Стивен Фрей - Афера
Дар сопровождался запиской, в которой доктор признавал свое членство в «Семерке». Деньги — крупнейшее в истории университета пожертвование частного лица — должны были, согласно воле завещателя, пойти на стипендии для представителей национальных меньшинств.
В день смерти доктора Пирса, ровно за семь минут до полуночи, колокол на университетской часовне прозвонил семь раз. Так Гарвард признал существование «Семерки».
Оставшиеся шесть членов общества пополнили его за счет студента-третьекурсника, принимавшего весьма активное участие в общественной жизни университета. Так в группу влилась свежая кровь, и самый молодой ее член сразу увидел открывающиеся перед ним возможности.
Старшие были люди заметные, кое-кто поддерживал тесные связи с Уолл-стрит. Молодой человек убедил их использовать эти связи ради скрытого пополнения казны «Семерки». Он сразу сообразил, что уолл-стритские воротилы, выпускники Гарварда, обрадуются возможности поддержать тайное общество, способное определять политику их альма-матер. Что касается популяризации «Семерки» внутри родных стен, то молодой человек просто вывел белой краской цифру 7 на покрытых плющом университетских зданиях.
На выпускной церемонии 1996 года «Семерка» сделала свое первое официальное пожертвование в кассу университета: миллион и семь центов — сумма в ту пору колоссальная. Это потрясло публику, а газеты, освещавшие событие, лишь бегло упомянули о том, что главным оратором на нем был государственный секретарь Соединенных Штатов. Зато они во всех деталях описывали, как посреди министерской речи из окна на четвертом этаже Грант-Холла поплыл вниз конверт, и как его прикрепили к тесемке, и как он трепетал на ветру перед глазами госсекретаря, когда тот обращался с крыльца здания к родителям, студентам и представителям университета. В тот момент, когда последние вскрыли конверт и объявили о его содержимом, речь прервалась. Собравшиеся взорвались аплодисментами, продолжавшимися не менее четверти часа, а шестеро старших участников общества и заканчивающий в этом году университет их юный товарищ наблюдали за этим взрывом восторга со сдержанным удовлетворением.
После Второй мировой войны деятельность «Семерки» приобрела ярко выраженный политический характер, ее члены неизменно вступали в заговор с представителями консервативной идеологии. Традиции крупных пожертвований в университетский фонд они не изменяли: сумма всегда включала в себя цифру 7. Но основные свои усилия они сосредоточили на работе с губернаторами и конгрессменами, недружественно относящимся к господствующим республиканским взглядам.
Членство в «Семерке» было пожизненным, всего за историю существования в нее входило сорок девять человек. На торжественной церемонии вступления неофиту в области предплечья накалывали едва заметную «Семерку», различимую лишь через сильную лупу. Тут же с него брали клятву на крови хранить тайны общества, а также обещание любыми способами поддерживать других членов «Семерки». После смерти члена «Семерки» его принадлежность к ней определяли по цифре 7 в конце некролога в «Нью-Йорк таймс», а также по имени на простой, без названия, доске при входе в гарвардскую часовню. Смысл ее был ведом всем, хоть сколько-нибудь связанным с Гарвардом.
В общество никогда не входило более семи членов. По смерти одного его место в течение нескольких дней занимал другой, отобранный из длинного списка кандидатов, за которыми постоянно присматривали. Новые члены более не рекрутировались из числа студентов — эта традиция оборвалась в 1945 году. Дела, коими занимались члены общества, были слишком деликатными, чтобы посвящать в них молодых людей, еще не определивших свою политическую позицию. Новыми членами становились люди, уже снискавшие видное положение в больших корпорациях, крупных юридических фирмах, правительственных учреждениях, а также на верхних этажах Уолл-стрит. Эти люди обладали крупным капиталом, твердо придерживались консервативных взглядов и, ко всему прочему, были выпускниками Гарварда. Такие требования предъявлялись к членам «Семерки».
* * *Раскуривая длинную сигару, Грэнвилл Уинтроп обежал взглядом собравшихся. Тернер Прескотт, управляющий партнер компании «Кливленд, Миллер и Прескотт»; Девон Чеймберс, бывший председатель правления компании «Дюпон де Немур»; Уоллес Борман, председатель совета директоров Южного Национального банка; Уильям Резерфорд, бывший глава Европейского департамента ЦРУ; Уэнделл Смит, председатель правления Федерального резервного банка города Нью-Йорка; наконец, Бейли Хендерсон, президент и главный редактор «Файнэншиал кроникл». Важные люди. Влиятельные. Все как один.
И люди одной породы. Они принадлежат одной политической партии, все они богаты, все придерживаются консервативных убеждений, у всех жена и дети. Никто никогда не разводился, хотя любовницы кое у кого есть. Каждый входит в самые разные гражданские объединения и благотворительные общества. И каждый может похвастать высоким происхождением. Каждый, кроме Резерфорда.
Резерфорд учился в Гарварде по, так сказать, футбольной стипендии (номинально университеты, входящие в так называемую «Лигу плюща», спортивных стипендий не выделяют, называя их материальным вспомоществованием спортсменам) — мастерства, чтобы играть за команды таких футбольных монстров, как университеты Алабамы или Нотр-Дам, ему явно не хватало, — а с другой стороны, семья была не столь состоятельна, чтобы оплачивать обучение сына в Гарварде. По завершении сильно приукрашенной карьеры игрока сборной команды университетов «Лиги плюща», Резерфорд завербовался в армию, где быстро дорос до подполковника. Затем был переведен в ЦРУ и через четыре года стал руководителем Европейского департамента этого учреждения. Резерфорд свободно говорил на испанском, русском, французском и немецком, прекрасно владел оружием и новейшими методами сбора разведывательной информации. Сентиментальностью, мягко говоря, не отличался и жизнь человеческую почти ни во что не ставил.
В 1981 году в авиационной катастрофе, прямо над Вашингтоном, погиб Ричард Стал, летевший самолетом компании «Эйр Флорида». Он исполнял тогда обязанности администратора «Семерки». Участники общества связались с Резерфордом, и тот не раздумывая принял предложение войти в его состав. Отныне он полностью посвятит жизнь повседневной деятельности «Семерки» и станет ближайшим помощником Грэнвилла Уинтропа — лидера группы. А денег будет зарабатывать в год больше, чем за всю свою карьеру в армии и ЦРУ, вместе взятых. Резерфорд ушел в отставку из ЦРУ и привел с собой в «Семерку» Феникса Грея, человека, разбиравшегося в убийствах лучше, чем Бог или Сатана.
Нынче вечером «Семерка» собралась в небольшом, в двадцать пять акров, поместье Прескотта, Уортингтон-Вэлли, — пышно поросшем зеленью участке конного завода, в двадцати милях к северу от Балтимора. Место это выбрали, во-первых, потому, что жена хозяина была в отъезде и, значит, никто их тут не потревожит, а во-вторых, на следующее утро ему предстояло быть на судебном заседании в центре Балтимора.
— Что ж, господа, начнем, — повелительно проговорил Уинтроп, и все разом умолкли. — Я счел необходимым в последний раз собрать вас перед тем, как проект «Плеяда» станет достоянием гласности. — Уинтроп немного помолчал. — Полагаю, всем вам известно о трагической гибели директора Филипелли в Монтане в минувшую субботу.
Собравшиеся дружно закивали и щелкнули пальцами. Сначала не все считали, что убийство Картера Филипелли должно входить в программу действий. Но когда выяснилось, что президент и Филипелли всерьез решили поднять налог на недвижимость до девяноста процентов, все сошлись на том, что проект «Плеяда» необходимо осуществить любой ценой. Если в цену эту входит смерть Филипелли, что ж, так тому и быть. Ведь они с президентом намерены похитить то, что собравшиеся вместе со своими семьями зарабатывали и заработали в целой череде поколений.
— Хорошо. Попрошу вас, Девон, что там у нас на сегодняшний день с «Пенн-мар кемиклз»?
Чеймберс с трудом перевел дыхание. Рак легких прогрессировал не по дням, а по часам. Из собравшихся лишь Уинтроп и Резерфорд знали, как скверно обстоят его дела. По указанию шефа последний велел Фениксу Грею проникнуть в кабинет врача Чеймберса и сделать копию истории его болезни. Позднее октября тот не протянет, именно так там и было написано. Даже сам Чеймберс не знал, как мало ему осталось, — доктор скрывал это от пациента.
— Мы объявим о предстоящей покупке в среду, — начал Чеймберс. — Объявление появится в «Уолл-стрит джорнал», на полосе финансовых новостей «Нью-Йорк таймс» и, разумеется, в «Файнэншиал кроникл». — Чеймберс кивнул в сторону Бейли Хендерсона. — Наша стартовая цена на тендере — семьдесят пять долларов за акцию.
