Том Нокс - Клуб адского огня
Маленький причал был битком забит народом, но археолог сразу же без труда разглядела Исобель. Пожилая женщина с серебряными волосами резко выделялась среди темнолицых турок. Она была облачена в легкие, воздушные одежды. Оранжевый шелковый шарф. И у нее был лорнет!
Гости сошли по трапу. Женщины обнялись, потом Кристина представила Роба. Исобель любезно улыбнулась и сообщила, что до ее дома полчаса ходьбы.
— Знаете ли, на острове нет автомобилей. Их не разрешают здесь держать. Слава богу!
По пути Кристина рассказала Исобель обо всех поразительных событиях последних недель. О страшном убийстве. О невероятных находках. Исобель слушала и кивала. К Францу она всегда относилась с симпатией. Обеих женщин, как заметил Роб, связывали отношения чуть ли не матери и дочери. Это тронуло журналиста.
И конечно же, он вновь подумал о Лиззи. Ей понравилось бы на острове, решил он. Тут было красиво с некоторым оттенком таинственности — деревянные дома, кусты тамариска, потрепанные временем византийские церкви и даже спавшие на солнцепеке кошки. А вокруг расстилалась сверкающая водная гладь, и в отдалении возвышался знаменитый силуэт Стамбула. Пейзаж был великолепен. Роб твердо решил, что когда-нибудь обязательно привезет Лиззи сюда.
Дом Исобель оказался обаятельно старым — прохладная летняя резиденция оттоманских аристократов.
Белое каменное здание располагалось подле затененного деревьями пляжа и глядело через пролив на соседние острова.
Они уселись на мягких диванах, и Кристина приступила к завершающей части повествования о Гёбекли и происшествиях последних недель. Когда она перешла к душераздирающему аккорду — как их чуть не похитили в музее, — в доме воцарилась мертвая тишина.
От этой тишины воздух прямо-таки звенел. Роб слышал плеск волн и потрескивание стволов сосен.
Исобель вяло поигрывала лорнетом. Они допили чай. Кристина взглянула на Роба и чуть заметно пожала плечами, как бы говоря: «Возможно, Исобель не в состоянии нам помочь. Возможно, загадка слишком сложна».
Латрелл вздохнул и почувствовал, как на него наваливается усталость. Но тут Исобель выпрямилась. Бодрая, со сверкающими глазами. Она попросила Роба показать ей снимок символа на кувшине.
Журналист полез в карман, извлек телефон и вывел на экран фото. Исобель всмотрелась.
— Да, так я и думала. Это санджак. Символ, используемый в культе ангелов.
— В культе чего?
— В культе ангелов, езидском культе. — Она улыбнулась. — Пожалуй, я поясню. Шанлыурфа и окрестности — отдаленная часть Курдистана — просто рассадник всяческих религий. Христианство, иудаизм, ислам — все имеет прочные корни в тех краях. Но там, в курдских районах, есть и другие, еще более древние религии. Например, ярсенизм, алевизм и езидизм. Все вместе они имеют общее название: культ ангелов. Им, может, пять тысяч лет, а может, и больше. Они уникальны — существуют только там и больше нигде. — Она немного помолчала. — Езидизм — самое древнее и загадочное течение из всех.
— В чем это проявляется?
— У езидов очень своеобразные обычаи. Они поклоняются священным деревьям. Езиды не едят салат латук. Не носят темно-синих одежд, считая цвет священным. Женщинам нельзя обрезать волосы. Их общество строго делится на касты, браки между которыми недопустимы. В высших кастах практикуется полигамия. Тот из них, кто сочетается браком с иноверцем, рискует подвергнуться остракизму или чему-то похуже. Поэтому они никогда не роднятся с исповедующим другие верования. Никогда.
— Но разве в Турции культ ангелов не зачах? — перебила ее Кристина.
— Почти. Последние приверженцы культа ангелов обитают в основном в Ираке, их там около полумиллиона. Но и в Турции найдется несколько тысяч езидов. Их, естественно, яростно преследуют повсюду. Мусульмане, христиане, диктаторы…
— Но во что они верят? — спросил Роб.
— Езидизм — религия синкретическая, включающая в себя элементы многих верований. Подобно индусам, они верят в перевоплощение. Как древние поклонники Митры, обожествляют быков. Верят в таинство крещения — как христиане. Когда молятся, оборачиваются к солнцу — как зороастрийцы.
— Почему же вы решили, будто на кувшине изображен езидский символ?
— Я вам сейчас покажу.
Исобель подошла к книжным полкам на дальней стене и вернулась с толстым томом. Быстро перелистав страницы, она отыскала фотографию необычного бронзового жезла, увенчанного фигуркой птицы. Подпись сообщала, что это «езидский санджак». Предмет на фотографии был очень похож на символ, запечатленный на сосуде.
Хозяйка закрыла книгу и вновь повернулась к Кристине.
— Ну? Теперь скажи-ка мне, как полностью звали ваших рабочих на раскопках. И как фамилия Бешета из музея.
Кристина прикрыла глаза, собираясь с мыслями, несколько секунд помолчала, а потом перечислила с полдюжины имен. Потом добавила еще несколько.
Исобель кивнула.
— Езидские имена. Рабочие на ваших раскопках были езидами. Как и твой Бешет. И похитить вас пытались, думаю, тоже езиды. Они защищали кувшины, оказавшиеся в музее.
— Логично, — согласился Роб, заново прокрутив в сознании случившееся накануне. — Особенно если рассматривать всю цепь событий. Я что хочу сказать: Бешет дал Кристине коды, после чего позвонил своим соплеменникам езидам и сообщил о наших намерениях. И они примчались в музей. Он их предупредил!
— Несомненно, — быстро отозвалась Кристина. — Но почему езиды так тревожатся из-за каких-то старинных горшков? Пусть даже с ужасным содержимым. Теперь-то что они могут с ними делать? И какого дьявола они так отчаянно рвались остановить нас?
— В том-то и суть, — ответила Исобель.
Ставни перестали поскрипывать. На потолке играл яркий солнечный блик, отразившийся от недалекой воды.
— Следует учитывать еще кое-что, — добавила Исобель. — У езидов очень необычный бог. Он имеет вид павлина.
— Они поклоняются птице?
— И называют ее Мелек Таус. Ангел-павлин. У него есть еще одно имя… Молох. Жестокий бог или демон, которому поклонялись ханаанцы. Христиане и мусульмане считают, что имеется и третье имя. Сатана.
Роб так и обмер.
— Вы хотите сказать, езиды поклоняются Сатане?
Исобель энергично закивала.
— Шайтану, демону. Ужасному богу, требующему жертвоприношений. — Она улыбнулась. — В нашем понимании так и есть. Да, езиды поклоняются дьяволу.
29
Клонкерри. Этим именем завершался список, и на него возлагалась самая большая надежда. Форрестер перебирал на коленях бумаги и фотографии. По лобовому стеклу стекали струйки дождя. Они с Бойжером ехали на взятом напрокат автомобиле по северной Франции.
Место назначения располагалось чуть севернее Лилля. Бойжер вел машину, Форрестер читал. И надеялся, что они наконец-то на верном пути. Во всяком случае, пока что у него складывалось именно такое впечатление.
Несколько последних дней они беседовали с директорами, ректорами и кураторами студентов, обзванивали не склонных к разговорам врачей из университетских клиник. Таким образом удалось откопать несколько вероятных кандидатур. Бросивший занятия студент из оксфордского Крайст-черч. Пара изгнанных из Итона и Мальборо. Шизофреник-прогульщик из Сент-Эндрю.
Форрестер был поражен тем, как много оказалось студентов с диагнозом «шизофрения». Не одна сотня по стране.
Но кандидатуры отпадали одна за другой, по той или иной причине. Дезертир из Оксфорда находился в психиатрической клинике. Прогульщик из Сент-Эндрю — на Таиланде. Парень, исключенный из Итона, умер.
В конце концов от списка осталось только одно имя — Джейми Клонкерри.
Все говорило, что он может оказаться тем самым человеком. Он родился в чрезвычайно богатой семье, принадлежавшей к старой аристократии. Учился в очень дорогой школе в Вестминстере, по словам директора, отличался весьма эксцентричным поведением и склонностью к насилию. Как-то раз сильно избил ученика и едва не был отчислен. Но, учитывая способности и прекрасную успеваемость, ему дали возможность доучиться.
Затем Клонкерри поступил в лондонский Империал-колледж — один из лучших университетов мира — учиться математике. Но замечательная возможность не разрешила его проблем; напротив, странности лишь усилились. Он пристрастился к тяжелым наркотикам, его ловили на том, что в общежитии к нему ходили «девушки по вызову». Одна из них пожаловалась в полицию на жестокое обращение, но жалобу сочли недостаточно убедительной: как-никак девушка была проституткой и обвиняла талантливого студента одного из ведущих университетов.
Самым важным представлялось то, что Клонкерри собрал вокруг себя компанию очень близких друзей — итальянцев, французов и американцев. Его университетский однокашник отозвался о компании Клонкерри как о странной секте. «Эти парни, — заявил он, — боготворят его». А недели две или три назад секта исчезла в полном составе. Их не видели на лекциях. Встревоженной сестре одного из парней сообщили, что ее брат пропал. Администрация колледжа развесила портреты пропавшего в «Юнион-баре». Парень был из Италии. Лука Марсинелли.
