Александр Маркьянов - Холодная Зима
— Я тоже так думаю… — раздалось в трубке после долгого, оглушающего молчания — нам о многом надо поговорить.
— Где тебя забрать? Я на машине…
— Не нужно. Я рядом с твоим домом, приезжай, я буду ждать тебя там.
— А как…
— У меня же ключ есть, забыл?
И в самом деле, забыл…
— Я приеду. Скоро.
— Буду ждать. Нам действительно нужно поговорить.
Наташа положила трубку, а я еще долго в оцепенении сидел за чужим столом с поднесенной к уху трубкой и тупо слушал раздающиеся из нее гудки…
Москва 31 августа 1978 года
Кабинет руководителя. Подразделения «Спектр» КГБ СССР
Майор Виталий Петрович Головнин неспешно шел по пустынному, застеленному выцветшей красной дорожкой к коридору своего непосредственного начальника. Срочный вызов застал его на рабочем месте, он как раз собирался ехать за город, на один из объектов, там его ждали, но — ничего не поделаешь. Пришлось отложить.
Чем был вызван срочный вызов к начальству, Головнин не знал, но и плохого ничего не ожидал. В конце концов все задачи, поставленные перед его отделом на месяц были выполнены, проведены были и некоторые внеплановые разработки. Вполне можно было рассчитывать на премию.
Войдя в кабинет полковника Кондратьева, Головнин резко остановился у самой двери — в таком состоянии своего шефа Виталий Петрович не видел никогда. Кондратьев курил, открыв окно и сбрасывая пепел во внутренний дворик — немыслимое дело! Никогда раньше он себе такого не позволял, да и курить он бросил давно.
— Игорь Викторович…
— Кто у тебя курирует Внеэкономбанк? — резко, с места в карьер спросил Кондратьев
Господи… А там то что случилось?
— Капитан Пугачев. Владислав. Толковый парень…
— Где он сейчас?
— Он на больничном… Три дня назад больничный взял, простыл… Кажется.
Кондратьев помрачнел еще больше.
— Кому он передал дела?
— Да никому… У него больничный до завтра, по его объектам все тихо пока… А что случилось?
— А то! — внезапно выкрикнул всегда спокойный Кондратьев, отчего Головнин едва не упал на месте — что во Внешэкономбанке обыск идет и документы изымают! Вот что случилось!
Головнин не поверил своим ушам, сказанное казалось дурным розыгрышем. У кого хватило ума проводить обыск и выемку документов во Внешэкономбанке? Кто вообще себе такое позволил, кто дал санкцию?
— Кто проводит обыск? — недоуменно спросил Головнин
— Прокуратура союза ССР, вот кто! Хорошо нам известный следователь по особо важным Калинин с целой оравой с утра заявился! Документов изъяли — целый багажник ими загрузили! А мы — ни сном, ни духом, при том, что объект — в нашем оперативном обслуживании! Где Пугачев?! Найти немедленно, чтобы через час был здесь!
— Есть! — четко ответив, майор выскочил в коридор, не обращая внимания на приличия задыхаясь, бегом побежал к своему кабинету. С разбега ткнулся в дверь — заперто! Сам запирал перед уходом. Ругаясь нашарил в кармане ключ, сунул в замочную скважину, тот не поддавался. Да что же это такое… Только через несколько секунд майор Головнин понял, что пытается открыть замок кабинета ключом от домашней двери. Выбрал правильный ключ, сунул в замочную скважину, с хрустом провернул — дверь поддалась. С шумом ворвался в кабинет, отпихнул с дороги мешающий пройти стул, сорвал трубку с городского телефонного аппарата. Нашарил в закоулках своей памяти нужный телефонный номер, прижав плечом трубку к уху, стал нервно выкручивать номеронабиратель. И долго слушал отрывистые, механические гудки…
— Товарищ… полковник. У Пугачева дома телефон не отвечает…
Полковник Кондратьев сидел на подоконнике, свою сигарету он уже выкурил и теперь молча смотрел в окно. Не оборачиваясь, бросил
— Группу — на квартиру Пугачева. Найти немедленно и доставить сюда. Вторую группу возглавите сами — и во Внешэкономбанк, пулей. Разберитесь — кого задержали, какие документы изъяли, где задержанные и документы находятся сейчас. Как разберетесь — вернетесь и доложите.
На столе протарахтел телефон, Кондратьев протянул руку и снял трубку
— Полковник Кондратьев? — сухой, словно принадлежащий роботу голос. Началось…
— Да.
— Вас вызывает к себе генерал Журавлев срочно. Машина за вами уже вышла.
— Понял.
Швырнув трубку на рычаг, Кондратьев поднял глаза на стоящего в дверях, белого как мел Головнина.
— Бегом!!! — заорал, не сдержавшись, Кондратьев…
Москва
Вечер 31 августа 1978 года
Очень тяжело говорить о том, что произошло дальше. Все что произошло в тот вечер, я помню до сих пор, в мельчайших подробностях. Сколько ночей я не спал, раздумывая — а что бы могло произойти поступи я по-другому. Если бы я не захотел разговаривать с Наташей и сказал бы, чтобы она не приходила ко мне домой, вернула ключ и забыла обо мне навсегда. Если бы я попросил ее не приходить ко мне домой, а подождать меня в другом месте. Если бы…
Чтобы тогда стало со мной, с Наташей. С отцом, с Владимиром Владимировичем. С Андроповым, с Брежневым. Со всей нашей страной. В одной книге сказано, что бабочка, только взмахнув крылом, может вызвать ураган на другом конце вселенной. Наверное, это правда. Эта та самая правда, которая не дает мне покоя до сих пор…
Едва дождавшись окончания рабочего дня, я даже не вышел, а выбежал из прокуратуры. Вылетел, как на крыльях. Пистолет прямо в кобуре я сунул в карман, отчего тот раздулся до невозможности. Так пистолет мог и выпасть, но мне на это было наплевать. Сунул ключи дежурному, уже внизу вспомнил, что забыл закрыть, как следует дверь, но возвращаться не стал. Проскочил через вертушку, вылетел на улицу, побежал к своей машине, судорожно нащупывая в кармане ключи. Завел своего Москвича, разворачиваясь, чуть не столкнулся на узкой улице с фургоном. Под протестующий вой клаксонов, поехал домой…
Как я ехал с Большой Дмитровки к себе, в Выхино — лучше рассказывать не буду. Тогда нравы были строже, и задержи меня ГАИ — мое удостоверение следователя Генеральной прокуратуры от лишения прав никак не спасло бы. По крайней мере, две аварийные ситуации я точно создал, только чудо что никуда не вписался сам и никто никуда не вписался из-за меня. Как бы то ни было — доехал я до дома за рекордные тридцать четыре минуты.
Уже ставя машину у подъезда, я мельком бросил взгляд на стоящую у соседнего подъезда серую Волгу. С одной стороны — машина как машина. С другой стороны — машин тогда было немного, не то, что сейчас, и серой Волги в этом подъезде не было ни у кого, это я знал точно. Более того — мотор Волги был заведен, за рулем кто-то сидел и курил, сбрасывая пепел в открытое окно, со стороны водителя. Лица водителя я не заметил — да что там говорить, наверное, я бы и родную мать тогда не заметил, в таком состоянии я был. Захлопнув дверь Москвича, я рысью побежал к подъезду.
На первом этаже щелкнул выключателем — было пасмурно и в подъезде уже было темно. Безрезультатно. Пощелкал — никакой реакции, видимо опять где-то что-то перегорело. Плюнув, побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки….
Квартира моя была на четвертом. Остановившись перед квартирой я сунул руку в карман — но рука наткнулась на пистолет в кобуре. Черт… Засунул кобуру с пистолетом в карман, а в глубине кармана были ключи от дома. Так и потерять ведь пистолет можно, а потерять пистолет — моментальный «выкинштейн» из органов, без вариантов, это даже хуже чем потерять служебное удостоверение. Вытащил из кармана кобуру, пистолет прямо в кобуре взял в левую руку. Хорошо, что папку оставил на работе — то-то бы она мне сейчас мешала. Навалившись на дверь (что-то замок заедал последнее время, а починить было все недосуг), я вставил ключ в замок и провернул его. Язычок замка с едва слышным лязгом втянулся в дверь…
Вообще, в типовых советских квартирах того периода прихожие были очень маленькие, буквально три — четыре квадратных метра. Только чтобы раздеться и повесить вещи. Прямо напротив двери на стене были три выключателя — свет в прихожей, свет в туалете и свет в ванной.
Открыт дверь (открывалась она наружу) я сделал шаг вперед, бросил ключи на полку справа от входа, потянулся рукой к выключателю. Уже тогда я должен был понять, что что-то не то — в прихожей стоял странный запах. Да и свет она должна была включить сама, если бы пришла и открыла дверь своим ключом. Но все мысли мои были заняты встречей с Наташей….
— Наташа…
Я сделал еще один шаг вперед, щелкая выключателем. Сумрак прихожей разрезал свет потолочной лампы и только тут я понял, что что-то не то. Нога моя немного проскользнула по чему-то скользкому на полу, опустив глаза, я с ужасом увидел, что покрытый линолеумом пол в прихожей в некоторых местах залит чем-то красным… Краем глаза, я заметил какое-то движение со стороны комнаты. Развернулся — увидел надвигающегося со стороны комнаты незнакомого коренастого темноволосого пожилого мужика. В руке его был кухонный нож, занесенный для удара. Времени совсем не оставалось, защититься приемом рукопашного боя в тесной прихожей было невозможно. И тут я, совершенно на инстинктах, перехватил левой рукой пистолет. Как только указательный палец нащупал спусковой крючок, я не раздумывая со всей силы нажал на него. В тесноте прихожей выстрел из пистолета Макарова больно жахнул по ушам…
