Нельсон Демилль - Игра Льва
Я внимательно посмотрел на Кейт. Несмотря на события сегодняшнего дня, она выглядела свежей и собранной, словно сейчас было девять утра, а не девять вечера. Лично я чувствовал себя разбитым. Правда, я на десять лет старше мисс Мэйфилд и еще не полностью восстановился после почти смертельного ранения. Возможно, это объясняло разницу наших энергетических уровней, однако не объясняло, почему ее одежда и волосы были в полном порядке и почему от нее хорошо пахло. А вот я, наверное, выглядел помятым, и мне явно не помешало бы принять душ.
Нэш выглядел опрятным и собранным, но манекены всегда так выглядят. И потом, сегодня он не выполнял никакой физической работы. Не лазил по заполненным трупами салонам самолета, не мотался на автомобиле по аэропорту.
Но вернемся к Кейт. Она сидела, положив ногу на ногу, и я впервые обратил внимание на то, какие у нее красивые ноги. Конечно, я мог заметить это еще месяц назад, во время нашей первой встречи, но я старался отвыкнуть от своих полицейских привычек. За время работы в ОАС я не пристал ни к одной незамужней или замужней женщине, за что приобрел репутацию мужчины, который всецело предан своей работе. Либо какой-то неизвестной женщине. А может, меня считали гомиком или импотентом. Или же думали, что одна из пуль ранила меня ниже живота.
В любом случае, теперь передо мной открылся новый мир. Женщины на работе рассказывали мне о своих дружках и мужьях.
Спрашивали, нравятся ли мне их новые прически, и в целом относились ко мне, как к бесполому существу. Правда, женщины пока не предлагали мне пройтись с ними по магазинам и не делились со мной кулинарными рецептами, но, возможно, они начнут приглашать меня в качестве няньки к своим детям. Так что прежний Джон Кори мертв, похоронен под тонной политически корректных директив из Вашингтона. Джон Кори, детектив отдела по расследованию убийств, – это уже история. Вместо него появился Джон Кори, специальный агент Особого антитеррористического соединения. Я чувствовал себя вымытым и окрещенным в священных водах Потомака, заново родившимся и принятым в компанию чистых ангелов, с которыми я вместе работал.
Ладно, вернемся снова к Кейт. Ее юбка не закрывала колени, и моему взору как раз предстало левое бедро. Внезапно до меня дошло, что Кейт смотрит на меня, поэтому я оторвал взгляд от ее ног и посмотрел в лицо. Губы у нее, оказывается, были более пухлыми, чем мне казалось, и чувственными. А ледяные голубые глаза заглядывали мне прямо в душу.
– Судя по твоему виду, тебе действительно требуется кофе, – заметила Кейт.
Я прочистил горло, мозги и ответил:
– На самом деле мне требуется выпить.
– Я куплю тебе стаканчик попозже, – пообещала Кейт.
Я посмотрел на свои часы.
– Обычно в десять я уже ложусь спать.
Кейт улыбнулась, но ничего не сказала. А у меня учащенно забилось сердце.
А Нэш оставался Нэшем, совершенно некоммуникабельным и непроницаемым, как тибетский монах во время молитвы. У меня снова мелькнула мысль, что, возможно, этот парень не такой уж надменный. Может, он просто глупый и интеллект у него на уровне тостера, однако ему хватает ума не показывать этого.
Мистер Робертс вернулся с подносом, на котором стояли кофейник и четыре чашки. Он молча поставил поднос на столик и удалился. Я взялся за дело и наполнил три чашки горячим кофе. Затем Кейт, Тед и я разобрали чашки и сделали по глотку.
Покончив с кофе, мы разом встали и подошли к большому окну. Каждый из нас, глядя вниз на город, был погружен в собственные мысли.
Я посмотрел на восток, в направлении Лонг-Айленда. Где-то там, совсем в другом мире, стоял хорошенький коттедж, а в коттедже перед камином сидела Бет Пенроуз и прихлебывала чай. А может, и бренди. Конечно, не стоило часто думать о таких вещах, но, помню, бывшая жена как-то сказала мне: «Такие мужчины, как ты, Джон, делают только то, что хотят делать. Ты хочешь быть полицейским, тогда уж не жалуйся на свою работу. Когда ты будешь готов, ты бросишь ее. Но ты еще не готов».
Я бросил взгляд на Кейт и увидел, что она смотрит на меня. Я улыбнулся, она улыбнулась в ответ. А затем мы вернулись к созерцанию своих пейзажей.
Большую часть своей профессиональной деятельности я выполнял работу, которая считалась важной. Каждому, кто был здесь, было известно это специфическое чувство. Однако такая работа накладывала свой отпечаток на мышление, на душу, а иногда, как в моем случае, и на тело. И все же эта работа продолжала возбуждать меня.
Бывшая жена как-то пришла к очень умному выводу.
– Ты никогда не умрешь от скуки, Джон, но ты загнешься на своей работе. Наполовину ты уже загнулся.
Неправда. Она не права. А правда-то заключалась в том, что я уже не мог жить без прилива адреналина. А еще мне нравилось защищать общество. О таких вещах не говорят в служебных кабинетах, но это фактор – и важный фактор.
Возможно, после завершения этого дела я хорошенько подумаю обо всем. Может, уже пора сдать пистолет и бронежилет, пора сойти с опасного пути. Вообще уйти со сцены.
Глава 20
Асад Халил ехал по жилому кварталу. Ему еще не приходилось управлять таким большим автомобилем, как «меркурий», но он хорошо справился с этим.
Халил не поехал на платное шоссе, поскольку не собирался проезжать ни через какие посты, взимавшие плату. Как он и просил в Триполи, взятый напрокат автомобиль имел систему «Спутниковый навигатор», которой он пользовался в Европе. Она несколько отличалась от тех, к которым привык Халил, зато в ее базе данных имелась вся дорожная сеть Соединенных Штатов. Медленно двигаясь по улицам, Халил выбирал пути проезда к шоссе номер один.
Через пятнадцать минут он выехал на шоссе и направился на юг. Движение было оживленным, а по обе стороны располагались коммерческие учреждения. Халил обратил внимание на то, что у некоторых встречных машин горят фары, поэтому он тоже включил свет.
Проехав около мили, он выбросил в окошко ключи Джаббара, вытащил из бумажника убитого наличные деньги – восемьдесят семь долларов. Затем порылся в бумажнике и разорвал на мелкие кусочки все, что можно было порвать. Трудности возникли с кредитными карточками и запечатанными в пластик водительскими правами, но их Халил смял и выбросил в окошко. Теперь в бумажнике не оставалось ничего, кроме цветной фотографии семьи Джаббара – сам Гамаль Джаббар, его жена, два сына, дочь и пожилая женщина. Продолжая вести машину, Халил внимательно рассмотрел снимок. Ему самому удалось спасти из руин дома в Эль-Азизии несколько фотографий, в том числе отца в военной форме. Эти снимки были бесценны для него, поскольку никогда уже больше не будет фотографий семьи Халил.
Он разорвал семью Джаббара на четыре части и выбросил в окно. Туда же последовали бумажник, пластиковая бутылка и стреляная гильза. Теперь все улики оказались разбросанными на несколько миль вдоль шоссе, их наверняка никто не заметит.
Из отделения для перчаток Халил вытащил стопку бумаг – документы на прокат машины, дорожные карты, какие-то рекламные проспекты. Он отметил про себя, что американцы, как и европейцы, любят ненужные бумаги.
Просмотрев соглашение об аренде автомобиля, он убедился, что имя и фамилия соответствуют его новому паспорту. Теперь можно было все внимание переключить на дорогу. Оказывается, здесь полно плохих водителей: слишком молодые или слишком пожилые люди, много женщин. Создавалось впечатление, что никто из них не умеет как следует управлять автомобилем. В Европе ездили гораздо лучше, если не принимать во внимание Италию. А в Триполи водители были похожи на итальянских. Халил понял, что даже если плохо вести автомобиль, этого не заметят. Халил посмотрел на указатель уровня топлива и убедился, что бак полон.
В зеркале заднего вида он заметил полицейскую машину. Какое-то время она ехала следом, и Халил строго выдерживал положенную скорость, не менял ряд и старался не слишком заглядываться в зеркала, чтобы не вызвать подозрений у полицейского.
Вот полицейская машина поравнялась с автомобилем Халила, а затем она прибавила скорость и умчалась вперед.
Халил успокоился и сосредоточился на дороге. В Триполи ему говорили, что субботним вечером здесь будет интенсивное движение, многие ехали в рестораны, в кинотеатры на открытом воздухе или за покупками. Как в Европе. Правда, европейцы не ездили субботними вечерами за покупками.
И еще в Триполи его предупреждали, что в сельской местности полиция активнее охотится за торговцами наркотиками. Тут могла возникнуть проблема, поскольку останавливали темнокожих водителей или латиноамериканцев, но могли тормознуть и араба.
Халил задумался на минуту о Гамале Джаббаре. Ему не доставило удовольствия убийство соотечественника-мусульманина, но каждый мусульманин должен быть готов к тому, чтобы сражаться, пожертвовать собой или стать мучеником. А слишком многие мусульмане, такие как Гамаль Джаббар, не делали ничего – лишь отправляли деньги на родину. Конечно, Джаббар не заслуживал смерти, но другого выхода не было. Асад Халил выполнял священную миссию, а остальным следовало приносить себя в жертву. Ведь они не могли убивать врагов. И вторая мысль пронизала мозг: а вдруг единственного выстрела оказалось недостаточно? Но Халил сам видел агонию Джаббара и слышал предсмертные хрипы. Нет, он мертв. Пусть этот день послужит ему пропуском в рай.
