Коллин Хувер - Безнадежность
— Я девственница, — выпаливаю я и тут же мысленно себя обругиваю. Какого чёрта я разболталась, да ещё в такой момент? Мне вообще надо зашить рот, потому что в состоянии сексуального возбуждения я начисто перестаю соображать и треплю языком без всяких тормозов.
Холдер немедленно прерывает поцелуй, отстраняется и смотрит мне в глаза.
— Скай, — говорит он прямо, — я целую тебя потому, что иногда просто не могу тебя не целовать. Ты знаешь, как на меня действуют твои губы. И больше я ничего не жду, понимаешь? Пока я тебя целую, остальное может и подождать.
Он закладывает выбившуюся прядь моих волос за ухо и смотрит на меня — сама честность.
— Просто я подумала, что надо тебе сказать. Наверное, я выбрала неудачное время для таких заявлений, но я иногда ляпаю что попало, не подумав. Отвратная привычка, терпеть её не могу, потому что это всегда случается в самый неподходящий момент, и мне ужасно стыдно. Вот как сейчас.
Он со смехом качает головой.
— Нет, продолжай в том же духе. Мне нравится, когда ты ляпаешь что попало, не подумав. И ещё мне нравится, когда ты выдаёшь длинные, нервные, смешные тирады. Это так сексуально.
Я вспыхиваю. Он назвал меня сексуальной…
— А знаешь, что ещё сексуально? — спрашивает он, снова наклоняясь ко мне.
Его игривый настрой разом снимает моё смущение.
— Что?
— Смотреть вместе какой-нибудь фильм и при этом стараться не лапать друг друга, — весело скалится он.
Встаёт, поднимает меня на ноги и ведёт по лестнице к своей спальне. Открывает дверь, входит первым, оборачивается и просит меня закрыть глаза. Вместо этого я их закатываю:
— Не люблю сюрпризы.
— А ещё ты не любишь подарки и все обычные проявления привязанности. Это я уже усвоил. Но я хочу показать тебе одну очень крутую штуку, и это не подарок. Так что смирись и закрой глаза.
Я подчиняюсь, и он затаскивает меня в комнату. Мне здесь уже нравится, потому что спальня пронизана его запахом. Мы делаем ещё несколько шагов, потом он кладёт руки мне на плечи.
— Сядь, — велит он. Я сажусь — кажется, на кровать — и вдруг я уже лежу на спине, и он поднимает мои ноги. — Не открывай глаза.
Он укладывает мои ноги на кровать, подсовывает под голову подушку, потом берётся за подол платья и тянет вниз, закрывая колени.
— Так, прикроем тебя получше, а то будешь тут сверкать ляжками.
Я смеюсь, но глаза держу закрытыми. Он перелезает через меня, стараясь не задеть коленом, и устраивается рядом.
— Вот теперь можешь открыть глаза и приготовься умереть от восторга.
Я испуганно, медленно приподнимаю веки и смотрю в образовавшуюся щёлочку. Пытаюсь понять, что за предмет открылся моему взору. Похоже на телевизор, но ведь телевизор не может занимать восемьдесят процентов стены? Эта штука просто гигантская. Холдер наводит на неё пульт дистанционного управления, и загорается экран.
— Ух ты! — потрясённо восклицаю я. — Да он огромный!
— ...сказала она и облизнулась.
Я пихаю его локтем в бок. Он смеётся и снова направляет пульт на телевизор.
— Какой твой самый любимый фильм? У меня подключён Нетфликс.
Я поворачиваю к нему голову.
— «Нет» что?
Он смеётся, всем своим видом демонстрируя разочарование:
— Постоянно забываю, какой ты у меня чайник. Это что-то вроде электронной читалки, только вместо книг показывает фильмы и телепередачи. Одно нажатие кнопки — и можно смотреть всё что угодно.
— Без рекламы?
— Без, — отвечает он гордо. — Ну что?
— А у тебя есть «Придурок»[9]? Обожаю этот фильм.
Он опускает руку на грудь и выключает телек. Долго молчит, потом громко, демонстративно вздыхает, дотягивается до тумбочки, кладёт на неё пульт и поворачивается ко мне.
— Мне уже не хочется смотреть кино.
Он дуется? Что я такого сказала?!
— Ну и ладно, мы не обязаны смотреть «Придурка». Выбери что-нибудь сам, а то ведёшь себя, как ребёнок, — смеюсь я.
Он некоторое время молчит, глядя на меня с непонятным выражением лица. Потом кладёт руку мне на живот, обхватывает мою талию и притягивает к себе.
— Знаешь, — говорит он, окидывая меня медлительным, дотошным взглядом, — я многое могу стерпеть. — Он обводит кончиком пальца узор на моём платье, осторожно касаясь моего живота. — То, как действует на меня это платье. — Поднимает взгляд на мои губы. — Я могу терпеливо смотреть на твой рот, даже когда у меня нет возможности прикоснуться к нему губами. Могу терпеливо слушать твой смех и думать о том, что мне хочется выпить его весь, накрыв твой рот своим. — Его губы приближаются к моим, в голосе звучат божественные лиричные ноты; моё сердце откликается безумным биением. Он легонько целует меня в щёку, тёплое дыхание щекочет мою кожу, когда он продолжает: — Я могу стерпеть даже то, что я миллион раз прокручиваю в голове воспоминание о нашем первом поцелуе. Что я почувствовал тогда. Как ты звучала. Как ты взглянула на меня за мгновение до того, как наши губы встретились.
Он приподнимается, перекидывает через меня ногу и устраивается сверху, перенеся вес на колени. Ладонью обхватывает мои запястья и забрасывает руки над моей головой. Я впитываю каждое его слово, ловлю каждое его движение.
— Но знаешь, что я не могу стерпеть, Скай? Что доводит меня до безумия, от чего мне хочется всю тебя покрыть поцелуями? «Придурок» — твой самый любимый фильм. И знаешь что? — Он склоняется ко мне, и наши губы встречаются. — Это невероятно, фантастически трахательно, и я уверен, что нам просто необходимо пообжиматься.
Его игривость вызывает у меня смех, и я соблазнительно шепчу ему в губы:
— Он ненавидит эти банки.
Он стонет, целует меня и отстраняется.
— Ещё раз. Пожалуйста. Слушать, как ты произносишь фразы из фильмов, даже более эротично, чем целовать тебя.
Я смеюсь и выдаю другую цитату:
— Оставьте в покое эти банки!
Он шаловливо стонет прямо мне в ухо:
— Умничка. Ещё. Ещё разок.
— Это всё, что мне нужно, — дразняще продолжаю я. — Пепельница, ракетка, пульт и лампа… это всё, что мне нужно. Больше мне не нужно ничего, ни единой вещи.
Он уже хохочет в голос. Мы с Шесть пересматривали этот фильм несчётное количество раз, и Холдер удивился бы, узнав, сколько ещё цитат я могу выдать.
— И это всё, что тебе нужно? — иронически вопрошает он. — Скай, ты уверена?
Его мягкий голос полон соблазна, и если бы я сейчас стояла, мои трусики, без сомнения, уже валялись бы на полу.
Я мотаю головой, и улыбка сползает с моего лица.
— Ты, — шепчу я. — Мне нужны лампа, и пепельница, и ракетка, и пульт… и ты. Это всё, что мне нужно.
Он смеётся, но вскоре замолкает. Снова обращает взор к моим губам, и изучает их с таким выражением, словно строит скрупулёзный план, что он с ними будет делать в ближайший час.
— А мне нужно тебя поцеловать.
Его рот впивается в мой, и в это мгновение он и в самом деле всё, что мне нужно.
Он нависает надо мной, опираясь на локти и колени, яростно меня целует, но мне хочется ощутить его на себе — всего, целиком. Руками я ничего не могу сделать — он по-прежнему держит их над моей головой, рот тоже занят и для произнесения слов непригоден. В моём распоряжении лишь один способ — приподнять ступню и толкнуть Холдера в колено, что я и делаю.
В то мгновение, когда Холдер падает на меня, я ахаю. И громко. Я не учла, что подняв ногу, попутно задеру и подол своего платья. Совместите этот факт с туго натянутой жёсткой тканью холдеровых джинсов, и вы поймёте, что не ахнуть было невозможно.
— Охренеть, Скай! — выдыхает он, на мгновение оторвавшись от моего рта, которым завладел целиком. Он уже запыхался, а ведь мы обжимаемся не больше минуты. — Господи, ты потрясающая. Спасибо, что надела это платье. — Между поцелуями бормочет мне в рот: — Мне очень… — Целует в губы, спускается по подбородку к шее. — Мне очень… нравится… это платье.
Он дышит так тяжело, что я с трудом различаю его бормотание. Спускается ниже и целует ямку между ключицами. Запрокидываю голову, давая ему пространство для манёвра. Его губы ждёт радушный приём везде на моём теле. Он отпускает мои руки и скользит ещё ниже, приближая губы к моей груди. Ладонь ложится мне на бедро и медленно скользит по нему выше, окончательно задирая платье. Но добравшись почти до самого верха, останавливается и вцепляется в бедро, словно по приказу хозяина: не продвигаться дальше.
Я выгибаю спину, надеясь, что он воспримет намёк: его рука может отправляться куда вздумается, никто её не остановит. Я не хочу, чтобы он усомнился или хотя бы на секунду подумал, что я колеблюсь, стоит ли двигаться дальше. Я просто хочу, чтобы он делал всё, что пожелает, потому что мне это необходимо. Мне необходимо, чтобы сегодня он покорил столько первых разов, сколько получится, потому что мной овладела жажда — пройти их все.
