Дмитрий Сафонов - Радио Судьбы
Платок оказался немного влажным, но зато – не грязным. Соловьев аккуратно протер объектив и нажал на спуск. Затвор щелкнул, послышалось тихое жужжание моторчика перемотки. «Слава богу, камера работает!»
Соловьев оглянулся на бензовоз. С этой стороны хорошо была видна рыжая от огня кабина, в пустом проеме на месте расплавившегося лобового стекла торчал железный остов большого руля.
Володя перевел взгляд чуть правее и увидел машину, вдавившуюся в цистерну так, что они составляли одно целое. «Нива», – прочитал Володя на задней двери. Он медленно направился туда.
«Нива» тоже сильно обгорела. «Наверное, столкновение и явилось причиной пожара. А вертолет завис над горящей цистерной и передавал по рации сообщение. Но почему он вдруг упал? Случайность», – подумал Соловьев, не отдавая себе отчета в том, что за последний час ему слишком часто приходится произносить (пусть даже мысленно) это слово.
Он обошел «Ниву» со стороны водителя, держа наготове фотоаппарат. Стекол в машине не осталось, и он хорошо видел, что внутри СИДЕЛИ люди. В момент столкновения они находились в машине.
«Ну да, конечно. А что, они сначала должны были вылезти?»
Соловьев увидел капот, смятый, как мехи аккордеона, и то, что когда-то было человеком, лежавшее на нем. Он попытался сглотнуть, но во рту пересохло. Наконец ему удалось собрать остатки слюны и протолкнуть их в горло, но слюна эта была с запахом горелого мяса. Соловьева передернуло.
Он громко рыгнул и поднял к глазам «Никон». Мышцы лица напряглись и сложились в гримасу отвращения.
Соловьев навел видоискатель на обугленный череп. Указательный палец лег на спуск. В этот момент кусок дымящейся плоти, лежавший в ямке под глазницей, отвалился от черепа и упал на черный металл капота.
Соловьев дернулся, и «Никон», точно автомат, стреляющий очередью, снял загнувшееся крыло, обгоревшую ступицу и асфальт под ногами Соловьева. Но не то, что он ДОЛЖЕН был снять.
Переведя дыхание и поборов дрожь в руках, Соловьев снова навел видоискатель на потрескавшийся от огня череп. На этот раз снимки получились удачными. Конечно, не то, что падающий вертолет, но все же... Куда ни шло.
Он подумал, что сгоревшая «Нива» – все-таки не то, что он хотел. Фоторепортаж требовал логического завершения. Ему надо было найти разбившийся вертолет.
Решив не тратить понапрасну пленку, Соловьев отправился вперед по шоссе. Он знал, что вертолет не мог упасть на дорогу, иначе откуда бы взялся этот зеленый взрыв? Нет, рухнувшую машину надо искать в лесу.
Как? Где? Пока он представлял это довольно плохо, но надеялся, что найдет. Случай. Вот что ему поможет! Его Величество Случай!
Внезапно одна мысль, промелькнувшая в голове с ясностью молнии, заставила его остановиться и застыть на месте. Только сейчас до него дошло, что это был ТОТ САМЫЙ вертолет.
Тот самый, который он покинул за десять (или пятнадцать?) минут до трагедии. И ему не надо было ничего придумывать, ведь он ВИДЕЛ лица тех людей, которые погибли. Он даже ЗАПОМНИЛ их.
Но сейчас они вставали в его памяти совершенно другими: не веселыми, с дрожащими от азарта улыбками, а – ИСКАЖЕННЫМИ.
Лица людей на КРАЮ. Восемь спортсменов (ну, их он запомнил не очень хорошо) и два инструктора: один – высокий, со следами юношеских прыщей, а второй – с круглым кошачьим лицом и стриженой щеточкой усов.
Эти лица кричали. Они уже заглянули в глаза СМЕРТИ и увидели ее злобный оскал. Эти лица были такими, какими не могут быть лица живых людей, потому что они больше не принадлежали этому миру – яркому и зеленому, согретому теплым июльским солнцем.
Все это Соловьев даже не понял, а ОЩУТИЛ. И то, что он чудом остался жив – это тоже СЛУЧАЙ. Просто случай... Или...
Он почувствовал себя плохо, так плохо, что едва успел добежать до кювета и спустить штаны.
Издалека, на ТОЙ стороне цистерны, послышалось ровное стрекотание двигателя – судя по звуку, мотоциклетного. Он смог разобрать чьи-то голоса, но, конечно же, не могло быть и речи о том, чтобы встать во весь рост и закричать: «Эй, кто там живой! Идите сюда!»
Иногда человек не может встать во весь рост, потому что ситуация заставляет его сидеть на корточках. Многим приходится делать это всю жизнь. И это – тоже случай... Или нет?
* * *То же время. То же место.
– Вот так номер! – пробормотал Джордж. Рита высунулась из-за его плеча.
– Что будем делать?
На языке вертелась какая-то грубость, но Джордж сдержался.
– Не знаю.
Он оглянулся на «пятерку», стоявшую у обочины. В машине никого не было.
– Не знаю, – повторил он и про себя добавил: «Пока».
Безвыходных положений не бывает – это Джордж знал наверняка.
«Из любой ситуации есть выход, и не один», – любил говорить Сошник. И, понимая, что сказал очевидную, давно известную всем вещь (Джордж подозревал, что слово «банальный» не водилось в Сошниковом лексиконе), добавлял: «Из любой ситуации есть ДОСТОЙНЫЙ выход».
Странное дело, этот парень не блистал умом, но частенько говорил УМНЫЕ вещи. Из этого напрашивался вывод: прописные истины скорее всего прописаны людьми недалекими, людьми, не ведающими сомнений в своей правоте.
Умный сто раз подумает, прежде чем отпустить слова на волю, и потом, скорее всего, промолчит. Но с дураками не так, они буквально сыпят афоризмами. Может, поэтому их нелегко распознать? Или, наоборот, легко? Покажите мне человека, уверенного в своей правоте – и я покажу вам настоящего, отпетого дурака?
Джордж усмехнулся. Наверное, так.
Но эти размышления нисколько не продвинули его – в решении главного вопроса: как объехать лежащую на дороге цистерну? Вариант «бросить байк и переться дальше пешком» он даже не рассматривал.
Если его возьмут, то пусть возьмут верхом на байке.
Джордж еще раз осмотрел цистерну. Она уже не горела, а дымилась. Значит, лежит здесь давно. Но ведь сюда должен кто-то приехать, разве не так? Кто-то же должен тушить всю эту хрень? Кто-то должен составлять протокол?
Его передернуло при мысли о людях, которые приедут составлять протокол. Встречаться с ними Джордж не хотел. Более того, эта встреча была ему совершенно противопоказана.
– Будем искать объезд, – сказал он Рите.
– Но... – попробовала возразить девушка. Джордж оборвал ее:
– Тебе надо в Ферзиково или нет? Если хочешь, оставайся здесь.
Он не хотел оставлять Риту, девушка была нужна ему, и Джордж это понимал. Но и времени на раздумья тоже не было. Поэтому он нарочно выбрал грубоватый тон: мол, не хочешь – слезай с байка. Сиди тут и дыши гарью.
– К тому же, – привел он аргумент, только что пришедший в голову, – пока эту штуку оттащат с дороги, пока восстановят движение, пройдет много времени. Не знаю, доберешься ли ты домой засветло... Тебе, можно сказать, повезло, что ты меня встретила. Байк – это не машина. Сейчас найдем какую-нибудь тропинку и лесом объедем это место. Затем вернемся на трассу, и через полчаса уже будем в Ферзикове. Как тебе такой расклад?
– Хорошо, – кивнула Рита.
«Похоже, эта дурочка и впрямь думает, что ей повезло. Ничего, может, все обойдется, и она даже не узнает, что прикрывала мне спину. Наверное, обойдется». Теперь Джордж не сильно опасался погони с ЭТОЙ СТОРОНЫ: цистерна стала для милицейских машин непреодолимой преградой. А по ТУ СТОРОНУ? Еще неизвестно, что ждет его там. Ведь существует такая простая штука, как радио, и для сообщения про одинокого байкера обгоревшая груда металлолома – не помеха. «Ничего, пробьемся!»
Джордж развернулся и медленно поехал назад, выискивая какую-нибудь узкую дорожку, даже тропинку – что угодно, ровное и утоптанное. Трясина была теперь справа от него, и он туда не смотрел – только влево.
Метрах в тридцати показался съезд. Может, он вел к излюбленному месту пикников, а может, грибники оставляли там машины – кто знает? Не важно, для Джорджа это было как раз то, что нужно.
Раздавшийся невдалеке вой сирены заставил его внести коррективы: «Это как раз то, что мне сейчас нужно БОЛЬШЕ ВСЕГО». Не раздумывая, он прибавил газу, проскочил последние метры и повернул налево. Спуск был довольно крутым, и Джордж крикнул Рите:
– Держись крепче! – Он почувствовал, как она попыталась сомкнуть руки на его животе, но не достала. Тогда она сжала пальцами куртку. «Кожа толстая, что ей сделается?»
Краем глаза Джордж успел уловить бледное в ярком свете дня голубоватое мигание проблесковых маячков.
«Вовремя. Теперь не возьмут». Байк, перекатываясь с кочки на кочку, катился по дорожке, все дальше и дальше в лес, Джордж больше не оглядывался.
* * *
То же время. То же место.
– Володя, тебе не кажется, что в воздухе пахнет грозой? – спросил Бурцев молчаливого водителя. Тот кивнул.
– И над деревьями прямо по курсу вьется какой-то дымок, – продолжал Кстин.
