Кристофер Ишервуд - Рамакришна И Его Ученики
– Не бойся, – сказал незнакомец, – я с женой, она чуть поотстала от меня.
Сарада решилась быть совершенно откровенной и просительно проговорила:
– Отец мой, я отстала от спутниц и, похоже, сбилась с дороги. Мой муж живет при храме в Дакшинешваре. Если ты меня туда проводишь, муж окажет тебе сердечный прием.
Тут на дорогу вышла и жена разбойника. Сарада и ей сказала:
– Мать, я дочь твоя, Сарада. Я потерялась и не знала, что мне делать, пока не встретила твоего мужа.
Разбойники обошлись с ней действительно как с родной дочерью, устроили на ночлег и накормили, а наутро помогли отыскать группу паломниц. После этого они несколько раз бывали в Дакшинешваре и Рамакришна очень сердечно принимал их.
Сарада снова поселилась в музыкальной башне вместе с Чандрой. Снаружи эти две музыкальные башни выглядят внушительными двухэтажными строениями под куполами, но большую часть их пространства занимают сводчатые веранды, где располагаются музыканты. Внутренние помещения очень тесны, и ведут в них низенькие дверцы. Нынешние посетители Дакшинешвара должны поражаться тому, что в них вообще можно было жить. Однако Сарада никогда не жаловалась на тесноту или неудобства. Обеспокоили условия ее жизни Шамбху Малика, который и распорядился выстроить для Сарады просторный домик под соломенной крышей. Он приобрел для этого участок земли, примыкающий к храмовому комплексу, недалеко от храма Кали.
Другой последователь Рамакришны, капитан Вишванатх Упадхьяя, тоже помог – он достал лес для строительства домика, пользуясь своим положением управляющего складом древесины, принадлежавшим Непалу. Склад располагался на противоположном берегу Ганги, и Вишванатх решил сплавить бревна через реку. Однако в тот день река текла бурно, и одно бревно унесло. Хридай воспользовался случаем, чтобы в очередной раз объявить, что Сарада «приносит беды». Хридай вообще ревниво отнесся к появлению Сарады и не упускал возможности оговорить ее; верным слугам вроде Хридая бывает нелегко смириться с соперниками. Вишванатх же сплавил другое бревно на противоположный берег, домик был построен, и Сарада переселилась в него. Была нанята и служанка помогать ей по хозяйству. Сарада ежедневно готовила еду, которая сначала подносилась Божественной Матери, а потом предлагалась Рамакришне. Сарада сама приносила еду в храм, собственноручно подносила ее Богине, потом кормила Рамакришну и возвращалась домой. Рамакришна навещал Сараду в ее домике, но только однажды остался там ночевать, когда проливной дождь помешал ему вернуться к себе.
Примерно после года такой жизни Сарада заболела сильнейшей дизентерией. Шамбху пригласил к ней врача, Сара-де стало лучше. Но когда она отправилась к родителям в Джайрамбати, чтобы окончательно окрепнуть, дизентерия возобновилась. На сей раз Сарада расхворалась так, что семья перестала надеяться на ее выздоровление. Когда Рамакришна узнал об этом, он сказал Хридаю:
– Только подумать – что будет, если она умрет! Значит, она напрасно родилась на свет, потому что если она сейчас умрет, то так и не достигнет цели своей жизни!
Слова Рамакришны звучат более чем странно: если цель жизни есть познание Бога, а Рамакришна ничего иного и не мог иметь в виду, то Сараде не угрожала опасность не достичь этой цели, ибо она уже испытала самадхи. Можно только предположить, что Рамакришна провидел ту великую роль, которую суждено было позднее сыграть Сараде в качестве духовной Матери всего Ордена Рамакришны. Возникает и другое предположение: на самом деле Рамакришна знал, что Сарада не умрет.
Однако сама Сарада отнюдь не была в этом уверена. Ей казалось, что смерть близка, и она решилась на прайопаве-шану – на пост до кончины, на который несколькими годами ранее пошла и Чандра, когда думала, что сын сошел с ума. Ничего не сказав ни матери, ни братьям – ее отца Рам-чандры уже не было в живых, – Сарада отправилась в деревенский храм поститься. Однако через несколько часов после начала поста ей был подсказан свыше способ лечения, благодаря которому она скоро встала на ноги.
В 1876 году заболел диабетом Шамбху. Рамакришна, навестив больного, вернулся к себе со словами:
– Нет больше масла в светильнике Шамбху.
Его предвидение скоро подтвердилось. Шамбху ушел из жизни спокойно и весело. Он говорил друзьям:
– Смерть не пугает меня. Я собрал вещички и готов в путь.
В марте того же года в возрасте девяносто четырех лет скончалась и Чандра. Под конец она выжила из ума и ей мерещились самые дикие вещи. Сильно невзлюбив Хридая, она уверила себя в том, что он убил Акшая, а теперь замышляет убийство Рамакришны с Сарадой. Чандра предупреждала сына и невестку: «Не делайте ничего, что советует Хридай!» За храмовым садом работала джутовая фабрика. В полдень у рабочих начинался обеденный перерыв, об окончании которого возвещал фабричный свисток. Чандра вбила себе в голову, что звук свистка доносится с небес, что это дуют в раковину в Вайкунтхе, в раю, которым правит Вишну, созывая небожителей на пир. По этой причине Чандра отказывалась принимать пищу до свистка, полагая неблагочестивым приступать к еде прежде, чем это сделают боги. По праздникам, когда фабрика не работала и свисток молчал, Чандру бывало просто невозможно заставить поесть. Рамакришне и Хридаю приходилось идти на всевозможные уловки, чтобы разубедить старуху.
За четыре дня до смерти Чандры Хридай собрался было к себе в деревню на праздники, но какое-то смутное предощущение заставило его заколебаться. Хридай сказал об этом Рамакришне, который ответил:
– В таком случае тебе лучше остаться здесь.
Четыре дня прошли без происшествий, Чандра чувствовала себя нормально. Вечер четвертого дня Рамакришна провел с матерью, вспоминая с ней свое детство, рассказывая ей всякие истории, которые она очень любила слушать. В полночь она легла спать, а Рамакришна вернулся к себе.
На другое утро, против обыкновения, Чандра не показалась к восьми часам. Присматривавшая за ней женщина поднялась к ее двери и позвала. Ответа не последовало. Женщина приложила ухо к двери и услышала тяжелое дыхание. Дверь была заперта изнутри, поэтому она бросилась за Рамакришной и Хридаем. Хридай выломал дверь. Чандра была без сознания.
Она прожила еще трое суток. Рамакришна и Хридай часто кормили ее, давая по несколько капель воды из Ган-ги, смешанной с молоком. Увидев, что смерть близка, они отнесли ее на берег священной реки. Рамакришна возложил к ее ногам цветы, и она тихо скончалась.
Жизнь санньясина строится на том, что все происходящее в мире нереально, поэтому он обыкновенно не принимает участия в обрядах, связанных с рождением, браком или смертью. Он не признает, что все это реально существует. Будучи санньясином, Рамакришна не мог совершать погребальный обряд по матери, это сделал за него Рамлал. Однако Рамакришну мучило ощущение вины – он не почтил Чандру ни одним ритуальным действием, как подобало бы хорошему сыну. Вот почему после завершения обрядов он настоял на том, чтобы хоть совершить подношение, именуемое тарпана - возлияние воды богу или духу предков. Воду полагается лить из горсти, но оказалось, что Рамакришна физически не в состоянии сделать это: всякий раз как он зачерпывал воду, пальцы немели и разжимались. Он снова и снова пытался удержать воду в горсти, но она проливалась на землю. Тогда он со слезами попросил прощения у духа матери за то, что не в силах исполнить обряд.
… Позднее один пандит сказал Рамакришне, что ему незачем корить себя. В священных книгах говорится, что человек, достигший определенного уровня духовного развития, физически неспособен выполнять предписанные для других обряды – даже если искренне старается.
13. КЕШАБ СЕН
Предыдущая глава кончалась мартом 1876 года и смертью Чандры Деви. Я умышленно исключил из нее самое важное событие, которое произошло почти годом раньше, – встречу Рамакришны с Кешабом Сеном. В исторической перспективе эта встреча настолько значительна, что заслуживает отдельной главы. Я мимоходом уже упоминал имя Кешаба Сена, как одного из крупнейших индусских реформаторов XIX века. Теперь мне предстоит в подробностях объяснить, что именно он желал реформировать и каким образом повлияло на него учение и личный пример Рамакришны.
В четвертой главе я уже вкратце написал о воздействии, которое оказали на Индию англичане. Одной из многих бед чужеземного завоевания является склонность завоеванных подражать завоевателям. Это подражание есть зло, потому что оно некритично; здесь не отбираются одни аспекты чужой культуры, не отвергаются другие, а рабски перенимается все целиком – из суеверного представления, будто, обезьяньи следуя примеру завоевателей, можно обрести и их превосходство в силе.
Англичане, без сомнения, могли предложить Индии немало ценного – свою систему здравоохранения и инженерные знания, западное искусство и четко определенные правовые нормы. К сожалению, англичане принесли с собой и научный атеизм, и миссионерский евангелизм, диаметрально противоположные, но одинаково ограниченные и догматичные. Оба направления уже натворили достаточно бед на Западе, где они зародились, экспортированные же в Индию, они получили дополнительную притягательность новинки и угрожали стране духовным и культурным хаосом. Почти все молодые индийцы, соприкоснувшиеся с атеизмом и миссионерством, пережили острую реакцию на них. Они либо утрачивали веру во все индусское, получая взамен от английского одно лишь отчаяние; либо, завороженные фанатичностью и самоуверенностью миссионеров, они перенимали выхолощенный вариант христианства, жалкий и своекорыстный.
