Джонатан Келлерман - Наваждение
Я не смог получить доступ к архивам социального страхования без ордера, но, возможно, у полицейского управления Лос-Анджелеса дубинка покрепче. Я также вспомнил, что Леонора будто бы говорила миссис Уэмбли, что Анселл кормил бездомных. Я поинтересовался несколькими такими группами в Сан-Франциско, поговорил кое с кем, но никто не помнит ни Анселла, ни Дейла Брайта.
С наилучшими пожеланиями,
Джордж КарденасДевятьсот восемьдесят тысяч — серьезный мотив. Больше миллиона, если родители Анселла оставили еще акции, облигации, наличные или другую недвижимость.
Тони Манкузи тоже должен был стать миллионером, как только его мать уберут с дороги.
При подобном стимуле оплата наемного убийцы превращается в отличное капиталовложение, если отбросить в сторону такие мелочи, как человеческая порядочность. И с какого бока тут убийство Кэт Шонски?
Я прикидывал и так и эдак и пришел к выводу: ни с какого. Если ее достал тот же самый убийца, то мотив должен быть личным. Агрессивная молодая женщина бросает вызов любителю переодеваний, у которого имеются тайны, более серьезные, чем выбор туалета.
Здесь я снова вспомнил про женственные манеры Тони Манкузи и что Дональд Браген говорил, будто Брайт «щебетал» по телефону. Да и Дейл — двуполое имечко…
Наемный убийца, обожающий французские платья, знакомится с похожим на него типом и организовывает общее дело?
Подтексты…
Если Тони ведет тайную жизнь, наблюдение за его квартирой рано или поздно принесет плоды. Найти же Дейла через девять лет после убийства его сестры будет значительно сложнее.
Я снова вернулся к компьютеру и принялся разыскивать кухни, которые варят суп для бедных, и соответствующие миссии в Лос-Анджелесе.
Через пятнадцать минут я распечатал три страницы. Приятно было узнать, что наш город думает не только о своем собственном эго и налогах. Я сделал несколько звонков, но большинство офисов уже закрылись до следующего утра. Люди же, с которыми мне удалось поговорить, никогда не слышали об Анселле или Дейле Брайте.
Я уже собрался выключить компьютер, как получил новое электронное послание.
Доктор Делавэр, это снова Джордж. Я только что вернулся с ложного вызова по поводу енота от Мэвис, и это напомнило мне о приютах для животных. Леонора говорила, что Дет был жесток с животными, но притворялся, будто это не так. Разве мы здесь не имеем дело с раздвоением личности? Короче, я нашел группу, где он работал добровольцем, называется «Лапы и когти». Женщина, ведающая филиалом в Беркли, помнит Брайта, потому что она работала с ним еще тогда, когда сама была добровольцем. Она сказала, что однажды он не появился, и когда она позвонила, ей сообщили, что номер отключен. Она помнит это очень хорошо, потому что девять лет назад после Пасхи кто-то выбросил крольчат и Брайт очень хорошо о них заботился, но через несколько дней ушел в самоволку. Получается, что это произошло за месяц до убийства Леоноры и Вики Тран, так что, возможно, он решил заняться подготовкой к убийству. Или Мэвис ошибается и он всего лишь нормальный парень, которому надоело убирать кроличье дерьмо. Если вы заинтересуетесь, мою осведомительницу зовут Шанти Молони. Номер ее телефона 415…
Когда я набрал Шанти Молони, она очень удивилась:
— Bay! Тот коп сказал, что вы можете позвонить, но я не думала, что это произойдет так быстро.
— Я очень вам признателен за то, что вы согласились поговорить со мной.
— Честно скажу, я не большая поклонница полиции. Когда я училась в Калифорнийском университете, силы правопорядка для меня ассоциировались со слезоточивым газом и дубинками. Но наверное, если Дейл и в самом деле сделал нечто столь ужасное… Вы действительно считаете, что он виноват? Потому что часть меня говорит, что это невозможно. Дейл так активно выступал против насилия.
— Но? — продолжил я.
— Что «но»?
— Другая ваша часть…
— А, мне просто показалось странным, что он так неожиданно исчез из вида, никому ничего не сказав.
— Каким был Дейл?
— Преданным, как я уже говорила. Он утверждал, что вегетарианец, и никогда не носил кожу.
— Утверждал?
— Вообще-то у меня нет никаких оснований в нем сомневаться.
— И все же вы сомневаетесь?
— Вы что, умеете читать чужие мысли?
— Я простой смертный, пытающийся добыть какие-нибудь факты, — улыбнулся я. — Сделал ли Дейл что-нибудь, что заставило вас усомниться в его искренности?
— Нет, ничего. Я даже не знаю, можно ли этому верить.
Я ждал.
— Иногда трудно различить, что серьезно, а что пустяк… — И снова мертвое молчание.
— Миссис Молони…
— Ладно, ладно. После того как Дейл перестал появляться, я как-то сказала еще одному добровольцу, что пыталась до него дозвониться, выяснила, что номер отключен, и забеспокоилась, все ли с ним в порядке. А тот человек сказал: «О, он в полном порядке, недавно видел его в „Тадич-грил“». Это старый ресторан в Сан-Франциско. Я сказала: «Отлично, по крайней мере я теперь знаю, что ничего дурного с ним не случилось. И все же удивляюсь, почему он так внезапно перестал приходить в приют». А тот человек рассмеялся и сказал: «Похоже, Дейл внезапно изменился». Я спросила, что он имеет в виду, и он рассказал, что Дейл сидел один в кабинке над ужином настоящего гурмана — сначала огромная тарелка устриц, затем ему подали телячью отбивную и коктейль из крабов. Это меня достало. Я вегетарианка, но ем яйца и молочные продукты, Дейл же утверждал, что он полный вегетарианец, и любил разглагольствовать об этической ценности отказа от всего мясного и пользе такового отказа для здоровья. А тут он с жадностью ел плоть?
— Он притворялся, — сказал я.
— Наверное, он меня одурачил. Если рассказ того человека был правдой, конечно. Но в одном он не притворялся — в своем трогательном отношении к несчастным животным. Никто не возился с ними с большей нежностью.
— Крольчатами?
— Чья-то дурацкая идея подарка на Пасху. Речь идет о новорожденных, с большой палец величиной. Дейл сидел с ними всю ночь, кормил из пипетки. Когда я уходила, он все еще был там.
— Но зачем другому добровольцу выдумывать такую историю?
— Давайте скажем так: они с Дейлом не были большими друзьями.
— Не будете ли вы так любезны назвать его имя?
— Брайан Лири, но это вам не поможет — он ушел из жизни шесть лет назад. СПИД.
— Есть еще кто-нибудь в приюте, кто бы помнил Дейла?
— Нет, — ответила она. — В смену после полуночи работали только мы втроем. Я вышивальщица и работаю дома, так что у меня нет фиксированных рабочих часов, а Брайан трудился санитаром в госпитале в Сан-Франциско с трех до одиннадцати; во сне не слишком нуждался, вот и приезжал после работы.
— А Дейл?
— Дейл проводил в приюте больше времени, чем все остальные. Ни о какой работе он никогда не упоминал. Мне даже казалось, что существовали какие-то семейные деньги.
— Почему?
— То, как он одевался — одежда мятая, но очень хорошего качества, — как держался… Я хорошо чувствую классовые различия.
— Почему он не ладил с Брайаном?
— Даже не могу сказать. Брайан по большей части занимался кошками, он их обожал. Мы с Дейлом делали все остальное, что требовалось.
— Брайан никогда не говорил, что он не любит Дейла?
— Нет. Думаю, они просто не совпадали характерами. Я же была посредине и считала, что оба славные парни.
— Брайан случайно оказался в ресторане в тот вечер?
— Не следил ли он за Дейлом? Да нет, у него там была назначена встреча с каким-то врачом.
— Имени не помните?
— Вы, наверное, шутите, — рассмеялась Шанти. — Во-первых, Брайан никогда не называл мне его имени, во-вторых, прошло почти десять лет.
— Попытка не пытка, — сказал я.
— Правда, я не могу себе представить, что Дейл мог совершить такое преступление. Но, увы, мне пора…
— Каким образом Дейл попал в приют?
— Вошел однажды вечером и предложил свои услуги в качестве добровольца. Я была по горло в брошенных щенках и страшно обрадовалась. Он сразу же приступил к работе: начал чистить, кормить, проверять, нет ли блох. Он был просто замечательным.
— Не могли бы вы его описать?
— Крупный, — произнесла Шанти Молони.
— Высокий или толстый?
— И то и другое. По меньшей мере шесть футов, а возможно, и выше. Он не был откровенно толстым, но лишний вес имелся.
— А волосы какого цвета?
— Светлые — грязновато-блондинистые, но он их красил. И длинные, закрывали лоб. Они всегда казались чистыми и блестящими, по-настоящему блестящими. Именно это я имела в виду, когда говорила о классовых различиях. Он носил мягкие туфли и ремень. Но всегда казалось… Наверное, я хочу сказать, что он умудрялся выглядеть изысканным.
