не стоит сбрасывать со счетов и такой субъективный факт, — продолжала подливать масло в огонь моя будущая супруга. — За последнее время в нашем городке произошли три убийства, и все они так или иначе связаны с тобой. Не слишком ли это подозрительно?
— Факт не может быть субъективным, — поправил её я, чувствуя, как заметно охлаждается мой пыл.
Наталья была права. На месте следователя я бы тут же надел на себя наручники. И зачем я только попёрся на это чёртово болото, да ещё прихватил с собой оттуда этот распроклятый крест?
Я обескуражено обмяк. Моя будущая супруга победоносно усмехнулась.
— А теперь решай, стоит ли тебе звонить в милицию.
Она обернулась, придвинула к себе телефон, сняла трубку, протянула её мне, затем отошла в сторону, опёрлась плечом о стену, сплела руки на груди и выжидательно воззрилась на меня.
— Давай, звони. Я тебе не препятствую.
Я немного потоптался, после чего положил трубку обратно на рычаг и обессилено опустился на стул.
— Что же мне делать?
— Прежде всего успокоиться, — сухо произнесла Наталья. — Пусть ищут сами. Тебе нужно позаботиться о себе. Если из тебя решат сделать убийцу, я тебе ничем помочь не смогу. Серёжа, не будь ребенком. Не верь ты так в торжество справедливости. Твоему Ланько нужна не правда. Ему нужна статистика раскрываемости преступлений. Ему нужно на кого-нибудь всё спихнуть. Если на тебя появятся улики — ты обречён. На тебя однозначно заведут дело. Но даже если суд сочтёт тебя невиновным — клеймо преступника обеспечено тебе на всю оставшуюся жизнь. Ты что, не знаешь людей? Они скорее поверят в то, что ты подкупил судью, чем в то, что тебя действительно оклеветали. И что бы ты потом ни делал, ты уже никогда не сможешь смыть с себя эту метку. Это всё равно, как если бы тебе оторвало руку. А руку, как известно, уже обратно не пришьёшь.
— Ну почему? — горько усмехнулся я. — Такие случаи бывали.
— Это не твой случай, — отрезала моя будущая супруга. — Тебе придется жить в изоляции. От тебя отвернутся все знакомые, все друзья. Тебя будут опасаться и избегать. С тобой никто не захочет работать. Тебя привлекает такая перспектива?
Я призадумался. Доводы Натальи представлялись мне убедительными. Я уже достаточно прожил на свете, чтобы уяснить, что мир циничен и жесток, и что добродетель и благородство первостепенны только в сказках. Я громко втянул воздух и покосился на хозяйку. Её глаза продолжали играть огнём.
— Короче, ты предлагаешь мне взять обет молчания?
— Да, — решительно подтвердила она.
— Но священника всё равно начнут искать.
— Пусть ищут. О том, что он был ночью на болоте, знаем только мы — ты да я. Пока они туда доберутся, там уже смоет все следы.
— Но ведь так мы никогда не найдем убийцу, — возразил я. — Или тебе уже всё равно, кто лишил тебя твоего сына?
Наталья нахмурилась.
— Я не сомневаюсь, что когда-нибудь я об этом узнаю, — жёстко проговорила она. — Но я не хочу терять сразу двух близких мне людей, поэтому делаю выбор в пользу того, кто рядом со мной и жив.
Мы помолчали.
— Ну так как, ты со мной согласен? — спросила моя будущая супруга.
— Согласен, — удручённый неумолимой верностью её суждений, сдался я.
Скрученный железными путами её логики, я был уже не в силах что-либо возразить.
На бледном лице Натальи отразилось удовлетворение.
— Значит так, — оживилась она. — Про отца Агафония ты ничего не знаешь. Ни-че-го! Да, он к нам вчера заходил. Заходил, чтобы просто поговорить. Поговорить о жизни, о судьбе, о служении Богу. Он навещал так многих. Особенно тех, у кого случилась беда. Так что никаких подозрений это не вызовет. Но куда он пошёл потом — тебе невдомек. Понял?
— Понял, — глухо проговорил я и кивнул на лежавший на тумбочке крест. — А что делать с этим?
Моя будущая супруга схватила мою находку и спрятала её в карман халата.
— Об этом я позабочусь сама.
— Как у тебя с магазином? — поинтересовался я, чтобы сменить угнетавшую меня тему.
— Пока никак, — вздохнула Наталья.
Мои брови удивлённо приподнялись.
— Ты же вроде обо всём договорилась!
— Договорилась, но этот чёртов боров дал задний ход. Ситуация, говорит, изменилась, и предложил вполовину меньше. Видно просёк, что деньги нужны мне как можно быстрее.
Моя будущая супруга немного подумала, после чего решительно подалась вперёд.
— Придётся, наверное, ему уступить. Делать нечего.
Она схватила телефонную трубку и нервно набрала номер. Сочтя, что подслушивать чужие разговоры нехорошо, я поднялся со стула и перешёл в гостиную.
— Михаил Григорьевич, здравствуйте, — вкрадчиво заворковала Наталья. — Да, это я… Спасибо, хорошо. А вы?… Ну и замечательно. Михаил Григорьевич, неужели наша сделка не состоится?… Да, но первоначально мы договаривались о другой цене. Я закрыла торговлю, провела ликвидационную инвентаризацию, всё для вас подготовила, а вы… Ладно, я согласна. Но только при условии, что деньги будут завтра, и ни днём позже… Давайте прямо с утра. Во сколько и где?… Прямо у нотариуса? Хорошо, я подъеду.
Хозяйка швырнула трубку и выругалась:
— Сволочь! Чтоб ты подавился своей жадностью!
Она зашла в гостиную и уселась подле меня.
— Зачем ты торопишься? — укорил её я. — Может стоило поискать другого покупателя?
Моя будущая супруга вздохнула и опустила глаза.
— Я сделала это для тебя, — мрачно выдавила она. — Отсюда нужно быстрее уезжать, пока ты окончательно себя не погубил. Но не уедешь же без денег…
Проснувшись среди ночи, я вдруг почувствовал, что рядом со мной кто-то стоит. Я приподнялся. Спальня была пуста. Я снова опустил голову на подушку и закрыл глаза. Но ощущение чьего-то постороннего присутствия не исчезало. Я разомкнул веки. Мои волосы едва не встали дыбом. На потолке светилось какое-то бесплотное и бесформенное пятно. Помаячив немного по сторонам, оно преобразовалось в маленькую, шаровидную каплю, которая, повисев немного над кроватью, задрожала, а затем исчезла, точно растворившись в воздухе.
