Илья Бушмин - Ничейная земля
Катя никогда не слышала ничего подобного. Она насмотрелась ужасов за последние недели жизни – если это можно было назвать жизнью – в Яме. Но о том, что человек может не просто убить, а расчленить себе подобного, она даже не представляла. В ее вселенной не было места этому знанию. Катя закусила губу, чтобы не ахнуть и не выдать себя родителям. Ее ноги похолодели, и, несмотря на жару, Катя начала дрожать. Судя по вытянутому лицу Вали, старшая сестра тоже была в шоке.
– Наш поселок больше не тот, что раньше, – сказал папа, залпом выпив стакан водки. А потом закурил – в воздухе потянуло запахом табака. – Не знаю, поняла ты или нет. Но теперь это совсем другое место.
– Господи, что творится-то… – тихонько охала мама. – Как жить дальше…
– Я не знаю, Тань. Никто не знает. Теперь… Теперь по этим улицам нельзя ходить просто так. Как я могу отпускать наших девочек туда, где творится такое? Кроме них и тебя у меня нет никого и ничего. Я не переживу, если что-то случится. Лучше самому сдохнуть.
– Не говори так, Леш!
– Почему? Открой ты глаза! – в сердцах воскликнул папа. – Это не бессмысленная паника, это вопрос выживания, Тань! Мы привыкли жить в этом поселке, ходить по этим улицам. Привыкли считать их нашим домом. Но это больше не наш дом. Теперь он принадлежит им.
– Кому – им?
– Тем, кто убивает, не колеблясь.
11
– Центральные телеканалы во вчерашних новостях дали информацию о массовом захоронении в Яме, будь она неладна. А еще какая-то журналистская тварь даже сгонять туда умудрилась и пофоткать овраг и наших экспертов, работавших на месте. И к этому мы, кстати, еще вернемся, будет служебная проверка, – Шмаков прищурился, недобро косясь на сидевших за длинным столом для совещаний людей, на которых была полицейская форма. – Потому что наши бравые орлы, занимающиеся охраной места преступления, этого долбанного фотографа почему-то просмотрели. А потому мы имеем, что имеем. Сейчас наша скотобойня – криминальная новость номер один в стране. А сказать вам, что на втором месте? Правильно. Маньяк. Ага, тоже наш. Итого мы прославили наш город так, что сейчас в стране каждая собака знает, что такое Яма и какая жуть там творится… Так что дальше без комментариев, как говорится.
Очередное совещание в кабинете у Гапонова, только теперь во главе стола сидели и хозяин, и шеф городского УВД. Катя приютилась почти в самом конце, между двумя коллегами из отдела особо важных дел. Как и все, она внимательно слушала и опускала глаза на лежавшие перед ним бумаги, когда кто-то из начальства во главе стола бросал на нее случайный взгляд.
– Я добавлю, – жестом остановив поток желчи со стороны Шмакова, сказал Гапонов. – Дело сейчас на особом контроле в министерстве внутренних дел и в главном следственном управлении СК. Ночью я имел разговор с Москвой. И сейчас я могу сообщить, что на следующей неделе к нам прибудет оперативно-следственная группа. Следователь по особо важным делам из центрального аппарата и группа оперативников, специализирующихся по серийным убийствам. Так что дело выходит, можно сказать, на новый уровень. И это было предсказуемо. К сожалению, за три недели мы пока продвинулись только в одном – вместо десяти трупов мы теперь имеем 35.
При этом Гапонов бросил хмурый взгляд на Катю, будто она была виновата в увеличении числа жертв. Впрочем, частично так оно и было. Ведь именно Катя обнаружила наполненный трупами овраг.
– Ладно, – кашлянул Гапонов, – Пока не прибудет подкрепление, сидеть сложа руки нам никто не даст. Так что давайте работать. Евгений Ильич, сначала вы. Что мы имеем на данный момент?
Глава городского бюро судмедэкспертизы выглядел жалко. Сразу было видно, что ночью он практически не спал – если спал вообще.
– Как вы уже сказали, 25 трупов, – устало начал он. – А именно: 11 женщин и 14 мужчин. Судя по состоянию внутренних органов, костей, зубов и так далее – то есть всего, чему удалось уцелеть и с чем можно работать – все жертвы предпенсионного и пенсионного возраста.
Катя подняла удивленный взгляд и увидела, что остальные участники совещания удивлены не меньше. Кроме некоторых, работавших всю ночь и потому знавших самую последнюю информацию из первых рук.
– Девушек нет? – буркнул Гапонов.
– Мы только начали работать. У нас 25 тел, материал в отвратительном состоянии, так что не требуйте от нас чуда. Мы и так на пределе. Но те останки и тела, с которыми мы уже работаем, принадлежат лицам в возрасте за 50.
– Черт-те что творится, – вздохнул Шмаков. – Как их убили? Узнали что-нибудь?
– Если вы спрашиваете, убили ли их так же, как девушек, то я скажу: «нет». Способы убийств самые разные. Вот, я тут подготовил кое-что предварительное… – главный судмедэксперт города зашуршал бумагами. – Жертва номер один. Возраст 60—65 лет, мужчина. Труп полностью скелетирован. На черепе обнаружены повреждения, свидетельствующие, что ему проломили голову. Затылочная и теменная кости раздроблены. Удар или удары были нанесены тяжелым тупым предметом с большой силой, – судмедэксперт поднял красные от недосыпа глаза на Гапонова и Шмакова: – Кстати, по этому трупу. Есть отличительная особенность, которая может помочь с идентификацией. У него нет ноги.
– Совсем? – не понял Гапонов.
– Правой, – невпопад ответил судмедэксперт. – Какая-то старая травма, после которой ногу удалили хирургическим путем. Много лет назад.
Гапонов оживился, кивнул Белянскому, и тот сразу же зашептал с сидящим рядом с ним следователем, давая инструкции. Катя и без слов знала, что это были за инструкции. Прошерстить сводки с сообщениями о пропавших без вести одноногих пожилых людях. Проверить отделения хирургии городских и областных клинических больниц, собрав базу данных всех людей, которым в последние лет 15—20 ампутировали правую ногу. И т. д. и т. п. Еще одна толстая папка с информацией вдобавок к тем пяти томам, которыми уже обросло уголовное дело. Катя сама пару дней назад видела эти толстенные горы бумаг, стекавшихся в городской отдел Следственного комитета из всех райотделов полиции, моргов, криминалистических лабораторий и прочих мест.
– Дальше, – не выдержав, судмедэксперт зевнул так широко и сладко, что Катя испугалась, как бы он не вывихнул себе челюсть. – Простите… Жертва номер два. Женщина, возраст 50—55 лет. Тело в состоянии торфяного дубления, работа с тканями предстоит длительная и непростая. А вот кости… Мы обнаружили многочисленные переломы в области грудины, ключиц, грудной клетки, а также переломы правой руки в районе локтя и плечевой кости. Вероятная причина смерти – повреждение внутренних органов с обширными внутренними кровотечениями, возможен также болевой шок. Проще говоря, ее забили до смерти. Жертва номер три, мужчина, возраст около 60 лет…
Пока глава бюро судмедэкспертизы продолжал, Катя незаметно выудила сотовый телефон из кармана. Держа его под столом, чтобы не вызывать гнев начальства – те и так были откровенно не в духе – Катя набрала СМС для Полякова. «Я на совещалове. Трупы – все пожилые. Убиты по-разному. У одного нет ноги».
Через минуту телефон в руках Кати тихонько завибрировал. Она разблокировала экран и прочла ответ Полякова: «Ничего не понимаю». Палец Кати залетал по экрану, набирая послание: «Никто ничего не понимает».
И это была правда. Поляков не спал полночи, пытаясь сообразить, что происходит. Он курил, потягивал пиво, мрачно смотрел за окно – на скрывающееся за покрытым каплями оконным стеклом громадным черным пятном Ямы – и силился понять, с чем они столкнулись. Тем же он занимался и утром, добравшись до работы и после утреннего развода у Заволокина засевшего за бумаги. Отписывать пришлось много чего, но массового захоронения это не касалось – все нужные рапорты он сдал еще вчера. Сегодня предстояло заполнить кучу объяснительных по поводу выстрела в воздух и израсходованного патрона. Только в кино опера могут палить направо и налево. В жизни за каждую выпущенную пулю бюрократы в погонах спустят с тебя три шкуры. Поляков писал казенным языком объяснительные, а сам размышлял.
Итак, есть серийный убийца, убивший 10 человек. Валю, смерть которой перевернула жизнь Полякова, и Наталью Марфину, дочь мэра, убийство которой всколыхнуло всю страну. Есть фоторобот, составленный с помощью свидетелей год назад. А еще есть 25 трупов в овраге и показания Белого, который видел то самое лицо с фоторобота – лицо маньяка – в одном из черных джипов, доставлявших трупы в Яму.
Как такое могло быть? Маньяк убивал девушек раз в год, а заодно истреблял и чем-то провинившихся перед ним стариков? Да еще и с сообщниками? Последнее особенно не укладывалось в голове. Поляков был в ступоре. Он стоял на распутье – и не было заветного камня, как в той всеми известной сказке, предлагавшего варианты, куда пойти – налево, направо или прямо.
