KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Триллер » Майкл Доббс - Прикосновение невинных

Майкл Доббс - Прикосновение невинных

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Майкл Доббс, "Прикосновение невинных" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Однако оскорблений самих по себе было недостаточно. Скептики из его партии требовали чего-нибудь посущественнее. И он то хватался за ящик сбоку стола, то стучал по нему — тому самому, украшенному бронзой ящику, на который опирался его отец. Он оперся на него локтем, чтобы повернуться лицом к тем, кто мог напасть сзади, выдвигая аргументы, споря, умасливая. Тех, кто опасался чрезмерного пристрастия к одному виду оружия, он убеждал техническими деталями; тем, кто сомневался в финансовой стороне дела, объяснял, какие выгодные условия ему удалось вырвать у американцев.

— В наших руках — будущее трансатлантического союза, — ответил он одному сомневающемуся. — Сегодня мы здесь, в Англии, представляем собой ось, на которой держится демократический мир, мост, соединяющий две половины свободного мира. Но, если мы уйдем от наших американских союзников на этом перекрестке, они станут искать дружбы и поддержки у других европейских стран. И мы окажемся в одиночестве, будем небольшим островом, плавающим где-то между Америкой и Европой, которому не доверяют и не любят. И очень уязвимым.

Выступление Деверье было весьма впечатляющим. В палате, почти забывшей об ораторском искусстве прошлого из-за влияния телевидения, речь Деверье и его манеры вносили свежую струю, сплачивая вокруг него все больше сомневающихся. Но этого было явно недостаточно. Имелся еще председатель специального комитета по вопросам обороны, кокни, поднявшийся наверх главным образом благодаря тупому упорству и бездарности соперников. Его было опасно недооценивать. Его не удовлетворили объяснения Деверье, он чувствовал упущения, знал, чувствовал, что некоторые разделы соглашения палате неизвестны. Но разве мог Деверье раскрыть, чем он пригрозил американцам, как выторговал уступки у Организации Объединенных Наций, зачем использовал этого киприотского выскочку и добился пропагандистски выгодного визита в Вашингтон? Такие сделки совершаются за закрытыми дверями, их нельзя обсуждать публично, рискуя вызвать осложнения у обеих сторон, их невозможно закрепить протоколом о взаимопонимании. Его триумф впереди. Он в его дневнике.

Операции Деверье были тайными, а председатель-кокни ненавидел тайны. Он жаждал получить министерский пост, но ему в этом постоянно отказывали, причем никто не мог или не хотел объяснить почему. Никакой справедливости, никакого смысла. Политика. Это не имеет никакого отношения к вашему происхождению, уверяли его, не говоря уж о неспособности отличить бургундское от хорошего пива. Но чувство ущемленности постоянно терзало его, и, не сумев попасть в клуб избранных, он создал себе парламентскую репутацию, изображая якобинца и вызывая на инквизиторские допросы парламентариев. Он не стал власть предержащим, поэтому постарался превратиться в «глас народа».

Он поднялся со своего места за три ряда от Деверье и пронзительным голосом, на кокни, обратился к министру.

— Неплохо, совсем неплохо. Пока. Уважаемый спикер, мы знаем, как часто в таких случаях обнаруживаем, что нам представили лишь часть проблемы. Может ли мой досточтимый друг дать палате персональные заверения, что не существует того, что мы могли бы назвать «узелками», — никаких тайных обязательств, никакой «фиги в кармане»?

«Дерьмо», — пробормотал про себя Деверье и криво усмехнулся.

— Слишком часто случалось так, что только много времени спустя мы узнавали о тайных условиях сделок, заключенных за нашей спиной, потому что палата никогда бы их не одобрила. У правительства вошло в привычку скрывать их. Осознает ли мой досточтимый друг, что ему не будет прощения, если на более поздней стадии вдруг выяснится, что он вовлек нас в это предприятие, ввел в заблуждение палату, не солгал — о нет, разве может министр правительства солгать в парламенте! — но утаил часть истины?

Деверье поднялся и повернулся так, чтобы взглянуть ему прямо в лицо. «Ты, жалкое, ничтожное, плебейское отродье, — декламировал он про себя, — ты, лицемерный кусок дерьма!» Он улыбнулся как можно шире и снова оперся на ящик.

— Что я могу ответить? Не существует никаких доказательств или свидетельств, которые могли бы удовлетворить законный интерес моего досточтимого друга. Все, что я могу сделать, это заверить его, что я лично проверил все части этого проекта, изучил каждую втулку и деталь, прочитал и переписал каждую строчку соответствующих соглашений, а потом перечитал их вновь. Он знает, что я включился в работу на довольно поздней стадии, но теперь считаю проект делом чести. Уверяю вас, сэр, здесь нет ничего тайного, все аспекты рассмотрены. Я не в силах представить доказательств, так как их не существует вовсе, зато могу дать слово чести. Надеюсь, он примет его. Или Деверье и «Дастер». Или ни того, ни другого.

Короткий кивок сидевшего на своем месте председателя комитета означал победу Деверье. Он доказал свое искусство в ведении переговоров, показал, что владеет вопросом во всех деталях, произведя впечатление даже на своих врагов. Многие газеты на следующий день заявят в передовицах-панегириках, что, связав свою судьбу с судьбой «Дастера», Деверье, возможно, обеспечил себе и проекту стремительный взлет.

Старейшине палаты, дольше всех заседающему в парламенте, не было необходимости подниматься со своего места, чтобы подтвердить личную победу Деверье, тем не менее он это сделал. Восьмидесятилетний старец поймал взгляд спикера, и палата притихла из уважения.

— Позволю себе напомнить моему досточтимому другу, что я был членом палаты, — старик облизал потрескавшиеся губы и поднял трясущийся палец, — еще в те времена, когда его отец стоял на этом самом месте. Сегодня он оказал честь своему имени. Думаю, что его отец был бы очень доволен не только тем, как он держался и выступал в защиту своего дела, но и отношением к коллегам.

Выступление было воспринято всеми окружающими как панегирик.

— Доволен? Ты доволен? — шептал он. — Да как ты можешь быть доволен? Я не только сравнялся с тобой, я тебя обошел. Я выиграл, разве ты не видишь? Стоя там, на твоем месте, играя твою роль. Но надо мной не смеялись, как это было с тобой, я не потерял все. Наконец-то я свободен, свободен от тебя. Гори в аду!

Но удовольствия от своей гневной речи Деверье не получил, убежденности в его голосе не было. Где-то там, внутри, у него словно что-то оборвалось. Когда он опустился в кресло у письменного стола и перевел взгляд с портрета отца на фотографию дочери в красивой рамке, у него вырвалось отчаянное рыдание. Он никогда не избавится от своего отца. Этих цепей ему не разорвать до могилы.

Разве не отец внушил юному Деверье, что женщины существуют для того, чтобы их использовать, а если необходимо, то и злоупотреблять ими, не важно, жена это, горничная, няня или кто-то еще, кого он встретил в пьяном угаре? Кто протягивал к нему руку только для того, чтобы наказать? Кто лишил его семьи, матери и отца, жизни в доме, окруженном любовью, а не колючей проволокой? Кто научил его делать из секса наказание вместо удовольствия? Кто довел жену сына до отчаяния и деградации, а потом и до самоубийства?

Семья благодаря своему влиянию, добилась вердикта о смерти в результате несчастного случая — падение с утеса, — но Деверье знал, как все было на самом деле. Она пошла туда, но ее скорее подтолкнули, чем она прыгнула сама.

Подтолкнул он.

Его отец.

Деверье мог теперь играть роль благородного вдовца, верного воспоминаниям, но — Боже! — именно воспоминания не давали ему жить, лишая возможности счастья. Общественное признание и уважение, а за ними только стыд и страдания, полное одиночество, лицемерие и агония личности, проклятое наследство отца. Пустота.

Осталась только дочь.

Именно из-за Полетт Деверье знал, что не одержал победы, что никогда не сможет победить. Она много значила для него, может быть, слишком много, он закрывал глаза на ее недостатки, но, стараясь добиться успеха, забывал о ее нуждах. Недостатки дочери были его недостатками; она была единственным, что сохранил Деверье, он не мог винить ее. Поэтому обвинял отца, себя, готов был на любую жертву, на любой риск, если это могло спасти Полетт. Что бы она там ни сделала.

Когда он держал в руках фотографию, то как будто видел искаженное отражение отца. Глаза блестели злобой, улыбающиеся губы насмехались и как будто кричали: ты не одолел меня! Я опять победил! В единственном, что было ценным для тебя, — воспитании любимой дочери. Ты любишь ее так же сильно, как ненавидел меня, только в этом ты и был искренен. Но я, пьяница и волокита, человек, которого ты считаешь исчадием ада, воспитал тебя лучше, чем ты свою дочь.

«Взгляни на нее! — казалось, кричал с портрета отец. — Ты клялся, что никогда не станешь таким, как я, всегда будешь держать все под контролем. Контроль! — насмехался образ. — Ты не в состоянии контролировать даже собственную дочь!»

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*