Дэн Уэллс - Мистер Монстр
Я не отступал:
— Я не буду.
— Уверен?
— Не буду.
— Гори в аду, Форман, — произнесла Радха слабым хриплым голосом.
— Сначала ты, — ответил Форман и прикоснулся проводами к цепи.
Она снова вскрикнула, доски над ней затряслись. На этот раз Форман не убирал провода, он держал их, наблюдая за тем, что происходит. Я бросился на него, но он, не выпуская шнур из одной руки, другой рукой направил на меня пистолет. Женщины кричали, а я, беспомощный, смотрел на него — мы были напуганы до смерти, но лицо Формана казалось воплощением злости. Радха наполняла его бешенством, и он в полной мере отдался этому чувству.
Внезапно доски перестали дрожать, и бешенство Радхи исчезло.
Произошли отчетливо видимые перемены: лицо Формана, секунду назад обезображенное гневом, смягчилось, потом его исказил страх. Вместо того чтобы броситься вперед, как делают хищники, он подался назад, глаза его расширились, дыхание участилось, он уронил шнур, схватился за грудь и с трудом проглотил слюну. Он покрылся потом и рухнул на пол, попытался встать и убежать, но ноги не слушались. Он пополз к женщинам, словно ища убежища, но это напугало их еще больше, и они отпрянули. Форман завыл от ужаса, как животное, и свернулся в позе эмбриона на полу. Упавший пистолет лежал рядом. Форман был беспомощен.
Вот в чем состоял план Радхи. Она сказала, что после каждого убийства Форман становится сам не свой: эмоции других женщин и самой жертвы в момент смерти слишком его подавляют, ему не справиться с ними. Женщины ни разу не сумели воспользоваться этим, прикованные цепями к трубе, но я-то был свободен. Радха пожертвовала собой, чтобы привести его в такое состояние, пожертвовала собой ради момента, когда я мог бы покончить с Форманом.
Провода были ближе ко мне, чем пистолет, всего в нескольких шагах. Я быстро подобрал их, держа за оплетку, и направился к Форману. Он умолк — теперь он воспринял мою целеустремленность, отстраняясь от переполнявшего женщин страха, и взял себя в руки. Времени почти не оставалось. Я бегом преодолел последние метры и прыгнул на него с проводами, но руки его взметнулись и успели ухватить меня за запястья.
Как он так быстро отреагировал?
Я изо всех сил старался коснуться оголенными проводами его кожи, но он оказался слишком силен. Он все больше успокаивался, обретал решимость. Он начал отжимать мои руки в сторону. Я думал, он постарается пройтись проводами по мне, но он просто отвел их — не хотел, чтобы они меня задели. Мы тесно прижимались друг к другу, я был весь мокрый, и любой ток, доставшийся мне, ударил бы и его. Раз он этого опасался, значит оно могло ему навредить.
А если оно могло ему навредить, я хотел это сделать.
— Никогда не сдавайся, — сказал я, направляя провода на себя.
Я почувствовал, как меня пронзил белый огонь, — каждая мышца взвыла от боли, судорожно дергаясь и горя одновременно, а потом все накрыла чернота.
Глава 19
Третье свидание с Брук стало продолжением второго: мы вырядились в цветастые рубашки, как туристы, и, держась за руки и смеясь, отправились в музей, где рассматривали комнаты и коридоры, уставленные до потолка обувью. Здесь были серые суконные гетры от старой военной формы и яркие кроссовки от «Велкро», какие носили в восьмидесятые. Здесь были безразмерные обувные колодки из Англии, высокие деревянные сандалии из Японии и тяжелые деревянные башмаки из Дании; здесь были туфли из крокодиловой, змеиной и акульей кожи. Здесь были модные шлепанцы с мордочками и крохотными огоньками. Здесь была беговая обувь с длинными металлическими насадками против скольжения. Здесь были снегоступы. Здесь были ходули.
Я слышал в коридоре знакомый голос, но не мог вспомнить чей. Я повернулся спросить у Брук, не знает ли она, но Брук — куда-то пропала. Я снова услышал голос — голос Брук — и пошел на него по лабиринту между полками, заставленными туфлями. Длинные коридоры сходились вдалеке в одной точке; за каждым углом оказывались новые комнаты, новые туфли; наконец я понял, что сами стены сделаны из обуви, я словно брел по туннелю, прорубленному в бесконечной обувной горе. — Голос Брук звал меня, побуждал проснуться. Мои собственные туфли исчезли, ноги промокли и заледенели. Я протянул руку, собираясь взять со стены ботинки, но она коснулась голого цемента.
Я проснулся в подвале Формана, дрожа от холода. Наручниками я был прикован к трубе в углу. Я оказался бос, во рту чувствовался рвотный привкус. Я осторожно прикоснулся к груди: мышцы горели, и я нащупал два ожога там, где меня ударило током.
— Джон?
Я поднял взгляд и увидел, что на меня смотрят женщины. К ним присоединилась Стефани, прикованная к трубе в том месте, где прежде находилась Радха. Остальных я знал не в лицо, а по голосам, но здесь они звучали иначе, чем я слышал их в яме.
— Что случилось? — спросил я.
Голова все еще плохо соображала.
— Вас ударило током, — сказала одна из женщин.
Она казалась моложе двух других, но, может, чуть старше Стефани. Наверное, это Джесс?
— Вы оба потеряли сознание.
— Он упал слишком далеко, никто не смог до него дотянуться, — добавила другая. — Я, кажется, руку вывихнула, пытаясь это сделать.
Видимо, это была Мелинда.
— Что сделать? Украсть ключи?
— Или убить его, — ответила она, равнодушно пожав плечами.
Точно, Мелинда.
— А пистолет разве не здесь лежал?
— Отлетел вон туда, — пояснила она, показывая на лестницу, и тихо добавила: — Он забрал его, уходя.
— Значит, он пришел в себя первым.
Наверное, Форман, как и Кроули, умел залечивать раны.
— А долго он был без сознания?
— Час. Может, два, — сказала последняя женщина.
По голосу я понял, что это Карли.
— Как и вы. Вообще-то, вы очнулись первым, но он успел сделать вам какой-то укол. Мы думали, это яд.
— Снотворное, — объяснила Джесс. — Он меня так похитил.
Значит, мое предположение относительно удара током оказалось верным — Форман восприимчив к электричеству, как и простые смертные. Может, он даже не умел регенерировать. Если бы мне в следующий раз удалось шарахнуть током только его, а не нас обоих, я сумел бы его остановить.
— Где он? — спросил я.
Судя по пустоте в желудке, я проспал несколько часов; всего я провел в доме уже около двух суток и за это время ничего не ел.
— Ушел, — сказала Джесс. — Посадил вас на цепь, привел ее и ушел.
Она показала на Стефани, и я внимательнее пригляделся к ней. Стефани, охваченная ужасом, безмолвно свернулась калачиком в углу, и на ее лице виднелись потеки слез.
— Как вы? — спросил я.
Она в ответ лишь пожала плечами.
— А та женщина в стене?
Она заплакала.
— Глаза?
— Она все еще там?
Стефани безутешно разрыдалась.
Я закрыл глаза. Я не испытывал к ней… сочувствия. Сострадания. Только ответственность. Как и в случае с Кроули, я знал, что, если вмешаюсь, жертв больше не будет. Я его убью, и на этом убийства закончатся.
Три давнишние пленницы неожиданно замерли, наклонили голову, прислушиваясь, и глаза у них расширились.
— Он возвращается, — сказала Карли.
Я напряг слух, но ничего не различил, пока не открылась входная дверь. Потом раздались шаги, а за ними глухой скребущий звук. Он тащил что-то. Еще одного пленника?
Мы молча слушали, как шаги перешли на кухню, потом в коридор, а оттуда в дальнюю часть дома. Несколько минут спустя они вернулись, и заструилась вода в кухонной раковине. В трубе, к которой я был прикован, что-то зажурчало, а мгновение спустя звук текущей воды переместился в другую трубу, более толстую, — вода уходила в сток. Дом казался продолжением Формана — реагировал на все, что он делает. Он окружал нас. Полностью нас контролировал.
Дверь над нами открылась, и в подвал хлынул свет из кухни. Появился расплывчатый силуэт, который медленно, по мере того как мои глаза приспосабливались к свету, принял очертания Формана.
— Ты очухался, — сказал Форман. — Отлично.
Он подошел ко мне — в его движениях не чувствовалось ни угрозы, ни опаски. После снотворного и двух дней без еды я был слишком слаб, чтобы напасть на него, даже если бы захотел.
— Обязан сообщить тебе кое-что, — продолжил он, опускаясь на колено и притрагиваясь к моим наручникам. — Ты объявлен в розыск как подозреваемый в убийстве Радхи Бехар.
— Я к ней не прикасался.
— Предварительные данные судебно-медицинской экспертизы свидетельствуют об обратном. Например, на ее теле найдены твои волосы, а поблизости — твои ботинки. Но не волнуйся. Следствие веду я, и мне без труда удастся направить его по другому пути. Конечно, при условии, что ты согласишься на мое предложение.
— Вы хотите знать о Мхае.
— Я дал тебе два шанса, — сказал он, отстегивая наручники, — но ты не воспользовался ими. Даю третий. Вставай.
