Роберт Уилсон - Золотое яблоко
– Правильно, лейтенант, – насмешливо сказал сержант О'Банион.
Сержант О'Банион ненавидел черных, но еще больше он ненавидел вонючих, вшивых, длинноволосых, гомосексуальных, прокоммунистических изготовителей бомб из группировки Моритури. Он был убежден, что по ту сторону зеленой металлической двери находится их мерзкий притон, в котором они спят вповалку, обвивая друг друга грязными голыми телами, словно черви в банке. Он явственно видел это. Сержант облизнул губы. Уж он-то с ними разберется. Он крепче сжал автомат.
– Пора, – сказал Уотерхаус.
Было 5:23. Прикрыв лицо рукой в перчатке, он навел свой автоматический пистолет сорок пятого калибра на дверной замок. Согласно устным инструкциям Фланагана, они не должны предъявлять ордер и даже стучаться в дверь. Им сказали, что запасов динамита, которые хранятся в квартире, хватит на то, чтобы уничтожить целый квартал роскошных высотных многоквартирных домов.
О'Банион представлял себе, как увидит белую девушку в объятиях черного парня и прикончит их одной пулеметной очередью. Его член начал разбухать.
Уотерхаус выстрелил в замок, бросился всем телом на дверь и распахнул ее настежь. Быстро вошел в квартиру. Его ботинки стучали по голому плиточному полу. По щекам текли слезы.
– Господи, Господи, почему ты меня оставил? – всхлипывал он.
– Кто там? – спросил голос.
Уотерхаус, глаза которого уже привыкли к темноте, взглянул через пустую гостиную в следующую комнату и увидел силуэт стоявшего Майло А. Фланагана.
Уотерхаус выбросил вперед руку с тяжелым автоматическим пистолетом, тщательно прицелился, сделал глубокий вздох, задержал воздух и нажал на курок. Пистолет выстрелил, ударила отдача, и черная фигура медленно повалилась на руки изумленных людей позади нее.
Летучая мышь, сидевшая на подоконнике, вылетела в открытое окно в сторону озера. Ее видел только Уотерхаус.
В комнату неуклюже вошел О'Банион. Присев на одно колено, он дал очередь из шести пуль в направлении парадной двери.
– Отставить! – рявкнул Уотерхаус. – Не стрелять! Тут херня какая-то. – Херня начнется, подумал он, если те наши, что у парадного входа, сдуру войдут и откроют ответный огонь. – Включи свет, О'Банион, – приказал Уотерхаус.
– Здесь кто-то стреляет.
– Мы стоим здесь и разговариваем, О'Банион. В нас никто не стреляет. Найди выключатель.
– Они взорвут бомбы! – В голосе О'Баниона слышались визгливые нотки.
– Включи свет, О'Банион, и мы увидим, что они делают. Возможно, нам даже удастся их остановить.
О'Банион ринулся к стене и начал хлопать по ней ладонью. Кто-то из полицейских, вошедших вслед за О'Банионом через черный ход, наконец нашел выключатель.
Квартира пустовала. В ней не было мебели. Не было ковров на полу, не было занавесок на окнах. Тот, кто здесь жил, исчез.
Скрипнула парадная дверь. Уотерхаус заорал:
– Все нормально! Это Уотерхаус. Здесь никого нет.
Он больше не плакал. Дело сделано. Он убил первого белого человека.
Парадная дверь широко распахнулась.
– Тут тоже никого? – спросил полицейский в каске. – Кто же тогда убил Фланагана?
– Фланагана? – переспросил Уотерхаус.
– Фланаган мертв. Его убили.
– Тут никого нет, – сказал О'Банион, осматривавший соседние комнаты. – Что происходит, черт побери? Фланаган лично планировал эту операцию.
Сейчас, при включенном свете, Уотерхаус увидел, что кто-то нарисовал мелом на полу пентаграмму. В центре пентаграммы лежал серый конверт. Отто его поднял. На обратной стороне конверта стояла круглая зеленая печать с надписью «ЭРИДА». Отто вскрыл конверт и прочитал:
Неплохо, Отто. Теперь немедленно отправляйся в Баварию, в Ингольштадт. Эти гады хотят имманентизировать Эсхатон.
С– М
Одной рукой складывая записку и засовывая ее в карман, а другой пряча в кобуру пистолет, Отто Уотерхаус прошел через столовую. Он едва взглянул на тело Майло А. Фланагана с пулевым отверстием в середине лба, похожим на третий глаз. Хагбард был прав. Убийству предшествовали тоска и ужас, но как только дело было сделано, он перестал что-либо чувствовать. «Я встретил врага, и он – мой», – думал он.
Отто обошел людей, столпившихся над телом Фланагана. Все решили, что он отправился куда-то с докладом. Никто не мог понять, кто же все-таки убил Фланагана.
Когда до О'Баниона наконец дошло, Отто уже сидел в своей машине. Через шесть часов, когда были блокированы аэропорты и вокзалы, Отто в международном аэропорту Миннеаполиса покупал билет в Монреаль. Ему пришлось лететь обратно в Чикаго, но во время посадки в международном аэропорту О'Хэр он не покидал борт самолета, пока его собратья полицейские рыскали по всем вокзалам. Еще через двенадцать часов Отто Уотерхаус был на пути в Инголыптадт, имея на руках паспорт, сделанный монреальскими дискордианцами.
– Инголыптадт, – сообщил БАРДАК. На этой неделе Хагбард ввел в него программу, позволявшую компьютеру разговаривать на довольно сносном английском языке. – Крупнейший рок-фестиваль в истории человечества, самое большое скопление людей в новейшей истории произойдет близ Инголыптадта на берегу озера Тотенкопф. Ожидается до двух миллионов молодых людей со всего мира. Выступит «Американская Медицинская Ассоциация».
– Ты до этого знал или подозревал, что музыканты «АМА» Вольфганг, Вернер, Вильгельм и Винифред Зауре – четверо из Первоиллюминатов? – спросил Хагбард.
– Они были в списке, но четырнадцатыми по степени вероятности, – ответил БАРДАК. – Возможно, некоторые другие группы, которые я подозревал, – Истинные Иллюминаты.
– Теперь ты можешь сформулировать, с какого рода кризисом мы столкнемся на этой неделе?
Возникла пауза.
– В этом месяце произошло три кризиса. Подписано несколько документов, которые призваны довести три главных кризиса до максимума. Первый кризис– это Фернандо-По. Из-за переворотов Фернандо-По мир практически стоял на грани войны, но у иллюминатов в резерве был контр переворот, и это решило проблему к всеобщему удовлетворению. Главы государств – тоже люди, поэтому такое событие, хотя оно и было инсценировано, выбило их из колеи, они стали боязливее и иррациональнее. Они не в состоянии разумно реагировать на два следующих потрясения. Если тебя не интересуют более подробные характеристики личностей нынешних глав государств, служащих неотъемлемой частью мировых кризисов, то пойдем дальше. Лас-Вегас. Я по-прежнему не знаю подробностей того, что там происходит, но оттуда все еще прорываются мощные болезненные вибрации. Как я понял, анализируя получаемую в последнее время информацию, где-то в пустыне под Лас-Вегасом находится бактериологический военный научно-исследовательский центр. Один из моих самых мистических датчиков выдал фразу: «Туз в рукаве – отравленный леденец». Но вряд ли мы ее сможем понять, пока не выясним более традиционным способом, что происходит в Лас-Вегасе.
– Я уже направил туда Малдуна и Гудмана, – сказал Хагбард. – Что ж, БАРДАК, очевидно, третий кризис – это Ингольштадт. Что произойдет на этом рок-фестивале?
– Они намерены применить иллюминатскую науку стратегического биомистицизма. Озеро Тотенкопф – одно из знаменитых европейских «бездонных озер». Это значит, что там есть выход в подземное Валусийское море. В конце Второй мировой войны Гитлер держал в Баварии целую резервную дивизию СС. Он планировал отойти к Оберзальцбургу и вместе с этой фанатично преданной ему дивизией дать последний бой врагу в Баварских Альпах. Однако иллюминаты убедили Гитлера, что у него еще есть шанс выиграть войну, если он последует их инструкциям. Гитлер, Гиммлер и Борман отравили всю дивизию, несколько тысяч человек, цианидом. Затем водолазы опустили их трупы в полном боевом снаряжении на огромное подземное плато близ того места, где Валусийское море соединяется с озером Тотенкопф. К ботинкам эсэсовцев привязали груз, и со стороны казалось, что они стоят по стойке «смирно». Дивизионные самолеты, танки и артиллерию тоже опустили на это плато. Между прочим, многие эсэсовцы знали, что в их последнюю трапезу добавлен яд, но все равно ели. Они были уверены: если Фюрер считает, что им лучше умереть, значит, это действительно для них лучше.
– Не думаю, что за тридцать лет от них что-нибудь осталось, – заметил Хагбард.
Ты, как обычно, ошибаешься, Хагбард, – ответил БАРДАК. – Все эти эсэсовцы были окружены биомистическим защитным полем. Вся дивизия находится в том же состоянии, в каком была в день отравления. Естественно, иллюминаты обманули Гитлера и Гиммлера. На самом деле целью массового жертвоприношения был взрывообразный выброс энергии сознания, достаточной для переброса Бормана на энергетический план бессмертия. Борману, одному из Первоиллюминатов того времени, полагалась награда за его вклад в развязывание Второй мировой войны. Пятьдесят миллионов насильственных смертей во время этой бойни помогли многим иллюминатам достичь трансцендентальной иллюминации и доставили большое удовольствие их старшим братьям и союзникам, ллойгорам.