Гэвин Лайл - Успеть к полуночи
Я перешел на другую сторону улицы. Машин было немного, так что, вздумай он нырнуть в какой-нибудь переулок, мне бы не составило никакой проблемы перейти ее обратно; да и он, похоже, был не из тех, кому может прийти в голову, что за ним ведут слежку с противоположной стороны улицы. Дважды он останавливался и окидывал пристальным взглядом, достойным старшего сержанта, кого-нибудь позади себя. Он был столь же неприметен, как аллигатор в детской ванночке, однако, судя по всему, окончательно уверился, что Банда Черной Руки не идет по его следу.
Я замедлил шаг, чтобы оставаться позади него, и оба мы продолжали целеустремленно двигаться вперед.
Улицы Монтрё представляют собой ряды домов, расположенные террасами вокруг озера; примерно посередине главная автомобильная магистраль пересекается с железной дорогой. Мы миновали торговый район и центр города, направляясь к последнему ряду крупных отелей, стоящих на берегу озера. Утро по-прежнему оставалось холодным и серым, и было еще слишком рано даже для закутанных в пледы старых дев в «роллс-ройсах». Народу на улицах встречалось все меньше, и я несколько увеличил дистанцию между нами.
Старикан в последний раз окинул окрестности подозрительным взглядом, перешел на мою сторону улицы и, не доходя до набережной де Флер, нырнул в переулок. Миновав отель «Эксельсиор», он прямиком направился в «Викторию».
В несколько быстрых шагов я оказался возле двери, и швейцар в ливрее с готовностью придержал ее для меня, прежде чем успел заметить, что мне явно меньше семидесяти. Я кивнул ему и двинулся через фойе к лифтам.
Внутреннее убранство отеля было выдержано в торжественно-мрачном стиле; обставь гробовщик подобным образом свою контору — и она стала бы напоминать молочный бар: массивные квадратные колонны, обшитые темным деревом, кремово-коричневые ковры, большие фикусы и портьеры темно-оливкового цвета, закрывавшие окна и преграждавшие путь свету. Я прибавил шагу: в подобных отелях работа лифтов отлажена безупречно. Никуда не денешься — ведь большинство постояльцев пребывают не в том возрасте, чтобы пользоваться лестницей.
Я заскочил в обшитый темными панелями лифт сразу вслед за своим подопечным, Мальчик-лифтер закрыл двери и поинтересовался, какой мне нужен этаж. Я сделал почтительный реверанс в сторону Черного Плаща, как бы проявляя уважение к его возрасту, и он сказал: «Сэнк». Я едва успел сообразить, что это англифицированный вариант французского слова «Cinque»[65], и буркнул: «Quatre»[66].
Будучи по-прежнему настроенным подозрительно, старикан попытался поймать мой взгляд, но я предусмотрительно потупился. Человеку, за которым следишь, никогда нельзя смотреть в глаза.
Я выскочил из лифта на четвертом этаже и уверенно сделал несколько шагов по коридору, дабы убедить мальчика-лифтера, что я прекрасно знаю, что делаю, но, едва двери лифта закрылись, сразу же вернулся обратно. К тому моменту, когда лифт снова остановился, я одним глазом выглядывал из-за угла на лестничном пролете этажом выше. Черный Плащ чеканной поступью прошествовал мимо лестницы, я же на цыпочках продолжил подниматься по ступенькам.
Коридор был длинным, с высоким потолком; стены его покрывала блестящая кремовая краска, которая, потемнев, стала дымчато-оранжевой. Старик прошел ярдов двадцать и остановился у двери по левую сторону коридора. Я тотчас же спустился на одну ступеньку: к тому времени я уже достаточно повидал его в действии и знал. что, прежде чем открыть дверь, он будет старательно озираться по сторонам.
Выждав двадцать секунд, я последовал за ним. На двери красовалась табличка с номером «510», и больше в коридоре не было ни души. Я постучал в дверь.
После некоторой паузы послышался дрожащий голос:
— Кто там?
— Service, monsieur[67], — бодрым и уверенным тоном прокричал я.
Последовала еще одна пауза, а затем дверь приоткрылась на шесть дюймов и рыжие усы настороженно выглянули наружу.
Я приставил к черному галстуку, украшавшему его шею, маленький «вальтер-РРК», позаимствованный у Грифле, а следом за ним вошел в номер и сам.
Глава 23
Это была продолговатая комната с большими французскими окнами, выходящими на балкон прямо над озером. Непохоже было, что за последние полгода их хоть раз открывали: температура в комнате приближалась к температуре парилки. Кроме того, взору моему предстал темно-красный ковер, устилавший весь пол; обилие мебели, выглядевшей слишком дорогой для отеля, — и еще один человек.
Ударом ноги я захлопнул дверь и прислонился к ней. Человек в плаще отступил еще на пару шагов и поднял руку, чтобы поправить галстук. Я нацелил пистолет на второго типа, сидящего в кресле у камина.
— Спокойно, сержант, не стоит спешить и совершать опрометчивые поступки, — ровным голосом произнес он, а затем перевел взгляд на меня: Кто вы такой, сэр?
— Некто, кто запросто может нагнать на вас страху, — отозвался я, внимательно его рассматривая.
Он был стар — настолько стар, что при взгляде на него мысли о возрасте даже не приходили в голову. Его продолговатое лицо высохло и превратилось в безжизненную маску, завершавшуюся обвислыми складками подбородком. Под крупным носом топорщились длинные седые усы, обладавшие хрупкой жесткостью засохшего растения, цепляющегося за трещины в разваливающейся стене. Уши напоминали увядшие бесцветные листья, а на коже черепа серебрились несколько случайно уцелевших прядей волос. В целом лицо его выглядело так, словно полгода пролежало в сухой могиле, — за исключением глаз. Эти два влажных шарика были столь бесцветными и тусклыми, что казались чуть ли не слепыми; и, должно быть, он тратил добрую половину своих сил, чтобы не дать захлопнуться векам.
У меня вдруг возникло ощущение, от которого по телу поползли мурашки, — что стоит дунуть на это лицо, как оно рассыплется в прах и останется лишь голый белый череп.
Старик кутался в золотисто-черный халат; возле колен его находился столик, на котором стояли кофейник с чашкой и лежала стопка газет.
Он медленно заговорил, и голос его весьма напоминал предсмертный хрип, однако все же сохранил жесткие нотки, предполагавшие немедленный ответ.
— Если вы пришли убить меня, вам это так просто не сойдет с рук правда, сержант?
— Да, сэр, ему это не сойдет с рук, — немедленно отозвался человек в плаще. В речи его привлекал внимание скорее даже не акцент, а необычный ритм, который я никак не мог распознать, настолько неуместным и несообразным он казался. Наконец я сообразил: это был валлийский акцент.
— Вы поняли? — произнес старик. — Вам это с рук не сойдет.
Итак, я уяснил: с рук мне это не сойдет. Я искоса глянул на него.
— А может, я пришел не затем, чтобы вас убивать?
— У вас в руках пистолет, — заметил старик. — Даже если это всего-навсего «вальтер-РРК» — пугач, по сути. Однако главное — не оружие, а человек, держащий его в руках, — не так ли, сержант?
— Да, сэр. Именно это главное, — поспешно отозвался тот.
— Вам ясно? — повторил человек у камина. — В расчет следует принимать именно человека.
Я находился в несколько взвешенном состоянии — такое испытываешь при высокой температуре во время гриппа или же при попытке разобраться в законах о налогообложении. Ощупью пошарив вокруг, я отыскал стул.
— Ладно, — произнес я, — допустим, меня можно принять в расчет.
Старикан издал дребезжащий, булькающий звук, вероятно, означавший смешок.
— Знаете, сержант, сдается мне, он не догадывается, кто я такой. Я присел.
— Случайно догадался. Вы — генерал Фей. — Тот самый человек, ради встречи с которым я и приехал в Монтрё.
* * *В тех сферах деятельности, где я подвизался, генерал давно слыл ходячей легендой, но я даже не осознавал до конца, насколько давно. Он был некой реликвией времен первой мировой войны, человеком, которому каким-то образом удавалось руководить разведывательной сетью в деловых кругах. Если вас интересовало, находится ли та или иная компания на грани банкротства, созрела ли она для того, чтобы прибрать ее к рукам, или же она вот-вот готовится мобилизовать новый акционерный капитал, генерал готов был выяснить это для вас — за определенную плату. О его расценках тоже ходили легенды — именно поэтому я никогда прежде не имел с ним никаких дел. Однако, если вас его расценки устраивали, — а они устраивали в Монтрё многих, — легенда гласит, что затраченные вами деньги окупались сполна.
Он вновь издал дребезжащий смешок.
— Верно. А это сержант Морган, мой шофер. Но кто же такой вы?
— Думаю, сэр, он выследил меня в том самом кафе, где я увидел мистера Маганхарда, — сказал сержант Морган. Он принял стойку «вольно», неловко заложив руки за спину и глядя на меня сверху вниз. Чтобы полюбить меня, ему явно придется основательно поработать над собой, подумал я, и пока что он даже и не пытался.
