Призраки (ЛП) - Хантер Эван (Ивэн)
На камине, прямо над каминным очагом, Карелла обнаружил пару свечей в оловянных подсвечниках. Он не курил, поэтому попросил у Хиллари спички и зажёг обе свечи.
Комната, как он теперь увидел, была прекрасно обставлена старым американским антиквариатом, подобный которому вряд ли можно найти в продаже в наши дни, разве что по заоблачным ценам. По всей комнате стояло несколько штормовых ламп, он зажёг их, и вокруг него ожили богато отделанные деревянные панели и мебель. Если в этом доме и были призраки, то они не могли найти более гостеприимного места для обитания. В латунном ведре у камина он обнаружил несколько выцветших экземпляров газеты «Хэмпстед ньюс».
Даты выхода были два года назад, когда дом в последний раз снимали на лето. Он разорвал газеты в клочья, разложил на них хворост и положил сверху три увесистых полена. Огонь развеял затянувшийся холод в комнате, а вместе с ним и все мысли о том, что в любой момент из деревянной обстановки могут выскочить призраки. Снаружи завывал ветер с океана, дребезжали ставни, но огонь уже потрескивал, лампы и свечи были зажжены, и единственными призраками были огненные дьяволы, танцующие на решётке. Карелла вышел на кухню, зажёг там свечи и лампы, а затем развёл ещё один огонь во втором камине. Ни он, ни Хиллари ещё не поднимались на второй этаж дома.
В одном из кухонных шкафов он нашёл почти полную бутылку скотча. Лотки для кубиков льда в холодильнике были пусты, а вода в кране выключена. Он уже собирался выйти из комнаты с бутылкой и двумя стаканами, когда заметил, что дверь на кухню приоткрыта. Он поставил стаканы и бутылку, подошел к двери и открыл её до конца. Штормовая дверь снаружи была закрыта, но простой шпингалет был не заперт. Он отбросил засов, а затем изучил замок на внутренней двери. Это был замок Микки-Мауса (обычный навесной замок, реже с кодовым набором, называемый так в США — примечание переводчика) с пружинной защёлкой, которую любой взломщик мог открыть за несколько секунд с помощью полоски целлулоида, лезвия ножа или кредитной карты. Тем не менее он запер её, подергал за ручку, чтобы убедиться в надёжности двери, и вернулся в гостиную, неся бутылку виски и два бокала. Хиллари стояла у камина. Она сняла енотовую шубу и расстегнула зелёный свитер-кардиган. Она стояла, слегка расставив ноги, обутые в ботинки, у каменного очага, вытянув руки к огню.
«Хотите?», — сказал он.
«Да, пожалуйста.»
«Здесь только крепкие напитки», — сказал он, намереваясь пошутить, и удивился, когда она даже не улыбнулась в ответ.
«Придётся пить в чистом виде», — сказал он.
Он щедро налил в оба бокала, поставил бутылку на камин, поднял свой бокал, сказал «за вас!» и глотнул виски, обжегшего его до самых пальцев ног.
«Уже видели призраков?», — спросил он.
«Ещё нет.»
«Вы бы узнали их, если бы увидели?»
«Я бы узнала одного.»
«Вы когда-нибудь видели таких?»
«Нет. Но я понимаю этот феномен.»
«Может, объясните мне?»
«Вы скептик», — сказала она. «Я бы зря потратила время.»
«Попробуйте разубедить меня.»
«Нет. Я не стану даже пытаться.»
«Хорошо», — сказал он и пожал плечами. «Может, вместо этого расскажете мне о рабочих привычках Крейга?»
«Что вы имеете в виду?»
«Как он работал? В день убийства в его пишущей машинке был лист бумаги. Он обычно печатал свои произведения?»
«Да.»
«Всегда? Он когда-нибудь писал от руки, например?»
«Никогда.»
«Он что, даже не диктовал?»
«Секретарше, вы имеете в виду? Нет.»
«Или в устройство?»
«Диктофон?»
«Да. Он когда-нибудь записывал что-нибудь на плёнку?»
Это слово, казалось, прозвучало в комнате. Он ещё не сказал ей, что Мод Дженкинс напечатала часть книги Крейга с двухчасовой кассеты, которую он предоставил в конце лета три года назад. Хиллари ответила не сразу. На решётке сдвинулось полено, огонь потрескивал и плевался.
«Так да?», — сказал Карелла.
«Насколько я знаю, нет.»
«Каким был его голос?»
«Голос Грега?»
«Да. Насколько я понимаю, он был заядлым курильщиком. Его голос был хриплым или…?» Он подыскивал другое слово и наконец выбрал то, которое Мод Дженкинс использовала, описывая голос на плёнке. «Грубым? Вы бы назвали его грубым?»
«Нет.»
По крайней мере, часть «Мёртвых теней» была записана на плёнку, — сказал он. «Около ста страниц. Были ли там…?»
«Откуда вы это знаете?»
«Я разговаривал с женщиной, которая напечатала её. Были ли ещё какие-то записи? В опубликованной книге было около трёхсот страниц, не так ли?»
«Почти четыреста.»
«Так где же кассеты? Если первая часть была на плёнке…»
«Я никогда не видела никаких кассет», — сказала Хиллари.
«Кто напечатал окончательный вариант рукописи?»
«Я не знаю. Я не знала Грега, пока он работал над „Тенями“.»
«Как обычно он печатает свои произведения? В городе, я имею в виду.»
«В последнее время он ничего не печатал. Он всё ещё работал над новой книгой, и у него не было причин печатать её начисто, пока он её не закончит.»
«Мог ли Дэниел Корбетт знать о существовании каких-либо плёнок?»
«Понятия не имею», — сказала Хиллари, и свечи на каминной полке погасли.
Карелла почувствовал резкий сквозняк в комнате и резко повернулся к входной двери, решив, что её распахнул бушующий ветер. За краем лестничной клетки он увидел небольшой вход. Дверь была закрыта. Но он всё равно подошёл к ней и изучил замок — такой же, как на кухонной двери, но, тем не менее, надёжно запертый. Он вышел на кухню. Над камином и над водосточной трубой всё ещё горели штормовые лампы, но свечи, которые он зажёг на кухонном столе, были потушены, а дверь в кухню открыта.
Он стоял и смотрел на дверь. Он был один в комнате. От погасших свечей к потолочным балкам поднимались клубы дыма. Он поставил стакан на кухонный стол, подошел к двери и посмотрел на замок. Задвижка была повёрнута; пружинная защёлка утоплена в запорный механизм. Как и раньше, штормовая дверь была закрыта, но шпингалет был откинут. Он услышал позади себя какой-то звук и мгновенно обернулся. В дверном проёме кухни стояла Хиллари.
«Они здесь», — прошептала она.
Он не ответил ей. Он снова запер обе двери и уже повернулся, чтобы снова зажечь свечи, когда штормовая лампа на водосточной трубе вдруг подскочила в воздух и упала на пол, ёмкость разбилась, керосин выплеснулся из основания и вспыхнул. Он потушил пламя, а затем почувствовал ещё один сквозняк и без сомнения понял, что здесь что-то прошло.
Он никогда в жизни не расскажет ни единой душе о том, что произошло дальше. Он не расскажет никому из тех, кто был в отделе, потому что знал, что они никогда больше не доверятся дипломированному сумасшедшему в перестрелке. Он не расскажет Тедди, потому что знал, что она тоже перестанет полностью доверять ему. Он уже повернулся к стоящей в дверях Хиллари, когда увидел позади неё фигуру. Это была женщина. На ней было длинное платье с передником. На голове у неё было что-то вроде бабушкиной шляпы. Её глаза были скорбными, а руки сцеплены на груди. Она в любом случае испугала бы, появившись так внезапно, но ужаснее всего было то, что Карелла мог видеть сквозь её тело дверь в дом. Хиллари обернулась в тот же миг, то ли почувствовав фигуру позади себя, то ли решив, что она там, судя по выражению лица Кареллы. Женщина тут же исчезла, вернее, её словно унесло яростным ветром, который влетел в холл и поднялся по лестнице на второй этаж дома. Следом за ней раздался стон; прошептанное имя «Джон» эхом прокатилось по лестничной клетке, а затем рассеялось в воздухе.
«Пойдёмте за ней», — сказала Хиллари.
«Послушайте», — сказал Карелла, — «я думаю, нам следует…»
«Идёмте», — сказала она и стала подниматься по лестнице.
У Кареллы не было настроения вступать в конфронтацию с беспокойным духом, ищущим Джона. Что делать, когда перед тобой призрак? Он не держал в руках распятия уже больше лет, чем хотел бы вспомнить, а зубчик чеснока в последний раз висел у него на шее, когда он в детстве болел пневмонией и бабушка привязала его на нитку, чтобы отвести сглаз. Кроме того, разве можно обращаться с призраками как с вампирами, вбивая колья в их сердца и возвращая их в состояние настоящей смерти? А есть ли у них вообще сердца? Или печень?
