Тесс Герритсен - Свидетель
– Нет, – застонал Половски. – Только не это!
– Помолчите! – оборвала Кэти, направляя фургон в невысокие заросли. Проскочив кусты, она вывернула руль и погасила фары.
Вовремя. Уже через несколько секунд мимо них по дороге пронеслись две патрульные машины с мигалками. Слушая, как затихает вой удаляющихся сирен, Кэти откинулась на спинку кресла. В темноте кто-то заворочался.
– Ее зовут Бонд, – пробормотал Мило. – Джейн Бонд.
То ли всхлипнув, то ли рассмеявшись, Кэти повернулась к перебравшемуся на соседнее сиденье Виктору и в следующее мгновение оказалась в его объятиях. Он целовал ее в губы, в мокрые от слез щеки, и она понемногу притихла и успокоилась.
Позади кто-то вежливо откашлялся.
–Э, Герш? – нерешительно позвал Олли. – Ты не думаешь, что пора двигать?
Неохотно оторвавшись от ее губ, но не отрывая глаз, Виктор чуть повернул голову:
– Конечно. Но только пусть за руль сядет кто-нибудь другой, ладно?
– Вот теперь все только начинается. Главная опасность впереди, – сказал Половски. Он сидел за рулем, и они приближались к Сан-Франциско с юга. Кэти и Виктор сидели впереди вместе с фэбээровцем; Олли и Мило дрыхли сзади, свернувшись калачиком, как два наигравшихся котенка. Из динамика доносились мягкие гитарные переборы. На панели мигали зеленые огоньки.
– Улики у нас есть, – продолжал Половски. – Теперь им не отвертеться. Но без боя они не сдадутся. Эти парни пойдут на все. Начинается игра в кошки-мышки.
«Интересно, а что за игра была раньше?» – подумала Кэти, теснее прижимаясь к Виктору. Ей не терпелось поскорее остаться с ним наедине. Последние два часа они плутали по каким-то объездным дорогам, делая все возможное, чтобы избежать встречи с полицией. О происшествии в «Виратеке», несомненно, уже сообщили властям, и, конечно, вся полиция штата искала фургон со следами от пуль и разбитым бампером.
Половски был прав. Ситуация накалялась.
– В городе нам нужно первым делом передать пробирки на исследование. В разные лаборатории. Для независимой экспертизы, чтобы никаких сомнений уже не оставалось. Вы знаете, куда можно обратиться?
– У меня знакомый в Нью-Хейвене. Выпускник Йельского университета. Заведует лабораторией при больнице. Ему можно доверять.
– Йель? Отлично.
– У Олли есть приятель в Калифорнийском университете Сан-Франциско. Он может поработать со второй пробиркой.
– Когда заключения будут готовы, я поговорю с одним газетчиком, большим любителем «горяченького». – Половски довольно усмехнулся. – Прощай, «Виратек». Можешь рыть себе могилу.
– Вы так радуетесь? – спросила Кэти. – Чему?
– Приятно сознавать, что стоишь на стороне закона. На душе как-то светлее. И чувствуешь себя лучше. Голова работает яснее, адреналин в крови. Как будто остаешься молодым.
– А умереть молодым не боитесь?
Половски усмехнулся:
– Ох, женщины. Вам просто не понять, что такое настоящая игра.
– Я определенно не понимаю.
– А вот Холланд, держу пари, понимает. Он сегодня свою порцию адреналина получил. Пожалуй, даже с избытком. Так, Холланд?
Виктор не ответил. Он смотрел вперед, не отрывая глаз от убегающей полосы асфальта.
– Разве я не прав? – не отставал Половски. – Побывать в лапах у черта и вернуться, каково это, а? Сознавать, что ты прошел через ад только потому, что был хитрее и умнее их?
– Нет, – негромко сказал Виктор. – Вы не правы. Потому что игра еще не закончилась.
Половски вздохнул, и улыбка на его широком лице померкла.
– Почти закончилась. Почти.
Справа промелькнул дорожный указатель, сообщавший, что до Сан-Франциско осталось двенадцать миль.
Четыре часа утра. Звезды на небе, размытом желтоватым светом уличных фонарей, казались тусклыми пятнышками. В пирожковой на Норт-Бич четверо мужчин и женщина сидели за столиком, торопливо глотая горячий кофе и плюшки с сыром. Еще один клиент, мужчина с красными от недосыпания глазами и трясущимися руками, сидел отдельно. Девушка за стойкой уткнулась в газету. Позади нее тихонько ворчала и шипела кофеварка.
– За «Олд кутс», – провозгласил Мило, поднимая чашку. – Которые были и остаются лучшими.
Все подняли чашки.
– За «Олд кутс»!
– И за последнее пополнение, – продолжал Мило. – За прекрасную и бесстрашную…
– Ох, не надо, – простонала Кэти. – Пожалуйста…
Виктор обнял ее за плечи.
– Расслабься и купайся в лучах славы. Попасть в состав столь избранной группы удается не каждому.
– Единственное требование, – сказал Олли, – ты должна играть на каком-то музыкальном инструменте. Причем играть плохо.
– Но я вообще ни на чем не играю.
– Это не проблема. – Олли взял со стола обертку из вощеной бумаги и достал из кармана расческу. – Казу.
– То, что надо, – одобрил Мило. – Лили играла на таком же.
– Ох… – Кэти взяла расческу. Лили играла на таком же. Похоже, этот призрак будет преследовать ее вечно. Праздничное настроение вдруг испарилось, словно его развеяло холодное дыхание рассвета. Она взглянула на Виктора. Он смотрел в окно на расцвеченные гирляндами улицы. «О чем ты думаешь? Жалеешь, что ее нет сейчас здесь? Что это мне, а не ей Мило вручил это дурацкое казу?»
Она поднесла расческу к губам и попыталась сыграть «Янки-Дудл». Все рассмеялись и захлопали, даже Виктор. Но когда аплодисменты стихли, Кэти снова увидела в его глазах печаль и усталость. Она положила расческу на стол.
За окном с ревом пронесся фургон службы доставки. Часы показывали пять; город понемногу просыпался.
– Ну, ребята. – Половски бросил на стол доллар чаевых. – Пора вытаскивать из постельки любителя горячих новостей. А потом нам с тобой, – он повернулся к Виктору, – нужно будет заняться своей доставкой. Когда у тебя самолет на Нью-Хейвен?
– В четверть одиннадцатого.
– Отлично. Билеты я куплю. А ты пока постарайся отрастить себе усы или придумать еще что-нибудь. – Фэбээровец посмотрел на Кэти. – Вы ведь с ним, да?
– Нет, – сказала она, глядя на Виктора.
Никакой реакции. И на что она только надеялась? Ей даже показалось, что он облегченно вздохнул.
Нет, он не попытался переубедить ее. Только сказал:
– Куда ты теперь?
Кэти пожала плечами:
– Наверное, воспользуюсь нашим первоначальным планом. Улечу куда-нибудь на юг. Побуду какое-то время с Джеком. Как думаешь?
Она подбросила ему шанс. Он еще мог остановить ее. Мог сказать: «Нет, я не хочу, чтобы ты уезжала. Останься со мной. Навсегда». Если бы он любил, то именно это бы и сказал.
Но Виктор только пожал плечами, и она почувствовала, как сжалось от боли и застыло на мгновение сердце.
– Хорошая мысль.
Она успела сморгнуть подступившие слезы, прежде чем их заметили другие, и с натянутой улыбкой посмотрела на Олли:
– Когда вы с Мило возвращаетесь домой? Может, и меня подбросите?
– Прямо сейчас, тянуть не будем, – растерянно сказал Олли. – Мы свое дело сделали.
– Так вы меня возьмете? Хочу успеть на автобус в Пало-Альто.
– Без проблем. И даже уступим почетное место впереди.
– Ты, главное, не пускай ее за руль, – проворчал Мило. – Хочу вернуться домой в целости и сохранности.
Половски первым встал из-за стола.
– Вот и договорились. Всем есть куда податься. Расходимся.
Они попрощались на уже проснувшейся, шумной улице. Друзья отошли в сторонку, стараясь не смотреть в их сторону. Не самое лучшее место для романтических расставаний. Наверное, так было даже лучше – ничего хорошего все равно бы не получилось. По крайней мере, она сохранила остатки достоинства. По крайней мере, избавила себя от необходимости выслушивать горькую, жестокую правду. Лучше просто уйти, утешаясь сладким обманом, говоря себе, что он ее любит. Что за короткое время их знакомства она завоевала какое-то место в его сердце.
– У тебя все будет хорошо? – спросил Виктор.
– Да, конечно. А у тебя?
– Справлюсь, – Он сунул руки в карманы и сделал вид, что смотрит на неспешно выплывающий из-за угла автобус. – Я буду скучать по тебе. Но быть вместе мы не можем. Не при нынешних обстоятельствах.
«А я бы осталась с тобой, – подумала Кэти. – При любых обстоятельствах. Если бы только знала, что нужна тебе».
Виктор вздохнул:
– Я дам тебе знать, когда все утрясется. Когда ты сможешь вернуться.
– А потом?
– А потом все и начнется, – вполголоса сказал он.
Они поцеловались, неловко, чинно, скомканно, под нетерпеливыми взглядами друзей. В прикосновении холодных, сухих губ не было страсти – обычный прощальный жест. Она отстранилась. Мир расплывался и дрожал за пеленой слез.
– Береги себя, – сказала она и, втянув голову в плечи, шагнула к Олли и Мило.
– Это все? – спросил Олли.
– Это все. – Кэти вытерла глаза. – Я готова. Пошли.
