Дин Кунц - Дом ужасов
— Давно пора, — пробормотала Лиз.
Другой рукой Марко взялся за маленький, но
тяжелый молоток.
— Если вы приглядитесь к передней части ящика, то увидите маленькое отверстие, просверленное в крышке.
Эми увидела отверстие. С нарисованным вокруг ярко-красным сердцем.
— Дыра находится напротив сердца добровольца. — Марко облизал губы, повернулся и осторожно вставил заостренный конец в отверстие. — Вы чувствуете острие кола, Дженни.
С ее губ сорвался нервный смешок.
— Да.
— Хорошо, — кивнул фокусник. — Помните… никакой боли вы не почувствуете. — Держа стержень левой рукой, он поднял правую, сжимающую ручку молотка. — Абсолютная тишина! Слабонервных прошу закрыть глаза. Боли она не почувствует… но это не означает, что не будет крови!
— Что? — переспросила Дженни. — Эй, подождите, я…
— Тишина! — воскликнул Марко и изо всей силы ударил молотком по торцу деревянного стержня.
«Нет!» — подумала Эми.
С чавкающим, леденящим душу звуком кол глубоко вонзился в грудь рыжеволосой.
Дженни вскрикнула, из перекошенного рта хлынула кровь.
Зрители ахнули. Раздались крики ужаса.
Голова Дженни склонилась набок. Язык вывалился. Глаза, уже невидящие, смотрели на собравшихся в павильоне людей.
Смерть чудесным образом трансформировала лицо женщины, согласившейся участвовать в смертельном представлении. Волосы из рыжих стали белокурыми. Более того, Эми видела перед собой не Дженни, незнакомку, которую выбрал из толпы Марко, а Лиз Дункан. Именно ее голова теперь торчала из ящика-гроба. И дело было не в игре света и тени. В гробу была Лиз. Именно ее сердце проткнул колом Марко. Именно Лиз умерла, а кровь струилась между ее полными губами.
У Эми перехватило горло. Она повернула голову и изумилась, увидев, что ее подруга все еще рядом. Лиз стояла среди зрителей… и при этом каким-то образом была на сцене, в ящике-гробе, мертвая. Ничего не понимая, совершенно сбитая с толку, Эми выдохнула:
— Но это ты. Это ты… там.
— Что? — спросила Лиз-среди-зрителей.
Лиз-в-гробу смотрела в вечность, и по ее подбородку стекала кровь.
— Эми? — спросила Лиз-среди-зрителей. — Ты в порядке?
«Лиз должна умереть, — подумала Эми. — Скоро. Это предчувствие… ясновидение… как ни назови. Неужели это правда? Такое может случиться? Лиз убьют? Скоро? Этим вечером?»
Шок и ужас, которые отразились на лице Марко в тот самый момент, когда кровь хлынула изо рта Дженни, теперь уступили место широкой улыбке. Фокусник щелкнул пальцами, и женщина в ящике внезапно ожила. Боль стерлась с лица, она тоже улыбнулась… более ничем не напоминая Лиз Дункан.
«Она никогда и не выглядела как Лиз, — подумала Эми. — Все дело во мне. Наркотическая галлюцинация. Никакое не предчувствие: Лиз скоро не умрет. Господи, нужно с этим завязывать».
Зрители облегченно выдохнули, когда Марко вытащил деревянный стержень из дыры в крышке. Вся его жуткость исчезла. Он вновь превратился в потрепанного жизнью, нескладного, жалкого человечка, который десятью или пятнадцатью минутами раньше споткнулся, выходя на сцену через разрез в брезенте. И никакое всемогущее злое существо более не смотрело на мир через глаза Марко. Он уже ничем не напоминал дьявола.
«Воображение, — говорила себе Эми. — Иллюзии. Это ничего не значит. Абсолютно ничего. Лиз не умрет. Никто из нас не умрет. Мне нужно держать себя в руках».
Марко помог Дженни выйти из ящика и представил зрителям. Это была его дочь.
— Еще один дешевый трюк, — Лиз перекосило от отвращения..
Когда они вышли из павильона Марко, Эми почувствовала, что ее спутники разочарованы увиденным. Словно ожидали, что сердце женщины действительно проткнут колом или голову отрубят ножом гильотины. Лиз добавила в марихуану какой-то очень сильный наркотик, потому что они уже не находили себе места. Им требовались новые острые ощущения, чтобы хоть как-то стравить распиравшую их нервную энергию. Обезглавливание или пролитая кровь — вот что требовалось увидеть Лиз, Баззу и, возможно, Ричи, чтобы сжечь отраву, которая сейчас бурлила у них в крови. Только такие впечатления, возможно, могли их хоть как-то остудить.
«Сегодня больше никаких наркотиков, — дала себе зарок Эми. — Вообще больше никаких наркотиков. Чтобы быть счастливой, наркотики мне не нужны. Зачем я вообще притрагиваюсь к ним?»
Они пошли на еще одно шоу, которое называлось «Странные животные», и от увиденного по коже Эми побежали мурашки. Коза с двумя головами, бык с тремя глазами, отвратительная свинья с двумя пятачками по бокам головы и второй парой глаз на лбу, из пасти у нее текла зеленоватая слюна, две лишние ноги подпирали левый бок. Наконец они подошли к загону, в котором стоял вроде бы нормальный барашек. Эми даже наклонилась, чтобы погладить его, но барашек повернул голову, она увидела третий, выпученный, затянутый бельмом глаз около виска и отдернула руку. Эти чудовищные животные только усилили действие наркотика, как пиво усиливает действие виски. Из павильона Эми вышла еще более оторванной от реальности, еще более навеселе.
Они прокатились на «Ракетном круге». Эми устроилась перед Баззом на сиденье, напоминающем мотоциклетное, в двухместной пулеобразной кабинке. Воспользовавшись относительным уединением, которое обеспечивали эти быстро вращающиеся кабинки, Базз положил руки на ее обтянутые только футболкой груди. Центробежная сила прижимала Эми к Баззу, и спиной и ягодицами она чувствовала, какой он разгоряченный и какой твердый у него член.
— Я тебя хочу! — прокричал он, прижимаясь ртом к ее уху, перекрывая рев «Ракетного круга» и вой ветра.
Эми радовало, что она такая желанная, и она подумала: а может, это и хорошо, быть такой, как Лиз. По крайней мере, рядом всегда находился человек, которому ты была для чего-то нужна.
В аттракционе «Клоун Бозо» и Базз, и Ричи смогли попасть бейсбольным мячом в центр мишени и утопить ухмыляющегося клоуна в чане с водой. Базз первые три мяча бросил мимо, но не отступился, купил еще три, потом еще и только девятым добился своего. Ричи такой подход не понравился. Он поступил более расчетливо. Не попал раз, другой, внес необходимые поправки, и третий бросок не оставил клоуну никаких шансов.
Позже, когда их кабинка на мгновение остановилась на вершине «Чертова колеса» и они могли полюбоваться залитой ярким светом центральной аллеей, Базз поцеловал Эми, поцеловал крепко, жадно, сунув язык ей в рот. Его руки гуляли по ее телу. Она знала, что этот вечер должен стать поворотным в их отношениях. Сегодня она должна или расстаться с ним, или дать ему то, чего он хотел. Тянуть она больше не могла. Предстояло решать, по какому она пойдет пути, кем станет.
Однако она пребывала в столь хорошем настроении, была столь раскована, что у нее не возникало ни малейшего желания (да она и не могла) думать о таких сложных проблемах. Ей хотелось плыть по течению, наслаждаться светом, шумом, суетой парка развлечений, пребывать в бесконечном движении.
После «Чертова колеса» они расселись по маленьким электрокарам на «Автодроме», принялись носиться друг за другом. От контактной сети над головой летели искры. Пахло озоном. И каждое столкновение вызывало у Эми дикий смех и приносило чувственное наслаждение.
С одной стороны «Автодрома» крутилась карусель, с другой раскачивались «Качели». Ярко сияли огни, музыка смешивалась с гулом толпы и пронзительными криками зазывал.
Эми нравился парк развлечений. И когда она погналась за электрокаром Ричи и врезалась в борт, после чего ее электромобиль развернуло, в голове мелькнула мысль, что парк развлечений, со всей его суетой, чем-то похож на Лас-Вегас. На смену этой мысли пришла другая: может, ей стоит поехать с Лиз в Неваду? Может, ей там понравится?
С «Автодрома» они пошли на «Шоу уродов», и от увиденного там Эми, пожалуй, окончательно утратила связь с реальностью: трехглазый мужчина с кожей будто у аллигатора; самая толстая в мире женщина, действительно невероятных размеров; мужчина со второй парой рук, которые торчали из живота; мужчина с двумя носами и без губ…
Лиз, Базз и Ричи думали, что «Шоу уродов» — это лучшее, что смогло предложить им Большое американское ярмарочное шоу. Они тыкали пальцами и смеялись над существами, выставленными на всеобщее обозрение, словно люди, над которыми они насмехались, не видели и не слышали их. А вот у Эми желания смеяться не возникало, хотя кайф, вызванный травкой, никуда не делся. Она помнила проклятие Джерри Гэллоуэя и уверенность матери в том, что ребенок будет дефективным. Вот почему «Шоу уродов» совершенно ее не веселило. Эми жалела и себя, и этих несчастных уродов, которым приходилось выставлять себя напоказ, чтобы заработать на жизнь. Она хотела бы найти какой-то другой способ помочь им, но, естественно, ничего путного предложить не могла, вот ей и не оставалось ничего другого, как; слушать шуточки друзей, вежливо улыбаться, прилагать все силы к тому, чтобы они все побыстрее добрались до выхода.
